Проржавленные дни: Собрание стихотворений

«ЛЕГЕНДА» ВЕНЯВСКОГО

В полуразрушенной башне Живут летучие мыши И ветер тихонько бродит Среди одичалых стен. В суровом средневековье Таинственную легенду На рыцарском буйном пире Бродячий пропел менестрель. Спокойным речитативом Звенели тугие струны. На стол опустились кубки, Наполненные вином. Веселые смолкли крики – Таинственная легенда Благоухала в башне Библейских долин цветком. Над миром прошли столетья, Истлели в земле поколенья, В дырявую крышу башни Заглядывала луна, – Но слышен поныне голос Бродячего менестреля, – И этот далекий голос Записывает музыкант, – И ласточками черными Усаживаются на линейки Мечтательные ноты Легенды Соль-минор. 1 августа 1951

ПИСЬМО (Б. К<исину>)

«Убежала с угрюмым номадом, Остробоким свистя каюком». Наша грусть над чужим стихом Это юность была, это – радость. Милый сверстник. Вы не тоскуйте, – «Эту ль жизнь поместить на плечах», – Догорает устало свеча И стихов догорают лоскутья, Но по-прежнему ясен закат, И плывет над старой Рязанью (Золотое воспоминанье!) Белых яблонь густой аромат… По дороге из Вхутемаса Вы зашли на Тверской бульвар, Нашу встречу – чудесный дар – Обессмертила муза Тараса: О, рязанский «желтый вереск» Низколобого чудака, И навеки вошла строка: «Белый конь и лото-питореск»… «Белый конь и лото-питореск, Шлях путивлит на Старую Рязань» – И певучее льется сказанье, «И на гребле брусничный вереск». Ранней смерти цветком кровавым Был увенчан наш друг и брат – Те апрельские дни звучат Как зловещая медь литавров, Но храним мы неугасимый Звездный отблеск его стихов, Где горячую «киноварь» слов На вершину взнесли серафимы.

«Я молодость прошла как тихий сад…»

Я молодость прошла как тихий сад – Березовой аллеей к цветникам, Над головой коралловый закат К лиловым поднимался облакам. Хрустел песок под легкою ногой И пахло табаком и резедой. Теперь – над выжженной тропой пустынь Багровый колыхается закат, И горько пахнет тусклая полынь, И ящерицы быстрые скользят. Далеких сопок мертвая гряда И жизнь, ушедшая из жизни навсегда. 10 августа 1951

«Я не помню, как пахнут розы…»

Я не помню, как пахнут розы, Помню синий огонь стекла, Где дробятся мелкие звезды И дрожат на снегу стола, Помню тяжесть и великолепье. Пурпур цезарей и жрецов. Мне сверкнувшие через столетья На букете твоих цветов. 7 сентября 1951

ПОСВЯЩЕНИЕ

Останусь я на выжженной земле Как отпечаток лапы динозавра, Как ракушка на меловой скале – Меня геолог откопает завтра, – Он скажет: море бушевало здесь, И молодая возникала суша, Потом шумел под ураганом лес И ледниками надвигалась стужа, Но в толще эр нам сохранился след – Таков и ты, лирический поэт!

«Я медленно хожу и расплескать боюсь…»

В. Вольпин

Я медленно хожу и расплескать боюсь И эту музыку, и эту грусть. О вы, кто знал, какая тишина В пустынном доме. Мерный перестук Глухих часов. А за окном страна Снегов, просторов, облаков, разлук. И голос мой, отвыкший говорить Слова любви, отвыкший звать и петь, В последний час померкнувшей зари Вновь начинает радостно звенеть, – И музыкою за строкой строка Рождается из пепла вновь и вновь, Не устает записывать рука – Она жива – старинная любовь. Пусть одиночество. Пустынный дом. И волчья ночь на страже за окном. 23 сентября 1951

«Не стынет у поэтов кровь…»

Не стынет у поэтов кровь, Она бурлит, – под земное теченье. И до могилы воспевать любовь Поэта грозное предназначенье. Кто начертал на карте путь Высокогорных экспедиций, Тому нельзя с пути свернуть, И Дульциней Тобозских лица Ведут по страшным крутизнам На самую вершину пика – И надо лазить старикам Для выполненья дел великих! 23 сентября 1951

«Пылающие празднества закатов…»

Пылающие празднества закатов – Торжественный Бетховенский финал. Июля солнечною сонатой День, отсверкав, в бессмертие упал. В легчайшей киновари облака Проходят меркнущею чередой, И ночи черная рука Спускает занавес густой. 22 сентября 1951

МОРЕ

Голос моря, как голос бога, – Мерный, глухой и грозный. И по большой, по морской дороге Плавают рыбами звезды. Кто их поймает в хрупкие сети? – Может быть, только поэты и дети. 2 октября 1951

«Золотые звенят бульвары…»

Я забуду ваш дом на тверском бульваре.

З. Хацревин

Золотые звенят бульвары. Белый домик, забытый вами, Деревянный, смешной и старый, Как «Стихи о Прекрасной Даме», О, наивный запах нарциссов, И «Картонной Невесты» Блока, Что уходит от вас за кулисы, Плач беспомощный и одинокий… О, Пьеро постаревший и мудрый, Всё познавший на белом свете – Осыпается юность, как пудра И как память друзей о поэте!.. 9 октября 1951

«На северо-запад корабль веду…»

На северо-запад корабль веду – Слепой полет в облаках. В тумане густом не найти звезду, И ветер гудит в парусах. Никто не поможет. И штурмана нет. Молчат в темноте маяки. И волны стирают проложенный след Одним мановеньем руки. Напрасно товарищи милые ждут, Сидят за накрытым столом – Змеиные щупальцы вытянул спрут Под хрупким трепещущим дном. 10 октября 1951

НАСТОЛЬНЫЕ ЧАСЫ

Часы мои, не торопитесь жить, Нельзя скакать по бытию вприпрыжку. Уж вы не молоды. И что-то дребезжит У вас внутри. И мучает одышка. Вам путешествие на пользу не пошло. И здешний климат вреден безусловно – То слишком холодно, то чересчур тепло, И стол под вами шаткий и неровный. Вы не забыли, – а забыть пора, – Эпоху Поварской. В шальном непостоянстве Ваш лунный циферблат светился до утра И стрелки мчались в мировом пространстве. Мир возникал не в четкости минут – Рвались столетья сгоряча, на клочья – И вся вселенная была зажата тут – В футляре деревянном и непрочном. 11 октября 1951

ПЕЙЗАЖ

Угрюмые тусклые тучи Ползут, шевеля животами, Цепляясь за грязную землю, За крыши, за провода, – И падает снег или дождик С разбухшего влагою неба, И ветер в окно колотит Веревочным мокрым концом, И сумерек серая вата Скрывает унылую землю, А света еще не дали В темнеющие дома. 16 октября 1951