Прощание с облаками (сборник рассказов)
Шрифт:
"А мы-то считали, что Блин уехал из Москвы. А он, оказывается, у нас под боком обретается".
Его мысли прервал полковник:
– Группа захвата уже выехала. Ты поспеши, Кондратов, а то они наделают там ошибок!
Уже подъезжая к дому, где скрывался Блин, Кондратов понял, что опоздал. Ему уже некогда было выяснять причину провала и каким образом Блину удалось обнаружить выехавшую на его задержание группу. Но это произошло, и теперь все осложнялось тем, что вооруженный пистолетом Блин захватил в качестве заложников женщину и её сына, грозя их убить, если начнется штурм. На месте командовал низкорослый
– Хорошо, что ты приехал: начальства здесь хватает, а толку нет! Все только суетятся. Отдай приказ на штурм, и мы этого типа через две минуты тебе к ногам положим. Я знаю, ты мужик смелый.
Последние слова разозлили Кондратова: "Он что меня на "слабо" взять хочет?" - рассердился Кондратов.
– А что делать с женщиной и ребенком, взятыми в заложники?
– Так, похоже, он нас просто пугает. Да и брать мы его будем через окна, а вид сделаем, что штурмуем входную дверь.
– Не надо штурма. Но торчать тут до утра и уговаривать его сдаться и у меня желания нет. Так что пусть снайпер его снимет.
– Ты, Кондратов, нас не держи за пальцем деланных. Я что, по-твоему, об этом не думал? Видишь окна квартиры на третьем этаже, где он засел? А на крыше соседнего пятиэтажного дома мой снайпер торчит уже полчаса. Но с крыши видна только одна комната. А вторая, где он засел и держит заложников, выходит на пустырь. Так что его невозможно оттуда взять.
– Значит, надо выманить в ту комнату, которая под прицелом снайпера.
– И как же это сделать? Может, телеграмму послать?
– Не иронизируй. У тебя одна кухня, у меня другая. В квартире есть телефон?
– Я номер телефона установил. Только аппарат как раз в той, непросматриваемой комнате.
– Ну, а телевизор где?
– Вроде бы в той, которая под прицелом.
– Мне надо не "вроде", а точно. Давай поднимемся к твоему стрелку.
Дом был старый, и Кондратову пришлось поднапрячься, чтобы не отстать от майора, легко перемахивавшего сразу через три ступени. Взяв у майора бинокль, Кондратов направил его на окно квартиры, где засел Блин.
"Все в порядке. Телевизор находится в этой просматриваемой комнате, на тумбочке в левом углу. Чтобы к нему подойти, надо пересечь метров пять простреливаемого пространства. Снять бандита опытному снайперу не составит никакого труда". Кондратов повернулся к майору.
– Давай номер телефона! Майор молча протянул клочок бумаги с цифрами.
Кондратов посмотрел на часы.
– Ну что, майор, пусть твой стрелок приготовится. Сейчас по телевизору новости передавать начнут. Минут через пятнадцать, не позднее, я подведу его под выстрел.
– Пару бутылок коньяка с тебя, если сорвется.
И подыграв майору, Кондратов не без задора сказал:
– Годится, но если твой паренек промажет, ты ставишь четыре.
– Согласен. Но он не промахнется. Так ведь, Витек?
Молодой белобрысый паренек повернул к ним бледное лицо с крупными веснушками на пухлых щеках и в знак согласия кивнул. Потянулись медленные минуты ожидания.
"А парнишка-то нервничает, - заметил Кондратов, - это мы с майором за долгую службу уже пообвыклись. А у парня-то видна первая операция".
И, словно прочитав мысли
Кондратова, майор взял у снайпера винтовку.– Дай-ка я сам, а то придется лихому сыщику четыре бутылки коньяка ставить. Напьется, а мне отвечать.
Паренек молча отдал майору оружие и стал суетливо вытирать потные ладони о защитного цвета штаны. Майор повернулся к Кондратову:
– Ну что, я готов. Минут десять уже прошло. Твоя очередь работать, опер.
Кондратов вновь взглянул на часы: "Немножко рановато, но ждать больше не буду", - решил он. Достав мобильный телефон, набрал номер. Вопреки ожиданиям Блин сразу схватил трубку.
"Это хорошо, значит, волнуется и сразу поверит моим словам".
– Привет, Блин, это подполковник Кондратов из МУРа, помнишь такого?
Ну и что ты хочешь? Чтобы я сдался? Не дождешься! Сам знаешь, что мне терять? Пойдете на штурм, бабу с ребенком враз замочу! Да ещё пару твоих ментов прихвачу на тот свет, чтобы не скучно было в аду.
– Все ясно. А теперь послушай, что я говорить буду. Штурм для тебя в любом случае - верная смерть. А наши добрячки демократы мораторий на смертную казнь объявили. Так что тебе есть резон сдаться.
– А пошел ты, Кондратов...
Подполковник хмуро слушал отборную брань. Этот тип вряд ли сдастся. Рисковать жизнью заложников и наших ребят не будем. Только бы он не бросил трубку".
Дождавшись, когда Блин на мгновение замолк, Кондратов сказал то, ради чего и затевал эти, казалось, заранее обреченные на неудачу переговоры:
– Перестань лаяться, Блин. Включи-ка телевизор и послушай... что о тебе журналисты говорят. Они из тебя прямо-таки Робин Гуда сделали.
Кондратов услышал, как стукнула брошенная на стол трубка и, приложив бинокль к глазам, увидел, как Блин поспешил в ту комнату, где стоял телевизор. Бандит успел включить его, но появившуюся на экране дикторшу он уже не увидел: посланная майором пуля размозжила бандиту затылок. До пятого этажа, где они находились, запоздало долетел звон разбитого пулей оконного стекла. Майор нарочито спокойно начал чехлить винтовку. Но натянутые нервы подвели, и он поспешно отдал винтовку молодому снайперу:
– На, возьми, упакуй, потом почисть как следует.
И, повернувшись к Кондратову, хрипло спросил:
– Почему знал, что сработает? Сыщик пожал плечами:
– Каждый жаждет признания и славы. Майор небрежно махнул рукою:
– Только не я! Мне за мою известность жулики голову отвернут и не позволят на место поставить. Ну ладно, будь здоров, спасибо за помощь! Коньяк поставлю по первому требованию, не подведу, ты меня знаешь.
Кондратов кивнул и полез в люк чердачного помещения. Теперь после завершения дела с Блином ему действительно захотелось выпить. Но сейчас надо было ехать назад в Управление.
Войдя в кабинет начальника, Кондратов хотел доложить о результатах операции, но полковник махнул рукой:
– Все и так знаю. Ты там не поспешил? Может быть, его можно было взять живьем и расколоть на другие дела?
– Парень был трижды судим и не признался бы ни в одном преступлении. А так пуля в затылок и не надо отвлекать народных судей от серьезных дел.
– Как скажешь, тебе виднее.
"Мог бы хоть спасибо сказать за службу, а он только брови недовольно хмурит", - обиженно подумал Кондратов. Он поднялся: