Прошлое бьёт по пяткам

Так вот, одна из охранниц, которая уже давно плотно сидела на наркотиках, решила подзаработать на очередную дозу игрой в карты с другими охранниками (частое развлечение среди них). Ну, и проигралась в прах, видимо, не с тем игроком связалась. А что взять с наркоманки? Денег у неё никогда нет, хорошо, что кормится в училище в отдельной от подопечных столовой, ну, и охранник по имени Никита предложил привести ему девушку на ночь, и долг будет прощён. Не знаю, почему выбор пал на меня. Может, они выбирали вслепую: я в семнадцать лет была тощей, подкачанной девицей (спасибо спортзалу) с экстремально короткой стрижкой. Наказаниям никогда не подвергалась, работала, училась, перевыполняла план, только от участия в драках между девчонками откосить не удавалось - приходилось доказывать, что я могу за себя постоять, но к этому времени ко мне уже не лезли. В авторитетах не ходила, не хотели связываться или уважали, кто же расскажет о причинах. Мне сделали укол снотворного прямо в коридоре, когда я шла после ужина в комнату, где спала, и унесли в небольшую гостиницу, стоящую на территории училища, где останавливались родственники, и часто спали между сменами охранники. Очнулась я через три часа, когда охранник пошёл на третий заход, изголодался боец по женскому телу. Побывав в трясине разгула, девственницей я не осталась и поэтому не видела смысла сопротивляться, отстаивая свою утерянную честь. Лежала тихо, считая на потолке трещины, боец сполз с меня и благородно разрешил принять душ. Я отмылась от его запаха и вернулась в комнату, где мне в лицо полетела одежда, значит, сеанс удовлетворения закончился, хорошо, что я проспала большую часть, меньше ненавидеть буду. Мне строго сказали молчать о случившемся и отвели в комнату, хорошо, что никто из соседок по комнате не проснулся. Я легла спать и постаралась забыть обо всём. А куда деваться? Это потом я узнала, что не первую меня пользовали, в год до десяти девушек бывали в таком положении. Только на мне вышел прокол, через месяц при уборке территории меня стошнило прямо на площадке для построения. И именно в этот момент в окно смотрел начальник училища. Уж не знаю, что его насторожило, кормили нас отвратительно, и отравления были не редкостью, а может, ему в тот момент было просто скучно, и он решил расследовать этот инцидент. Подключил шестёрок и стукачей, и через несколько дней правда всплыла. В тот же вечер он отвёз меня в больницу в районном центре. Пожилой доктор, осмотрев, сказал, что аборт сделать можно, но может получиться, что родить я потом не смогу, да и разрешение родственников нужно, без них он не возьмётся, а медицинских показаний для такой процедуры у меня нет, и доктор грех на душу не возьмёт. Начальнику же не хотелось выносить сор из избы, а куда младенца девать, если он родится? В училище ясельной группы нет, тут подопечные только до совершеннолетия сидят, и рожать они не должны. А скрыть его не вариант, о моей беременности знали, и кто папаша, тоже догадывались, в таких закрытых сообществах что-то скрыть сложно. Он тихо уволил охранницу-наркоманку, которая умерла через месяц от передоза (или помог кто, что более вероятно), и охранника-извращенца. Ну, а мне раньше времени выдали корочки швеи-закройщика и вязальщицы, аттестат о среднем образовании и справку о досрочном освобождении за хорошее поведение (так было написано в моём деле). Папа встречал меня у ворот. Про беременность он знал, об отце ребёнка догадывался, на меня не давил и ничего не спрашивал. Я же была спокойной, от ребёнка отказываться не собиралась, ну, отец у него - извращенец, так я о нём никогда не расскажу. Пусть сын думает, что он был героем и погиб при испытании нового образца самолёта или танка, спросит - придумаю. Папа к тому времени разменял нашу большую квартиру на две в хрущёвке, которые находились в одном подъезде, мою обставил мебелью, а его новая супруга купила мне одежду, спасибо им за заботу.

На работу я вышла, как только получила паспорт, устроилась в частный пошивочный цех. Хозяин цеха, мужчина с акцентом, был анекдотично жаден, платил копейки, но в нашей работе ничего не понимал. Здание бывшего "Дома быта" вместе с оборудованием он купил случайно и по бросовой цене, земляки помогли, ну и решил заняться пошивом рубашек, постельного белья, халатов, фартуков и других товаров народного потребления. Нанял бригадира Валентину, женщину, прекрасно разбирающуюся во всех нюансах этой работы. Она и занималась набором персонала, меня брала на работу с предупреждением, что декретный отпуск мне хозяин не оплатит никогда, так я и не надеялась. Работали мы много, получали мало, но так вся страна жила, так что народ не роптал, платят и хорошо, другие на работу бесплатно ходили. Валентина же, быстро разобравшись, что хозяин и его жена-бухгалтер, которая плохо говорила на нашем языке, ничего не понимают в шитье и могут только оценить конечный результат со стороны: "нравится - не нравится", решила поработать на себя. Не знаю, почему она предложила мне стать её напарницей, может потому, что сама мать-одиночка, имеющая ещё и больную мать, а может потому, что несмотря на беременность, я работала, как все, и оставалась сверхурочно, если требовалось. Как уж Валентина смогла устроить меня ещё и сторожем, не знаю, и по ночам у нас началась работа на себя. Опытный закройщик всегда может сэкономить ткань. А так как хозяин в расходах материала на изделия ничего не понимал, экономили мы прилично. По ночам шили всё, что хорошо продавалось, и лоскуты использовали - в моду как раз вошли изделия из них. А когда мы открыли вязальный цех, и за малую деньгу слесари, найденные бригадиром, настроили нам станки, мы хорошо развернулись. Валентина в выходные дни ездила по деревням, закупала у бабушек овечью шерсть, на её даче мы её мыли и сушили, на прядильном станке пряли и вязали носки, свитера, жилеты и рукавицы. Всё это реализовывала соседка Валентины, женщина, всю жизнь торговавшая на рынке и знающая, как показать свой товар. После родов я вышла на работу вместе с ребёнком, ему соорудили кровать в углу цеха, потом манеж, еду брала с собой в термосах и почти жила на работе, зарабатывая для себя и сына деньги. Наши шабашки закончились, когда хозяин продал здание вместе с оборудованием и работниками Мирону, пасынку моей родительницы. К тому моменту с Тошкой уже сидела мачеха, и мне следовало бы согласиться на предложение Валентины и пойти к ней в напарницы, но я, помня, как отец в один момент потерял всё, решила остаться работать в цехе. А Валентина - молодец, развернулась хорошо, сейчас владеет небольшим ателье, при встрече зовёт меня на работу, но пока босс платит деньги, и я имею возможность работать на себя, менять ничего не буду, хотя и не держусь за эту работу.

