Прощай, невинность!

Софи прежде лишь один раз была в «Савое», когда решительно отправилась к Эдварду с намерением стать его любовницей. Но тогда она пребывала в таком волнении, что почти не рассмотрела прославленный отель. Зато теперь, держа на руках спящую Эдану, она стояла рядом с Рашель в огромном вестибюле гостиницы и, полная изумления, смотрела по сторонам. Эдвард возле стойки о чем-то говорил с портье.

Было уже за полночь, и в вестибюле царила пугающая тишина. Кроме гостиничной прислуги никто их не видел, и это слегка утешало Софи. Почему-то, приехав сюда, она почувствовала неуверенность, ей казалось, что она выглядит падшей женщиной. И ей казалось, что портье или кто-то другой вот-вот порицающе уставятся на нее.

Эдвард быстрым шагом подошел к ним. Сердце Софи беспокойно забилось при его приближении. Нет, просто невозможно было смотреть равнодушно на этого человека. Тем более что в черном смокинге он выглядел на диво элегантно. К тому же он героически спас ее, когда она, надо признаться, утомилась сверх всякой возможности. Ее душа была так изранена за последние недели, и Эдвард казался ей несравненным, сказочным рыцарем.

— Боюсь, у них сейчас нет подходящих номеров, — сообщил Эдвард.

Софи попыталась скрыть разочарование.

— Но нам достаточно и одной комнаты, Эдвард.

— Забудь об этом. Вы займете мой номер. А комнату я уже снял для себя.

— Эдвард…

— Тихо! Не пытайся меня переубедить, все уже решено. — И впервые за этот вечер он едва заметно улыбнулся. Глаза его, устремленные на Софи, потеплели. Сейчас он был именно тем человеком, с которым она познакомилась и которого полюбила почти два года назад.

Софи опустила голову, баюкая Эдану. Они все вчетвером вошли в лифт и несколькими минутами позже уже были на пятом этаже. Эдвард распахнул дверь номера, до сих пор принадлежавшего ему.

— К счастью, здесь две спальни. Маленькую я использовал как кабинет, но утром я заберу все свои вещи. Софи, моя спальня вон там.

Хотя Софи и приходила сюда в поисках Эдварда, ей не довелось тогда рассмотреть его номер. Однако она была уверена, что Эдвард снимал эти же самые апартаменты. И, охваченная любопытством и почти благоговейным страхом, Софи огляделась по сторонам.

Она стояла в круглом холле. Пол в нем был бежевого мрамора; фальшивые двери и окна, написанные маслом на стенах, создавали впечатление, что за ними расположен огромный салон. Но настоящая гостиная находилась прямо напротив входа. Мраморный пол был почти целиком закрыт огромным синим восточным ковром. В одном углу стояли обитые английским ситцем маленькие кушетки, а в другом — небольшой диванчик, обтянутый красным дамастом, и пара мягких стульев с высокими спинками и подлокотниками. На одной из стен красовался гигантский декоративный экран, от пола до потолка. Напротив него располагался мраморный камин. Красные занавеси из дамаста висели на окнах, выходящих на Центральный парк; на стенах Софи увидела несколько картин работы французских и английских художников восемнадцатого и девятнадцатого веков.

Слева находился обеденный стол на восемь персон, дверь возле него вела в крохотную кухоньку. И слева же была маленькая спальня, в которой Эдвард устроил себе кабинет. Софи сразу определила, что работал Эдвард за небольшим секретером — там в беспорядке лежали бумаги.

Эдвард взял Софи за руку и повел через гостиную. Она сделала вид, что не чувствует, как горяча его рука, а когда нога Эдварда коснулась тафты ее юбки, Софи поклялась себе, что ее это ничуть не волнует.

Они остановились на пороге большой спальни. Его спальни. Софи взглянула на огромную кровать под балдахином и вдруг ощутила, почувствовала, что в этой постели спал Эдвард — и прошлой ночью, и позапрошлой… Конечно, утром постель прибрали, но теперь край золотисто-желтого покрывала был отвернут, и из-под него виднелись более темные желтые простыни. И Софи вдруг захотелось узнать, была ли в этой постели какая-нибудь женщина… Она тут же выругала себя за подобные мысли.

Эдвард отпустил ее руку. Софи казалось, что момент чересчур интимен… Ей нелегко было занять номер Эдварда, его спальню, его кровать. Ему бы следовало понять это и не входить в спальню вместе с ней. Софи оглянулась, ища подходящее местечко для Эданы. Она чувствовала, как горят ее щеки.

