Прощай, Герой

Ладно, оставим хентай хентайщикам… и японцам.

Проводив эту пару взглядом до выхода, я снова вздохнул и направился вперёд, к подножию той статуи, которую изначально выбрал. Правда, что я там буду делать, когда дойду, совершенно не представлял. Так-то, весь мой план сегодняшнего посещения этого храма, был на уровне: «главное прийти, а там как-нибудь уж само собой…». Крайне подробный, надёжный и продуманный план Гения Тактики и Стратегии. Но уж, какой есть, другому взяться не откуда.

Статуя девушки в белом «халате Мага», по мере моего приближения, становилась всё более и более огромной. Семь метров — это же третий этаж многоквартирного дома! Голова моя запрокидывалась всё выше и выше, пока я подходил к основанию. Подошёл и замер, поражённый: в какой-то неуловимый момент, огромная семиметровая статуя просто исчезла. Совсем. Без каких-либо спец или иных эффектов. Вообще без эффектов: вот она была только-что, возвышалась над головой, а вот её уже нет. А в паре шагов впереди на совсем небольшом подиуме стоит девушка в белом с чашей огня в руке. Девушка вполне обычного роста… но нет, слава Творцу, не живая, не Аватар Божества — к разговору такого уровня, я нынче готов не был. Нет, это была статуя. Невероятно реалистичная, цветная, выполненная на невозможном для моего понимания технологическом уровне, из неизвестного для меня материала, но статуя. Она не шевелилась и не разговаривала. Просто статуя — просто стояла.

Я замер в двух шагах от подиума, рассматривая и восхищаясь работой неизвестного мне мастера. Ведь, не важно, Бог её создал или человек, она была достойна любования и восхищения.

— Красивая, — подумал я. Или произнёс в слух? Говорил ведь уже как-то, что у меня с этим проблемы после многомесячных периодов добровольно-вынужденного одиночества. Не всегда могу различить, где кончаются мысли, и начинаются уже слова. Как и наоборот. Вредная привычка, даже, в перспективе, опасная, но что поделаешь? Пока я её не могу в полной мере контролировать.

— Да, — раздался ответ откуда-то чуть позади и левее меня. — Алиса по праву считается красивейшей из Семёрки. И по этому праву, является ещё и Покровительницей Красоты.

— Богиня Смерти — Покровительница Красоты? — не оборачиваясь, спросил я, мучительно пытаясь вспомнить, кого же мне эта статуя напоминает. В какой знакомый мне образ складываются черты этого лица…

— Ты видишь в этом противоречие? — последовал ответ от того же голоса. А его источник и обладатель вышел из-за моего плеча и встал рядом, там, где я уже мог без напряжения его рассмотреть. Мог… если бы хотел.

— Смерть — процесс не самый эстетичный, — сказал я, продолжая начатый разговор.

— С этим трудно не согласиться, — чуть подумав, ответил мой собеседник. А я, наконец, понял. До меня дошло, на кого была похожа эта статуя. Слава Творцу, не на кого-то из моих знакомых. И точно не на мою первую жену, чего я подсознательно, да и сознательно тоже, опасался, пока шёл через арку прохода. Нет, она была похожа на известную Голливудскую актрису. Гааль Гадот, кажется. Если ничего не путаю. Кажется, именно так звали исполнительницу главной роли в «Чудо Женщине»?

Так вот, статуя была на эту актрису похожа. Или актриса на статую? Тут трудно сказать однозначно. Да, наверное, и не надо. Тем более, сходство не было фотографическим, оно просто было.

— Но другим Аспектом Алисы является Жизнь. А Жизнь к Красоте имеет уже куда большее отношение, не правда ли? — продолжил мой собеседник.

Я нагляделся на лицо статуи и перевёл взгляд на того, кто стоял рядом и с такой непосредственностью вёл со мной разговор.

