Прощальный танец

— Едва ли это заслуга Тьмы, — тихо произнесла она. — Но это уже не столь важно. Я вернулась с добрыми вестями.

— Если не Тьма, то как?.. — В глазах Дарка заплясало недоумение. — Я думал, гибель драконов стала достойной жертвой!

— Ты всё ещё готов утопить этот мир в крови, ради меня? — Рена не смогла скрыть своей печали.

— Всегда!

— Но что, если я скажу, что мне нужно другое. Ты готов это исполнить? — со всей серьёзностью заявила она и посмотрела прямо ему в глаза.

Он не отвёл взгляда, устояв перед её решимостью.

— Только скажи. Я сделаю, что угодно!

— Прекрати кормить Тьму невинными жертвами и отныне добивайся желаемого сам! Ты готов пойти на это?

Дарк без колебаний кивнул, продолжая во все глаза взирать на неё, словно на божество. Ещё никогда в его взгляде не было столько обожания и преклонения. Сердца Рены наполнились ответным чувством, сильным, страстным и решительным. Она запустила руку в его шевелюру, а затем вытащила серебряный волосок. Натянув его наподобие струны, Рена провела по нему пальцем, вызывая тонкий мелодичный звук. Глаза Дарка округлились от ещё большего ошеломления.

Свечи вспыхнули ярче и затрещали, наполняя пустующий зал причудливым ритмом. Ветер пробрался в оставленную дверную щель и взвился под купол. Встревоженные его появлением в мавзолее задрожали колокольчики, издавая нежные, волнительные переливы. Им в такт игриво зазвенели браслеты на руках и ногах Рены. Она скинула с себя плащ и, оставшись в почти невесомом полупрозрачном платье, похожем на туманную дымку, выпорхнула в центр зала, подобно бабочке. Её движения были легкими и трепетными, но в них таилась глубокая чувственность и скрытая страсть.

— Ты же не могла… — Слова сами сорвались с губ Дарка. Он не мог не узнать Танца Любви, хотя никто прежде не исполнял тот ему. Его старшие жёны исповедовали иные культы, в которых не было места для подобных чувств.

Воздух наполнился пьянящей сладостью, а в теле появилось волнительное томление. Рена продолжала кружиться и будоражить сознание совсем размякшего Дарка. Перед его глазами всё сливалось воедино: колыхание ткани, призывные изгибы просвечивающегося через неё тела, и звенящий шелест колокольчиков. Она же, погрузившись в водоворот плавных, исполненных пылкостью и лаской движений, видела финал. Смутные образы будущего, смешиваясь с прошлым, врезались в настоящее.

— Зачем тебе моя душа? — Полоз тщетно попытался отпрянуть от неё, но Рена удержала его голову, не давая тому сбежать. — Не лучше ли мне упокоиться с миром?

— Я не смогу станцевать то, чего от меня ждут, — призналась она. — Но я попробую исполнить кое-что другое. Твоё тело уже не спасти, однако ты всё ещё можешь получить другое.

— Хочешь, что я уподобился той твари, что захватила тебя?

— Нет, есть иной способ. Ты готов рискнуть?

— А как же он… Что ты собираешься делать с ним? — В голосе Полоза зазвучало беспокойство. — Он ни за что тебя отпустит!

— Посмотрим, возможно, его привлечёт то же, что я предложила тебе…

— Он слишком гордый для этого… — посетовал Полоз, закрывая глаза. Жизнь стремительно угасала в его теле.

— Гордый, но не глупый, — втягивая его душу, заметила Рена, и её затуманенный взгляд устремился вдаль, туда, где в расписной ало-золотой комнате стояли две колыбели. Она склонилась над одной из них, и ей навстречу потянул крохотные ручки новорожденный малыш. Его глаза были светлыми и чистыми, похожими на драгоценные изумруды, а волосы золотисто-рыжими, словно пламя костра. Малыш без конца улыбался и отличался завидным спокойствием.

— Ты уже придумала им имена? — Дарк подошёл к колыбели и приобнял Рену.

— Да, — Она встретилась с малышом взглядом. — Его будут звать Дэйрен.

— Интересное имя, — кивнул Дарк. — А второго?