Эдвард сказал:

— Я попросил, чтобы прислали детскую кроватку. Ее сейчас доставят.

Как он сумел угадать ее мысли? Софи боялась встретиться с ним взглядом. Она подошла к кровати и положила спящую девочку в самый ее центр, но сама не осмелилась присесть рядом, ведь Эдвард мог принять это за своего рода поощрение. Повернувшись к Эдварду спиной, Софи осторожно погладила шелк покрывала.

— Может быть, тебе не стоит дожидаться, пока принесут кроватку, — сказала она, стараясь не думать о тех проблемах, которые могут возникнуть из-за того, что она поселилась в отеле, на глазах у всех, вместе с дочерью… да еще в номере Эдварда. И о тех проблемах, которые уже возникли, потому что Эдвард снова вошел в ее жизнь.

Она слишком устала. Завтра она разберется в своих мыслях… и в своих чувствах.

— Хорошо. — Эдвард кивнул, явно колеблясь. Потом быстро шагнул вперед. Софи замерла, но он склонился к Эдане, а не к ней, и легко коснулся губами лобика ребенка. Потом выпрямился и в упор посмотрел на Софи. Она не смогла даже пошевельнуться.

— Спокойной ночи. — Он поклонился вежливо, официально. И, быстро развернувшись, пошел к выходу.

Софи, вцепившись в покрывало, смотрела ему вслед. Она слышала, как открылась и закрылась входная дверь, и с судорожным вздохом опустилась на кровать рядом с дочерью.

— Что же мне теперь делать? — простонала она.

Рашель, как обычно, забрала Эдану после утреннего кормления. А Софи мгновенно заснула. Давным-давно она не спала так глубоко и спокойно, как в эти несколько часов после рассвета. А теперь она медленно просыпалась. В окно спальни били солнечные лучи. На мгновение Софи смутилась: она была уверена, что, когда ложилась спать, опустила шторы.

А потом вдруг вспомнила, где находится. Она в великолепном номере отеля «Савой» — в номере Эдварда… в его роскошной постели. Софи глубже зарылась под пуховое одеяло, в шелковые простыни. Впервые за долгое время она чувствовала себя в безопасности, чувствовала себя защищенной, почти свободной от забот. Какое это огромное облегчение — проснуться без страха!..

Софи повернулась на бок. Простыни и подушки были гладкими, нежными, они ласкали ее голые руки и ноги, чуть-чуть возбуждая. Прошедшей ночью Эдвард ворвался в ее жизнь, словно рыцарь в сверкающих доспехах, примчавшийся на помощь прекрасной даме в момент наивысшей опасности. И вдруг что-то заставило напрячься живот Софи, мышцы ее бедер… Желание. Бешеное, яростное, обжигающее…

Софи снова повернулась, на этот раз на спину, и наполовину откинула одеяло. Не в первый раз она просыпалась вот так, охваченная пульсирующей волной, с фантастическими мечтами об Эдварде. Но до сих пор ей не приходилось лежать на шелковых простынях в его постели, почти голой: она так устала вчера, что у нее просто не хватило сил сменить поношенную сорочку на фланелевую ночную рубашку. Наконец Софи проснулась окончательно и удивилась, почему она не испытывает стыда из-за ощущений, мучающих ее тело, почему она никогда не стыдилась желания, однажды пробужденного в ней Эдвардом. Может быть, потому, что, когда они занимались любовью в ту единственную ночь, это была именно любовь? Это было прекрасно, прекрасно, между ними не было ничего грязного, развратного, нечистоплотного. Но это было так давно… Она гадала, сумеет ли она справиться с искушением, сумеет ли устоять перед Эдвардом…

Софи неторопливо села. Ночью она не заплела волосы в привычную косу, и теперь они тяжелой массой упали ей на плечи. Софи окончательно отбросила одеяло и спрыгнула на пол. Но, сделав два шага, остановилась.

Ей показалось, что на нее кто-то смотрит.

Сердце Софи подпрыгнуло. Она медленно повернулась — и похолодела.

В дверях стоял Эдвард и внимательно глядел на нее.

Софи не могла двинуться с места. Лишь сердце колотилось так, что его биение оглушало ее.

Голубые глаза Эдварда впились в нее, словно глаза ястреба в близкую добычу.