Это оказался человек, что уже не могло не радовать. Что-то, чем дольше я нахожусь в этом мире, тем больше становлюсь ксенофобом и расистом. Не то, чтобы это был такой уж быстрый процесс, или такая уж радикальная позиция, но… Толерантным имеет роскошь оставаться только тот, кто непосредственно не сталкивается в быту с представителями тех, к кому он толерантен. С их чуждостью. Причём, не только и не столько внешнего вида, сколько менталитета. Ведь одно дело, умом понимать эту разницу, и совсем другое: увидеть и прочувствовать её лично. А ментальность ходячей двуногой кошки или существа «со сбитой вертикальной настройкой» не может не отличаться от человеческого.

И, если бы рядом со мной сейчас оказался кто-то из них, мне было бы сложно с ним разговаривать. По крайней мере, хоть сколько-то открыто.

— Возможно, — решил не спорить я. — В конце концов, что уж в этом такого, что в одном из бесконечного множества миров, похожих и не похожих друг на друга, за Красоту и Смерть отвечает одна и та же Богиня? Это ничуть не более странно, чем то, что она же отвечает ещё и за Жизнь с лечением.

— Действительно, — мягко улыбнулся мой собеседник. Был он высок — где-то на полголовы выше меня, черноволос и худ. Так же и бледен. Облачён был в нечто напоминающее рясу православного священника, только светлую и без обязательной для них цепи с крестом. Бороды у него так же не наблюдалось, как и усов. Приятное «интеллигентное» лицо, глубоко посаженные умные глаза, сложенные на груди и упрятанные в широкие рукава ладони.

— Так её имя — Алиса? — спросил я, вернувшись снова к разглядыванию статуи Богини.

— Да, — кивнул «священник». Хотя? Если немного подумать, то кавычки можно бы и убрать — кем ему ещё быть, кроме служителя культа? В Храме-то? — Одна из Семи Первых. Алиса Селезнёва.

— Селезнёва? — невольно расширил я глаза в удивлении. — Та самая? Как-то я иначе себе её представлял, — с новым интересом воззрился я на статую, выискивая новые знакомые черты. И, самое интересное, что черты эти стали находиться. Чем больше я всматривался, тем больше мне начинало казаться, что лицо статуи похоже именно на актрису из старого Советского фантастического фильма, чем на современную мне Голливудскую актрису. Странное свойство…

— Та самая? — повернул ко мне голову служитель культа.

— Ну, из фильма, КирБулычёвская… — попытался подобрать слова я.

— Хм, вряд ли она может ей быть. Скорее уж просто однофамилица. У вас же, в вашем Мире, такое сплошь и рядом встречается.

— Ну да, не редко, — вспомнил я своё бытие учителем и количество Поповых с Кузнецовыми, да Ивановых с Васильевыми в журнальных списках каждого потока. — Но, причём тут наш мир? — не стал заострять внимания на его знании о моей попаданческой природе я. В конце концов, про «глаза» и «уши» уже упоминал, к чему повторяться. А ждать, меня здесь точно ждали. Не могли не ждать. Слишком логичным и предсказуемым был мой визит, чтобы его не предсказать и не подготовить встречу.

— Семеро первыми пришли в наш мир. Тогда он был ещё совсем маленьким и слабым. Совсем не развитым.

— То есть, изначально, они Богами не были? — уточнил я.

— Нет, не были, — мягко улыбнулся служитель. — Однако, это только между нами, хорошо? Для широких масс прихожан, Боги — это просто Боги. Они просто были столько же, сколько был наш Мир. Неотъемлемая, константная его часть. К чему, на пустом месте, волновать их умы? Ещё неизвестно, во что такое «новое знание» может в их умах вылиться… в том числе, в отношении к нынешним Героям.

— Погоди, — начал морщить я лоб в попытке наморщить мозги. — То есть, ваши Боги — это просто вкачавшиеся в кап Герои? И никакой мистики? Всё так просто?

— Не совсем, — подарил мне новую мягкую и «понимающую» улыбку служитель. — Всё же, на иной уровень и план существования они вышли, возвысившись и поднявшись над уровнем смертных. Их суть изменилась. Как и форма существования. Как и возможности. И наша религия — это не каргокульт, как ты мог бы подумать: Боги нашего Мира действительно существуют, действительно влияют на наш Мир и действительно управляют теми Аспектами, которые для себя выбрали, которые приняли. Так что, всё далеко не просто… А мистика…