Прощай, Медвежья лощина

Спал Макошка и Мыська, спала Милалика, проводив Ивора в дозор. Набирались сил женщины-воительницы и Общая Мать. Не спали, наверное, только двое: Светояр сидел у постели раненого, чутко вслушиваясь в его прерывистое дыхание, да Старая Мать, которая на вечерней заре углядела в миске, где смешала молоко и кровь, странные видения.

– Сойдутся четверо, – бубнила она себе под нос, – прибудут трое, останутся шестеро. Крепка нить времени, один конец – Явь (мир живых), другой – Навь (мир мертвых). Узлом завязать, в землю закопать, водой полить, место забыть.

Кровавое молоко в миске всколыхнулось и пролилось на огонь. Старая Мать прислушалась к шипению магической жидкости и осталась довольна тем, что нашептали ей боги.

Стоян

Выздоровление Греслава шло не настолько быстро, как бы того хотелось ему и его лекарю. Но дыхание с каждым днем выравнивалось, кровавые пузыри больше не появлялись. Раненый съедал все, чем его кормили Милалика и Мыська, с их помощью выходил из дома и подолгу лежал на помосте, глядя в небо или наблюдая за жизнью селения.

Впервые за три прошедших года он не истязал себя тренировками, не мчался куда-то по приказу князя, не сидел в засаде, подкарауливая врагов, не рубился насмерть. Он валялся на мягкой постели, три раза в день ел вкусную еду, спал, сколько хотел. И был бы абсолютно счастлив, если бы рядом были ещё Сизарь и Стоян.

По словам Светояра, друзья должны скоро прибыть.

– Ушкуйники обещали доставить весточку Сизарю, – сказал он однажды, вернувшись с берега, где вовсю шла торговля и обмен товарами. – А Общая Мать послала гонца к Матери Белые Волосы, а та уже своего гонца отправит за речку Шегру, в Подогриву, чтобы сообщить Стояну, что его тут ждут.

– Неужели мы снова соберемся все вместе, – мечтательно проговорил Греслав. – Пока служил и воевал, не думал ни о ком, а сейчас понимаю, как я соскучился и по тебе, и по Дизелю. С Климом мы частенько сталкиваемся. А помнишь наш первый год здесь? Не верится, что когда-то мы жили в городе, ездили на автобусах и машинах, смотрели телик. У нас были родители. Кстати, как думаешь, Дизель, женился на Ждане?

– Почему нет? Они же полюбили друг друга с первого взгляда.

– У тебя тоже есть Мыська…

– Да, Общая Мать уже говорила, что следующим летом, на Триглаву (языческий праздник), Мыська вместе с другими девушками наденет венок невесты.

– Смотри не прозевай, а то уведут из-под носа рыжую красотку, – улыбнулся Греслав. – Мыська хорошей женой будет и помощницей во всем.

– Да, помощница она отменная, – проговорил Светояр. – И дружба у нас крепкая. Только дружба – это не любовь, как, например, у Стояна со Жданой. Мы с ней какие-то одинаковые что ли. Иногда думаю, что Мыська – моя пра-пра-прародительница, то есть пра-пра-прабабка. Так что останемся мы с ней друзьями на всю жизнь, а на Триглаву, может, хороший парень к ней посватается.

– Смотри, конечно, но мне показалось, что вы хорошая пара. Понимаете друг друга с полуслова, с полувзгляда.

– Еще бы! Иной раз сутки напролет плечом к плечу стоим у стола, спасаем и лечим. У неё талантливые пальцы – любую рану обработают так, что раненый и не поморщится. Лекарственными травами она меня выручает. Все травки знает, любое снадобье сварит. В свободное время бегает к Старой Матери. Та ей секреты передает и учит разговаривать с богами. Когда-нибудь Мыська заменит Старую Мать у жертвенного камня.

– Ну, до этого еще далеко. Пусть девчонка вначале парня себе хорошего найдет, детишек нарожает – маленьких дреговичей, житейского опыта наберется.

– Да-да, – Светояр приложил ухо к спине раненого. – Хрипов нет, бульканья тоже. Значит, воспаления нет. Очень хорошо!

– А, правда, что у меня ребро сломано и один конец легкое задевал?

– Мыська сказала?

– Она. Это же не секрет.

– Не секрет. Я сам хотел тебе сказать, но побоялся сглазить. Пусть, думал, вначале ребро срастется.

– Суеверный врач это что-то…

– Мне кажется, все врачи суеверны, – ответил Светояр. – Старая Мать учит: задумал дело – помалкивай. Особенно, если дело опасное. А твоя рана была опасная. Хорошо, что удар палицей пришелся в центр груди, а не сбоку. Иначе переломом одного ребра не обошлось. Я очень боялся воспаления легких. Ты сколько дней с кровоточащей раной путешествовал! Скажу, что у тебя очень сильный, тренированный организм и отличная мышечная масса. Ты так и продолжаешь тренировки?

– Редко. Все больше мечом размахиваю или кистенём, что Дизель мне смастерил. Полезная, знаешь, вещь оказалась. Встречу Дизеля, еще раз спасибо скажу. Интересно, чем он сейчас занимается? Ремеслом или скотоводством?

– Скоро узнаем. Уверен, Стоян сразу соберётся в путь, как только получит весточку. Вот только отпустит ли его Ждана?

…Ждана Стояна одного не отпустила. Когда из Новой Рубы к ним в Подогриву прискакал молодой дружинник и передал клочок бумаги со словами: «Грек ранен ждем», Стоян хотел отправиться к дреговичам один.

– Знаешь ли ты, какой трудный путь тебе предстоит? – спросила Ждана. – Одинокий путник – легкая добыча для татей (разбойников) и шишей (воров). Не успеешь отъехать от дома, как останешься без коня и портов, а может, и без головы. Надо идти к Матери Домогаре.

Возможно, кто-то и стал бы спорить, но только не Стоян. Отправились к Матери Домогаре, и та решила, что до поселения Матери Белые Волосы их проводят Богдана с Радмилой и молодые дружинники – Дичка и Юр.

В путь собрались почти как на войну – в полном воинском облачении. Только Стоян вместо оружия привязал к седлу капу, в которую уложил подарки для друзей.

Выехали рано утром, пообещав вернуться в Подогриву через полнолунье. Проводить их вышло все семейство Жданы: Ореша, Родовил, сестры Яроша и Улада. Младшая Цветана еще спала, решили её не будить.

– Жда-а-ана, а Жда-а-а-ана, возьмите меня с собой, – просил Родовил. – Сама говорила, что я уже большой. Отец, ну скажи ей!

Ореша ласково потрепал сына по плечу.

– Как же мы без тебя справимся? – улыбнулся он. – С девчонок спросу нет, а на тебя вся надежда. Не могу я сразу и Ждану, и тебя отпустить. Хозяйство, сам знаешь, пригляду требует.