Прощай, предатель!

Да, лучше сосредоточиться на мысли о своем здоровье.

И дышать размеренно, несмотря на дикое ощущение, что из моей груди торчит длинный острый кинжал и колет при каждом вздохе. Надо просто дотерпеть до дома, а там...

Но о том, что будет «там», я предпочитаю сейчас не думать.

Надо поторопиться. Только не останавливаться. Выбраться подальше отсюда, покинуть эту адскую комнату... офис... и общество мужа, которое теперь для меня хуже, чем самая страшная пытка.

И эта пытка нависает надо мной тяжeлой и безжалостной гильотиной. Потому что я достаточно изучила агрессивный темперамент мужа за время нашей совместной жизни, чтобы понять одну вещь...

Он из породы бойцов.

Тех самых, которые преодолевают любые преграды и берут штурмом любую крепость. И меньше всего задумываются при этом о чувствах других людей.

Пока наши отношения складывались гладко, он был внимателен и снисходительно заботлив, неизменно проявлял к любым моим слабостям и наивным капризам очень высокую лояльность.

Но апокалипсис семейного счастья уже не отменить.

И теперь... когда мы оба стоим по разные стороны на краю чудовищного разлома... точки обзора сместились. Приоритеты поменялись. Жизнь распалась на две параллельные реальности.

И в одной из них измена — это пустяк, ерунда. Маленькая незначительная слабость.

...«Забудь об этом, просто забудь. Это ничего для меня не значит!» — гудит во мне эхо некогда любимого голоса.

Господи, что же это за натура у него такая жестокая?!

Если Князев меня догонит, то мне конец. Я не выдержу, если он начнет прогибать меня под удобную ему реальность. Просто сломаюсь. И что тогда будет с моим беззащитным малышом? Ведь ему нужна здравомыслящая, адекватная мама, а не психическая развалина!

Последняя мысль вдруг отрезвляет, и я заставляю себя внутренне собраться. Забыть хотя бы ненадолго о том, как нестерпимо жжет и бушует в груди атомный взрыв разбитого сердца. Как бы ни было больно...

Да, счастливой жены больше нет, она сгорела и умерла в этом взрыве. Точка. Но зато любящая мама жива.

Мама с тобой, малыш, не переживай. И не пинайся так сильно. Баю-бай, мой хороший...

Путь до лифта выпадает из моей памяти напрочь.

Все встречные люди кажутся безликими темными фигурами. Их голоса невнятны, в ушах от них шумит. А сама себя я чувствую привидением, скользящим в тумане горячечного бреда. Четкие очертания только у кнопки вызова лифта. Она горит, пылает алым цветом, как и моя боль.

Зато стремительную жесткую печать приближающихся шагов за спиной я различаю сразу.

— Даша!

Красивый низкий голос мужа сейчас противен мне. Слышать его не хочу. Не хочу, не могу и не буду!

Лифт, миленький... ну давай же поскорее... увези меня отсюда! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...

Но створки кабины мягко раздвигаются передо мной ровно в тот момент, когда Князев останавливается буквально в двух шагах.

Не глядя на него, я быстро захожу внутрь. Он — следом за мной.

— Даш, подожди.

Муж ловит моe запястье, но я резко вырываю его и отчаянно выкрикиваю:

— Не прикасайся ко мне!

И тут, к моему ужасу, двери лифта захлопываются, лязгнув напоследок, словно челюсти безжалостной акулы. Мы остаемся одни, лицом к лицу. Зверь, который разорвал сердце в клочья, и его слишком доверчивая жертва.

Князев окидывает меня коротким яростным взглядом и вдруг вдавливает кнопку «стоп» до упора. Тем самым превращая лифт в ловушку, из которой нет ни выхода, ни входа.

Он тянет ко мне руку, чтобы таким привычным, родным движением погладить меня по щеке... но я инстинктивно сжимаюсь и шарахаюсь в самый дальний угол, обхватив себя руками. Меня аж трясет всю.

Но и муж не выглядит спокойным. И от него слабо пахнет терпким красным вином.

Он настойчиво заглядывает мне в лицо, ловит взгляд... и с силой бьет кулаком по стене лифта, заставив меня вздрогнуть.

— Блядь, блядь, блядь... Даша! Не смотри на меня так! — судорожно запускает пальцы в свои волосы и так же резко выпрямляется. А затем четко, по слогам произносит: — Я. Люблю. Только. Тебя. Она для меня ничего не значит! Случайная слабость. Понимаешь?!

Я мотаю головой и крепко зажмуриваюсь.

Просто не могу смотреть на него и понимать, что это мужественное и такое любимое лицо — на самом деле оказалось лживой маской.

— Нет... — шепчу сдавленно. — Я не понимаю, Влад. И никогда не пойму, как... можно... любить человека... и одновременно предавать его!

?Глава 4. Ты — нежная фиалка

На лице Князева судорожно дергаются желваки, выдавая его реакцию.

Обычно в таком состоянии он непредсказуемо агрессивен и способен запрессовать человека всего лишь парой eмких фраз так, что того внутренне расплющит в лепешку. Примерно где-то на уровне плинтуса.

Однако до сегодняшнего дня он всегда контролировал при мне свою тяжелую, необузданную натуру — теперь уже неясно, из-за «любви» ли. Возможно, причиной было только мое безоговорочно преданное и восторженное отношение к нему..? Или моя нелегкая беременность..?

Муж и сейчас по привычке сдерживается от слишком резких слов.

Раздувает ноздри в бешенстве от ловушки аморальной ситуации, которую сам себе создал... и молчит. Только сжимает руки в кулаки, дышит тяжело и смотрит, набычившись, исподлобья.

Но надолго ли его хватит?

— Владан Романович! — долбится кто-то в створки снаружи. — Владан Романович, с вами все в порядке?

— Да! — лаконично и раздраженно бросает он.

— Лифт завис... может, слесаря вызвать..? Или электрика..?

Глаза мужа, всегда напоминающие цветом глубокое синее море, наполняются штормовой тьмой. Яркий сигнал, что очередной несчастный сотрудник-дуралей только что нажал на «плохую» красную кнопку его темперамента.

— Владан Романович..!

— На хуй все пошли!!! — взрывается Князев, не сводя с меня тяжелого пожирающего взгляда. — Заткнулись, сука, все и съебались отсюда! Уволю!

Тишина наступает такая, что даже слышно, как снаружи в коридоре из чьих-то рук выпадает что-то маленькое. Вроде шариковой ручки или маркера.

Я смутно осознаю, что мужа совсем занесло. Впервые он так эмоционально, грубо и неконструктивно реагирует на обычный несвоевременный вопрос. Но сейчас мне все равно. И хочется только одного — сбежать отсюда так далеко, насколько это возможно.