Прощай, Медвежья лощина

– Ты погоди, – Макошка видел только один способ вытащить из логова раненого. – Я сейчас.

Он выбрался наружу, потом крепко схватил Греслава за щиколотки и потащил на себя. Через несколько минут тот оказался наверху. Грязь и кровь на лице, грязная одежда, грязные волосы, грязные кисти рук.

– Ты сейчас не лучше аркуды выглядишь, – усмехнулся Макошка. – И дух от тебя такой же.

– Да и от тебя не ландышами пахнет, – проговорил Греслав. – Может, это и к лучшему? Ни один зверь на нас не позарится. А двигаться нам придется, как я предполагаю, все лесом и лесом.

– Дождемся вечерней зари и в путь, – сказал Макошка.

– А там что? – мотнул головой в сторону реки Греслав.

– Войско Кястаса растет. Правда, порядку у них нет. Да и откуда порядок, – глубокомысленно заметил Макошка, – когда народ негодный к нему прибивается.

– Почему негодный?

– А какой же еще? Своих предают негодные люди, а те, за честь стоят, за посулы и серебро не переметнутся от своего князя к другому.

– Жаль, хороших дружинников потеряли. Как перед Светославом ответ держать буду, как ему в глаза посмотрю? Ведь в моей тысяче предатели оказались.

– Не ты один ответишь, с сотских тоже спросят. А они правду скажут.

– Какую правду?

– Что не ты подговаривал предателей, что ты задержал погоню и был почти убит.

– Но не убит же.

– Мне скажи спасибо да Велене. А то бы еще в то утро твое тощее тело плыло в реке.

– Спасибо, друже. А что тощий я, так с таким весом в бою сподручнее. Был бы я богатырь, разве утянул бы меня в нору, разве вытащил бы обратно?

– Ты моей силы не знаешь, – похвастал Макошка.

– Поможешь на Велену забраться, так и узнаю, – пообещал Греслав.

Когда последний луч солнца утонул в реке, пришло время им отправляться в путь. Идти напрямую к холмам было не резон – могли напороться на Явиловских прихвостней, а давать большой круг состояние раненого не позволяет. Решили схитрить: обойти Турмас крутой дугой, а потом двигаться вдоль реки, хоронясь в камышах и прибрежных перелесках.

– Верст через десять, помнится, река в озеро впадает, – проговорил Греслав, вытирая ладонью кровь с подбородка. – А из озера уже два рукава выходят.

– Ты помолчи, – жалостливо проговорил Макошка. – Я сам буду говорить, а ты поправь меня, если что. Так думаю, что по правому рукаву нам нельзя – слишком близко к холмам, а вот по левому можно.

Греслав кивнул.

– А если очень повезет, так ладью или ушкую встретим и поплывем. До Городища, конечно, не доплыть, но хоть ближе к той местности. Я прав?

Греслав снова кивнул. Что ж, другого пути нет. Если повезет, дней за пять-семь они доберутся до другого озера – Лежного. А там всё на восток и на восток. Доберутся.

Их путь оказался долгим и трудным. Вскачь Велена не могла – Греслав сразу начинал хвататься за грудь, с трудом заглатывал воздух, а потом стирал кровь с лица. Останавливались часто, чтобы передохнуть, поесть. Макошка – рыбак отменный – в любой луже карася мог поймать. Иной раз в лесу птичьи гнезда с кладкой яиц находил или прошлогодние орехи в брошенном беличьем дупле. Голод торопил, а ранение не давало ходу. Правда, у Греслава аппетита не было, обходился горячей водой, приправленной молодыми листочками ягодных кустов, а у Макошки постоянно в животе бурчало.

После озера Лежного, как и было задумано, они повернули вдоль левого рукава, вытекающего из озера, и на свое счастье встретили небольшой караван, состоящих из нескольких суденышек под парусами и пары больших плотов с дюжими гребцами, за которыми тянулись связанные попарно огромные бревна. Вначале сплавщики с опаской отнеслись к всадникам и не думали приставать к берегу. Но Макошка так жалобно уговаривал их взять хотя бы раненого, что, в конце концов, от одного из плотов в сторону берега отчалила лодчонка с двумя гребцами и остановилась метрах в десяти от берега. Сплавщики внимательно разглядывали невесть откуда взявшихся всадников, потом тихо поговорили между собой.

– Коней не возьмем! – крикнули они.

– Добро! – ответил мальчик.

– Я Велену не брошу, – предупредил Греслав.

– И не надо, – Макошка помог старшему товарищу слезть с седла. – Я берегом пойду. Так мы быстрее доберемся. И не бойся, коней я сберегу. И акинак. И остальное оружие. Эй! Гребцы, давай ближе!

Лодка ткнулась носом в берег. Не сходя с места, сплавщики настороженно смотрели на молодого дружинника, который обнимал за шею кобылу, гладил её пышную гриву, и на мальчишку, который ловко управлялся с пятью конями сразу.

– Вот, возьмите, – он протянул гребцам три мелкие серебряные монеты. – Я верхом вдоль берега. И смотрите, берегите моего друга – это тысяцкий самого князя Светослава. Ранен был, когда прикрывал отход своих сотен. Отважный воин!

Мужики уважительно подали руки Греславу, усадили его и через минуту были далеко от берега. Макошка наблюдал, как раненого подняли на плот, а рослая женщина в приволоке (меховой жилетке) усадила его спиной к сложенным мешкам и поднесла чашку с варевом.

– Да-а-а, поесть бы сейчас не мешало, – вздохнул мальчишка, поглаживая тощий живот.

На плоту по команде рулевого дружно опустили весла в воду, несколько взмахов, и плот, подхваченный течением, резво ушел вперед.

– Ну, и нам пора.

За два неполных дня караван добрался до небольшого селения со своей пристанью. Отсюда сплавщики следовали на север, а путникам нужно было на восток.

Макошке с конями пришлось вплавь добираться до противоположного берега, где располагалась пристань. Греслав уже ждал его, тепло распрощавшись с попутчиками, которые улыбались ему, жали руку. Но стоило ему отвернуться, как печально закачали головами: «Не жилец».

Чувствовал себя Греслав плохо, и мальчику пришлось звать на помощь, чтобы усадить того в седло.

– Ку-да сей-час? – с трудом выговорил Греслав.

– Давай туда, – мальчик махнул рукой в сторону построек. – Надо расспросить, как до Городища добраться.

Они медленно двинулись в сторону постоялого двора. Там Макошка устроил своего друга на широкой лавке, коней определил к общей привязи, а сам пошел купить еды. Запах горячей мясной похлебки исходил от большого котла, вделанного в очаг из дикого камня. Разнообразный люд подходил к котлу, отдавал денежку, а дородный мужик щедро наливал подставленные посудины и вдобавок каждому отрезал по большому ломтю ржаного хлеба. Макошка дождался своей очереди, а потом осторожно понёс доверху налитое блюдо, подбородком придерживая ломти хлеба.