Прощание с первой красавицей

— Не переводи разговор в другое русло. Я хочу знать, насколько ты к ДТП причастна?

— Вот оно что… То есть в том, что я к нему причастна, ты уже не сомневаешься? Тебя интересует только степень?

— Диана, успокойся! Мне нужно знать все, понимаешь? Первое — я читал свидетельские показания и показания самой Андриенко. Там все выходит очень складно, и, что самое главное, абсолютно не в твою пользу. Опровергнуть такие показания будет очень трудно. Второе — все знают, что особой любви между тобой и Викой не было, и об этом обязательно скажут. Точнее, уже сказали. Далее. То, что ты с простреленным плечом не способна сесть за руль машины, лично у меня не вызывает сомнения. Но для следователя ранение не является доказательством твоей невиновности.

— Почему?

— Потому что ранение легкое, и в принципе с такой травмой вполне можно вести автомобиль.

Я сникла. Стало так жалко себя, что слезы сами собой закапали из глаз.

— Я не понимаю, что происходит? Кажется, мне снится дурной сон! После гибели Васи все летит кувырком: сначала меня хотят отравить, потом в меня стреляют, и наконец, это смешное обвинение. И никто-никто не верит в мою невиновность. Даже ты в ней усомнился!

Даниил вытащил платок и вытер мне слезы как ребенку.

— Успокойся, ни в чем я не усомнился. Давай лучше подумаем, как выпутываться. Кто может подтвердить твое алиби, шофер такси?

— Может.

— А кто еще? Расскажи мне все по порядку, с того момента, как я вышел из кафе.

— Хорошо, — вздохнула я. — Ты ушел, я взяла еще кофе, потом желе, а потом еще кофе и гранатовый коктейль.

— Три чашки кофе? — забеспокоился Дан. — Но ведь вредно же столько!

— Тебе вредно, — заупрямилась я, — а мне нет. И потом, эти наперстки только по недоразумению называются чашками.

— Между прочим, в тех «наперстках» содержится довольно большая доза кофеина, — не сдавался Даниил.

— Складывается впечатление, что ты заботишься о ком-то другом. Ты меня с Викой Андриенко не перепутал, случаем? Вот у нее точно повышенное давление, а мне кофе можно пить тазиками.

— Далась тебе эта Андриенко!

— Да! Я ревную! «Вика»… — передразнила я его.

— Ладно, мы отвлеклись от темы. Рассказывай дальше.

Справиться сразу с эмоциями мне всегда было трудно, поэтому я в отместку начала ерничать:

— В общем, я взяла еще кофе, села за столик и принялась неторопливо наслаждаться божественным напитком.

— Лирику можно опустить.

— Ты просил все по порядку.

— Да, по порядку, но без лирических отступлений, — начал терять терпение Дан.

— А если без лирических отступлений я упущу что-нибудь важное?

— О, господи! — простонал мой муж. — Рассказывай, только побыстрее.

Конечно, я понимала, что вывожу Дана из себя, но поделать с собой ничего не могла. Это его «Вика», небрежно брошенное будто о доброй старой знакомой, буквально выбило меня из колеи. В памяти сразу всплыло все, что связано с Андриенко. А ничего хорошего при ее участии в моей жизни не происходило: все-таки Ваньку я любила и замуж за него собиралась. И, главное, вышла бы, если б не Вика. И теперь мной овладело отвратительное желание досадить Даниилу за то, что он заставил меня, пусть даже и невольно, вернуться в прошлое, которое я столь тщательно пыталась забыть.

— В общем, не успела я допить свой кофе, как в зал вошла молодая пара с мальчиком лет пяти. Оба одеты хорошо, со вкусом. И тут их сынишка принялся канючить: хочу то, хочу се. Ему купили сначала мороженое, потом пепси, потом опять мороженое и три разных пирожных. Малыш толком есть не стал, все перемял-перепортил и взялся с живейшим интересом размазывать каплю растаявшего мороженого по столу. А когда этот «рабочий» материал был весь использован, он деловито вывернул оставшееся в вазочке мороженое и продолжил творческий процесс. Тут его мать, которая до этого увлеченно разговаривала с мужем, не замечая действий сына, охнула и резко его одернула. Тогда ребенок поддел со стола кусочек мороженого и пульнул им в нее. Представляешь? Черничная клякса на белом платье!

— Почему черничная? — нервно спросил Дан, явно думая о чем-то другом.

— Потому что мороженое черничное было, — терпеливо пояснила я.

— Понятно, — устало откликнулся Даниил. — И что дальше?

— Дальше мать сына отшлепала, тот упал на пол и валялся там до тех пор, пока родители, красные от стыда, не утащили его прочь. Думаю, работники кафе обязательно вспомнят этот случай, потому что это событие бурно обсуждалось всеми присутствующими, с продолжительными дебатами и рекомендациями по воспитанию. Кстати, мнения разделились поровну: одни сочувствовали родителям, другие их осуждали, — жизнерадостно закончила я.

— Ну, и?

— Что «ну, и»? — не поняла я.

— Дальше что было?

— Откуда мне знать? — пожала плечами я. — Я же ушла!

— Вот про то я и спрашиваю: куда ты пошла?

— Что значит — куда пошла? — возмутилась я. — Вышла на улицу и вызвала такси. А пока ждала, наблюдала, как подростки пытались отнять честно заработанную игрушку у автомата.

— Удалось? — вздохнул Дан.

— Нет. Зато сразу после них подошли девушка с парнем и вытащили ту самую игрушку.

— А дальше? — В голосе Дана явственно прозвучали металлические нотки.

Сообразив, что если сейчас же не прекращу игру, то кто-нибудь из нас пострадает, причем совершенно ясно, кто именно, я торопливо продолжила:

— Дальше пришло такси, и я поехала в больницу. Но перед перекрестком, на улице Зеленой, раздался громкий хлопок, и машину повело вправо. Я сначала даже подумала, что это выстрел, и испугалась. А когда поняла, что ошиблась, мне сразу полегчало. Ну, пока водитель колесо менял, я к киоску прошла, минералки купить. Там недалеко ларек, «Мурена» называется. Очень занятное название для продуктового ларька, учитывая ядовитость рыбы, не находишь?

— Да, странное название, — буркнул Дан.

— Вот, то же самое и я продавщице сказала.

— Вы разговаривали? — заинтересовался Дан.

— Ага, название обсудили, пошутили.

— Как ты думаешь, вспомнит она тебя?

— Должна, — убежденно кивнула я.

— Хорошо.

Мы как раз остановились на светофоре, Даниил сделал пометку у себя в блокноте.

— И тут ко мне подбежал маленький щенок. Кстати, вот кто еще должен помнить меня! — восторженно заорала я. И невинно добавила: — Жаль, телефон его не взяла.

— Чей телефон, щенка? — ощетинился Дан, поднимая голову и впиваясь в меня взглядом.

— Хозяина, — наивно хлопнула я ресницами, делая вид, что не замечаю его ревности. — Мы с ним разговаривали, и парень предлагал мне записать его телефон.

— Скажите, пожалуйста, телефон он предлагал записать! И о чем же вы, интересно, разговаривали? — вспылил Дан.

— Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав, — скромно потупила я глазки. Большей частью для того, чтобы скрыть удовольствие, испытанное мной при виде мук ревности мужа.