Прощание славянки

Внезапно Лида ощутила направленный вверх мощный рывок. Мелкий опешил и разжал руки — вахтер Бен обхватил его сзади поперек туловища мертвой хваткой. Должно быть, увидел все на своем мониторе. Девушка поразилась его силе — как легко он поднял два человеческих тела одновременно. Она боялась, что Бен просто раздавит пакостника своими огромными ручищами, но тот поступил по-другому — с размаху швырнул Мелкого на косяк металлического стеллажа. Тот хрюкнул и осел на пол.

— Раскрошу! — вопил Бен. — Раскрошу, падла!

Бен поднял Мелкого, приноровился, и снова приложил об угол стеллажа. Лида тем временем подскочила, вытащила из-под себя крепкий стальной дырокол и, зажав его в руке, нанесла своему обидчику удар прямо промеж лацканов. Ощущение было странное. Тушка существа оказалась очень плотной, но не это главное — она была как бы без структуры. Лида почувствовала себя ребенком, в сердцах решившим поколотить макивару старшего брата. Не дожидаясь ответной реакции, она выскочила из архива.

В полном смятении и шоке Лидия влетела в женский туалет. Собственное тело казалось чужим, незнакомым, так что она поначалу даже не распознала собственных потребностей, а когда уже не могла игнорировать рвотные позывы, бросилась в кабинку.

Обычно она присаживалась на общий толчок не без брезгливости, аккуратно разложив бумажное покрытие. Сегодня же, наплевав на собственные правила, она рухнула на колени и, махнув рукой на санитарию с гигиеной, обхватила унитаз руками. Рвало ее долго.

Она выползла из кабинки измученная, умылась, прополоскала рот и на ощупь поправила прическу. Зеркала в туалете не было. Только тут Лидия осознала, что находится здесь совсем одна. В их маленьком коллективе женщины составляли большинство, но за Лидией никто не пошел. Это не сулило ничего хорошего.

Вернувшись в отдел, она сразу же ощутила обращенные на нее взгляды. Невероятно, но это так. У существ не было глаз, но Лидия кожей чувствовала прикованное к себе всеобщее внимание.

В дальнем конце комнаты стоял начальник отдела. Он нечасто покидал свой кабинет, но сейчас, вероятно, вышел на крики и шум. Лидия подошла к нему, но молчания не нарушила. Она не представляла, как об этом говорить: вроде бы ничего непоправимого не произошло, но все это было так невыразимо гадко.

Вместо нее заговорил Мелкий. Это было так неожиданно, что Лида вздрогнула.

— Я, господин начальник, не виноват. Эта Метёлкина только зазря крик подняла. На самом деле я хотел ей приятное сделать, завтра же праздник. Ведь у всех у нас нормальная жизнь, а она… Последыш, головастик — что про нее говорить! На нее и не смотрит никто. А коли не хочет, так и не надо, я только лишь из гуманности… И вообще, она сама пошла со мной в архив!

Лида была поражена: после устроенной Беном экзекуции поганец не только самостоятельно держался на ногах, но и внятно разговаривал. Ни один человек не был бы на такое способен. Да… Какой же все-таки у существ запас прочности.

— Тогда считай, что и я тоже… Исключительно из человеколюбия… — ответил появившийся в дверях Бен, потирая костяшки кулаков.

Мелкий вздрогнул и отошел в сторону.

— Самой-то не совестно? — Лида услышала за спиной чей-то голос.

— Лидия Павловна, зайдите в мой кабинет, — сухо распорядился начальник и удалился восвояси.

*****

Спустя полчаса Лидия покинула начальственный кабинет, но на свое рабочее место не спешила. Она оказалась в небольшой приемной, отделенной от общего рабочего зала лишь тонкой дверью. За годы жизни в Метрополии она так и не научилась надежно идентифицировать голоса существ, а жаль — сейчас бы ей это понадобилось. Сделав вид, что сосредоточенно читает полученный документ, она обратилась в слух.

— Не представляю, как ты мог. С головастиком! Меня бы, наверное, стошнило. Это ее лицо, рот, нос… Она носит волосы на голове! На прошлой неделе я взял у нее папку с бумагами и между страниц обнаружил — вы только представьте! — ее волосок. Неужели она не понимает, насколько это неприятно окружающим!

— Да не драматизируйте вы, двадцать лет назад мы все такими были. И ничего, как-то же жили.

— Были-то, были, да только кто-то смог переродиться, подняться над своей физической природой, а кто-то нет. Тут есть над чем задуматься.

— Говорят, ее в те дни просто не было в наших местах. Она путешествовала по реке вместе… — тут Лидин невидимый заступник запнулся, — с будущими маугли.

— Вот-вот! Вместе с маугли! Она одна из них, по недоразумению затесавшаяся среди нас. Слава Богу, она никогда не ест в общей столовой. Как представлю, что она будет засовывать пищу прямо в дырку в лице… Бррр! А вчера она так увлеклась составлением отчета, что забылась и прикусила кончик языка. Он торчал между зубов!

— Конечно, все это ужасно. Но войдите в ее положение, ей же надо как-то жить…

— Кто бы еще вошел в наше положение! Вы обращали внимание на ее руки? Они все от запястий до локтей покрыты крохотными белесыми волосками.

— Но у животных еще больше шерсти…

— Вот! Заметьте, не я произнес это слово! Животное, что еще скажешь!

Всласть наслушавшись пакостей в свой адрес, Лидия и вправду перечитала документ, который держала в руках. Это было уже завизированное заявление о переводе. Начальник отдела на нее не давил, вовсе нет, но Лида все поняла правильно. Слишком долго она раздражала своих коллег, вызывая зуд, как песчинка, застрявшая под веком.

В Метрополии не было принято подавать заявления об увольнении — только о переводе. Куда денешься с подводной лодки? Само понятие «воли» здесь не было предусмотрено. Сегодня предпраздничный день, потом три выходных, которые Лиде предстояло провести наедине с собой и своими мыслями. А затем она отправится со своим заявлением в отдел занятости.

Глава 2. Ссылка

Итак, Лидии предстояло покинуть привычную должность и квартирку на самом фешенебельном жилом уровне и отправиться к новому месту службы.

В последний вечер на старом месте, когда все вещи были уже рассортированы и разложены по коробкам, она решила напоследок навестить свой любимый уголок — Центральный пересадочный узел Метрополии. Это было сердце города, место, где сходятся все пути-дороги.

Он походил на сердцевину огромного цветка. Вертикальный колодец прорезал земную твердь на многие десятки метров, и в его залитом электрическим светом пространстве сновали вверх-вниз грузовые и пассажирские лифты. А на каждом ярусе от колодца веерами разбегались ленты пассажирских конвейеров. Подобно настоящему живому сердцу Центральный узел никогда не спал, не останавливали свой бег конвейерные ленты, не гас заливающий колодец свет.