Прощальный дар черно-белого бога

Никита вдруг встал из-за стола и поманил Васю за собой.

– Пойдём. Кое-что покажу.

Шибков поднялся и с ощущением смутной тревоги пошёл за ним. Отодвинув ширму до упора, Никита приглашающе махнул.

– Заходи. Что ты видишь?

Вася осторожно заглянул внутрь. Если не считать двуспальной кровати, стоявшей у окна под странным углом, пустых полок на стене напротив входа и деревянной кадки с воткнутыми в неё бамбуковыми палками, комната была пустой. И так же идеально убранной.

– А где телевизор? – изумлённо спросил Шибков, а потом словно очнулся. – Где комп? Мебель… Где всё? Ты совсем…

– Я перенёс всё в гараж, – спокойно ответил Никита. – Книги отнёс в библиотеку. Не сказать, чтобы я их читал – держал так, для виду, так что не жалко.

Замеров прошёл в комнату, осмотрелся, словно сам оказался здесь в первый раз, широко зевнул.

– Это протуум, – сказал он, нагнулся и достал из-за кровати небольшую шкатулочку.

По бокам были проделаны отверстия, через которые шёл еле заметный дымок. Благовониями запахло ощутимо сильнее.

– Изгоняет каянников. Это духи дурных снов по верованиям народа генокани. И ловец снов, – он указал на стену у двери, где виднелась натянутая на обруч картинка с головой оскаленного волка. На шнурках под обручем висели гусиные перья. – Этот амулет ловит неприятные сновидения и излечивает болезни. Индейские верования. Я решил почистить весь информационный кэш.

Вспышка!

В зеркальном лабиринте безрукая мать ищет своих слепых детей…

Вспышка!

Никита замер с приоткрытым ртом. Левый глаз дёрнулся в глазнице и уехал в сторону, как у хамелеона. На губах появилась мерзкая улыбка. Шибков, который стоял к нему спиной, удивлённо осматривая полупустую комнату, ничего не заметил. Подойдя к кадке с бамбуковыми палками, Вася потрогал их, хмыкнул и повернулся к Никите, который уже пришёл в себя.

– Всё это очень похоже на помешательство, братан, – покачал он головой. – Есть у меня пара идей… Но давай вернёмся на кухню. Здесь мне как-то неуютно….

Они вернулись, сели за стол, и Никита залпом выпил бокал пива.

– Ты веришь мне хоть на долю процента? – угрюмо спросил он.

Шибков странно смотрел на Никиту. На его лице отражалась задумчивость. Её можно было интерпретировать как болезненное воспоминание, триггером для которого стал заданный вопрос.

– Не поверил бы… – признался он. – Раньше… Искал бы рациональное объяснение, научное обоснование, оправдание для самого себя, чтобы просто не признавать самого факта: происходит что-то необъяснимое.

– Что убедило тебя в том, что происходит запредельное дерьмо?

Вася, не выходя из состояния задумчивости, произнёс:

– Был у меня друг, Лёнька Дачников… Возможно, ты его помнишь.

– Золотой мальчик из Самура?

– Не такой уж он был и мажор! Нормальный пацан, несмотря на богатеньких родителей.

– Припоминаю эту паскудную историю, – кивнул Никита. – Он то ли спился, то ли снаркоманился, поехал крышей, убил беременную девушку и сам… – Замеров сделал «пистолет» из указательного и большого пальца, приставил к виску и нажал на «курок». – Вышиб себе мозги. А почему ты его вспомнил?

Шибков вынырнул из воспоминаний, которые очевидно его пугали, и отмахнулся.

– Да так… Просто незадолго до того… инцидента с убийством он приходил ко мне. Спрашивал о всяком. А потом… – Вася встряхнул головой. – Короче, тогда я начал осознавать, что в мире есть вещи, недоступные пониманию.

– Хорошо, – согласился Никита. – Спасибо, что не принял меня за психа. Какие будут советы?

– Для начала надо обратиться к специалистам, – твёрдо сказал Вася. – К врачам. Я знаю, что у нашего брата стойкая неприязнь к людям в белых халатах. Мы сразу думаем о боли, крови, серых коридорах с драным линолеумом… Но придётся себя перебороть.

– Предлагаешь лечь в дурку? – осведомился Никита. – Там меня накачают галоперидолом. Или что они там колют? И я буду сидеть, пускать слюни, а кошмары никуда не денутся. Я это точно знаю!

– Очень стереотипное мнение. Ты когда в последний раз в больнице был? Там сейчас очень цивильно, чисто и прилично. Даже в государственных учреждениях. Это тебе не фильм про гнездо кукушки. Люди ложатся в стационар для того, чтобы отвлечься от среды, в которой всё напоминает о проблемах, вызвавших экстренное состояние. Нужно наладить режим, а режим – это половина успеха; в условиях стационара это проще, чем дома. А какой-нибудь седативный препарат тебе может вкатить только приехавшая по вызову психиатричка в случае острого делирия. Судя по виду, ты уже недалеко от этого.

– Я никуда не лягу! – категорично заявил Никита. – Это учёт, это подрыв репутации! А работа…

– Тебе о себе в первую очередь надо позаботиться, а не о работе!

– Всё равно нет!

– Сходи для начала к психиатру. Нормальному платному частнику. Я найду тебе специалистов. Мы должны исключить проблемы с психикой. Дальше будем думать…

– А это дорого?

– Неважно.

– Назови цену, и я отдам последнее, чтобы хоть одну ночь поспать спокойно. Я и так раздал коллегам б'oльшую часть текущих проектов, чтобы не отсвечивать в офисе. На меня начинают косо смотреть…

– Потому что ты выглядишь, как наркоман при ломке.

– Дни тянутся, – убитым голосом сказал Никита и потёр слипающиеся глаза. – Я работаю, что-то ем, с кем-то разговариваю, отвечаю, чаще всего, невпопад, а ночью бегаю по бесконечным тёмным лабиринтам от неведомого злобного создания и кричу от ужаса. Я морально и физически вымотан…

Шибков снова залез в смартфон, пролистал пару страниц и вдруг спросил:

– А у твоих кошмаров есть что-нибудь общее?

Никита с недоумением посмотрел на друга, но, поняв вопрос, кивнул. В его глазах засветилось понимание.

– Странно, что ты спрашиваешь, а я как-то не додумался… Есть несколько элементов, повторяющихся изо сна в сон. – Он задумчиво замолчал. – Это свет. И цвет. И этот странный символ…

Шибков нетерпеливо дёрнул головой:

– Какой свет, цвет, символ? Ну?

– Все кошмары происходят в тёмных, плохо освещённых локациях, – Никита выставил руку перед собой, мысленно возвращаясь в сон. – Наверное, я, как и большинство людей, испытываю страх перед тьмой. Но свет… Он сочится из ниоткуда, и он зелёный.

– Зелёный?

– Я не шарю в оттенках, но да – он зелёный. Переливчатый. Не болотный, не хаки, а… изумрудный.

Замеров поискал глазами что-нибудь нужного цвета, но не нашёл. Кухня была однотонной, серой.

– Как-то я смотрел программу про аквалангистов. Они снимали рыб на глубине, и свет солнца, преломляясь сквозь поверхность воды, создавал похожий цвет. Глубокий зелёный с нотками синего.

Вспышка!

Аквамарин…

– Аквамарин, – пробормотал Никита. – Наверное, это аквамариновый цвет.