Рена перевела взгляд на другого младенца. Он отличался от своего брата, как небо от земли. У него были чёрные и бездонные, словно вода в колодце, глаза и тёмный вихрастый пушок на макушке. Он то и дело морщил недовольно лобик и периодически хныкал.

— Дьюрен.

Эпилог. Пламя

Кихинис:

Последний лепесток пламенного цветка истаял на поверхности лавового озера. Кихинис разочарованно взирала на то, как прощальные искры сгорали в воздухе, прежде чем окончательно потухнуть. Они не принесли ей желанных видений, к которым она уже успела привыкнуть. Необычные картинки-образы развлекали её, будоража сознание и наполняя смутными тревогами. Она успела сродниться и с рыжеволосым повесой, и с его излишне серьёзным и вечно хмурым другом демоном. Но увлекательная история оборвалась, когда у мальчишки прорезались крылья. Казалось, судьба обещала ему триумф, и в Кихинис разгоралось неудовлетворённое любопытство. Что же он мог сотворить ещё, став таким сильным?

Однако её вопрос так и остался без ответа, и, похоже, принёс в Огненный чертог беспокойство. По поверхности лавового озера пробежали, потрескивая, красные искры. В следующий миг они уже переросли в трепещущие языки, похожие на тоненькие лепестки. Пламя стремительно разгоралось, поднимаясь всё выше. На поверхности озера рождались всё новые сполохи, а в глубине запульсировала пробуждаемая магма. Столь странное явление передалось волнением и Кихинис. Она заметалась по чертогу, пытаясь понять причину неожиданных изменений. Тягостное предчувствие овладело ей, и Кихинис подняла голову к чернеющим небесам. В памяти внезапно всплыл похожий день, когда её чертог так же пришёл в неконтролируемое движение. Пламя взвилось так высоко, будто собиралось взорваться. Горы уже ходили ходуном, когда вдруг с небес посыпался огненный дождь. Кихинис помнила, как ловила шипящие искрящиеся капли, приводящие в ужас сбежавшихся к чертогу демонов. Тогда виной всему был Танец юной Жрицы.

Кихинис подняла голову к небесам, но в ночной мгле узрела лишь падающую звезду. Та стремительно чиркнула у горизонта и исчезла без следа. И, казалось, в том не было ничего удивительного, однако Кихинис ощутила внутри ещё большее волнение, и оно нарастало с каждым мгновением. Не находя себе места, она поднялась к жерлу и, присев на край, невольно огляделась и не узнала местности. Горы покрывали огромные снежные шапки, а вечно бушующее море застыло, закованное во льдах. Когда это только успело произойти? И почему ей никто не сообщил о столь глобальных изменениях? Кихинис принялась взглядом искать своего стража, надеясь призвать того к ответу, но поблизости не оказалось ни одного агни. Это озадачивало. Кихинис ещё никогда не оставляли в одиночестве: пусть не агни, но кто-то из демонов обязательно наблюдал за чертогом. Однако вокруг не было ни души. Ощутив сладость свободы, Кихинис поспешила скрыться из чертога. Спустившись с вулкана, она не удержалась и подошла к морю. От её прикосновения твёрдая поверхность слегка зашипела и начала плавиться. Кихинис резко отдернула руку, почувствовав на кончиках пальцев новое и незнакомое для себя ощущение. Сначала слегка пощипывающее, быстро становящееся вязко-влажным.

Стоять на одном месте так же оказалось небезопасно. Под босыми ногами начали расходиться лужи: снег предательски таял, не выдерживая её огня. Кихинис уже подумывала вернуться в чертог, когда порыв ветра принёс с собой облако чёрной пыли. Настолько мелкой и гадкой, что невольно вдохнув её, сразу же захотелось откашляться. Вот только стоило нескольким пылинкам угодить внутрь, как сознание наполнилось новыми смутными образами. Некая окутанная тьмой фигура всплыла перед внутренним взором. Она угрожающе зависла над ней, а затем атаковала, выпустив нечто тёмное. Странная субстанция окружила Кихинис, забивая внутреннее пламя. И то, не получая необходимого воздуха, стремительно гасло. Кихинис задыхалась и тщетно пыталась выбраться из вязкой и липкой субстанции.