Ну, а Аглая Петровна появилась через месяц после нового босса. Вернее, сначала появился Антон, несостоявшийся зять Аглаи Петровны, молодой парень, с которым мы познакомились в парке, где я гуляла с Тошкой. "Бедный" парень, сынок богатых родителей, в тот момент переживал кризис общения с предками, которые хотели женить его на перспективной невесте Ларисе, дочери Аглаи Петровны. У нас очень быстро закрутился роман, оба понимали, что всё это временно, но мне хотелось попробовать счастливую жизнь рядом с мужчиной, и некоторое время Антон мне прекрасно её обеспечивал. Всё закончилось тривиально, я пришла домой и увидела, как тощая задница Антона двигается между ног визжавшей от кайфа девицы. Я врезала ему по заднице сумкой и выкинула все его и её вещи за дверь, девицу и его выставила голыми, и мои соседи полгода вспоминали все те выражения, которые выкрикивала в мой адрес девица и бывший парень. Антону пришлось вернуться домой, но на Ларисе он не женился, её отец взорвался в машине, и она перестала быть перспективной невестой. А откуда Аглая Петровна узнала, что Антон почти полгода жил у меня, не знаю. Может, семья невесты следила за ним, но когда она вынуждена была выйти на работу в фирму своих знакомых (босса Мирона) и увидела меня, то открыто заявила, что мы вместе работать не будем. Самомнение у дамы, конечно, космическое, она, работая в плановом отделе, взятая на работу только по знакомству, не имеющая опыта, так как большую часть жизни просидела дома за спиной мужа, денег фирме не приносит от слова "совсем", в отличии от работниц нашего цеха, которые обрабатывают и контору, и босса, и его родственников. Так что, может, и не будем мы работать вместе, только вопрос: кому придётся уйти? И дама этого не понимает. Бизнесмены не ценят знакомых, которые не приносят им прибыль, и если женщина не поймёт этого простого правила до того, как её кляузы надоедят Мирону, то и этой работы лишится.

Всё, спать, завтра работать, и так до глубокой старости, нам с Тошкой нужно рассчитывать только на себя. Большей частью я сама виновата в том, что так сложилось, но о сыне не жалею и не жалела, у меня есть родной человек, и это прекрасно.

Глава 3

Три дня спустя. Надежда

Я разложила демонстрационные экземпляры шапок на столе босса Мирона и, пока тот разглядывал, тихо сидела на стуле и смотрела в окно.

– Если у нас пойдут вязальные изделия, то я планирую расширяться, - сказал Мирон, вертя в руках вязанную шапку.

– Ходят слухи, что на твой бизнес наезжают. Или женщины языком болтают?

– Пробовали, но я принял меры, - ответил Мирон.
– А на кого сейчас не наезжают? Время такое, бандитов прижимать стали, вот они и бесятся.

– А прижимают их те же бандиты, или кто другой бандитской наружности объявился?

– Время малиновых пиджаков и золотых цепей ушло, сейчас бандиты грамотные, при каждом юрист имеется, отожмут бизнес, не подкопаешься, - Мирон замолкает и подходит ко мне.
– А с чего вдруг интересуешься?

– Так, для поддержания разговора, не о шапках же мне с тобой разговаривать.

– Помнится, ты требовала разговоров только о работе.

– Так я о работе и говорю, отожмут у тебя бизнес, придётся к другому боссу привыкать.

– А если другой босс будет более требовательным и прижимистым?

– Ты имеешь в виду "жадным"? Так я уже такое проходила, до тебя хозяин здания был так жаден, что порой до смеха доходило. Ничего, выжили, понятно, что на норковые шубы и на машины я не рассчитываю, поесть бы, а на тело найду что надеть, руки и мозги имеются.

– Мне бы твои заботы, - вздыхает Мирон.
– Отец хочет супругу на отдых вывезти, машину ей новую купить, летний дом перестроить, а тебе только живот набить и больше ничего не нужно, даже завидую такой рациональности.

– Так я живу по средствам, а твой отец, видимо, переоценивает ваши возможности. Или ты прибедняешься?

– Я хочу бизнес расширить, на его хотелки пока денег нет.

– Я бы подсказала, как выкрутиться, да не буду, ты босс, большой человек, крупный бизнесмен, сам свои проблемы решай.

– Я уже думал, как сэкономить: стоит поубавить аппетиты мачехи, и на расширение бизнеса деньги найдутся.

– А что же так, пока она тебя молодого обихаживала, всё устраивало, а сейчас, когда требует положенной заботы, ты её обжорой называешь? Не хорошо так с женщиной поступать, она уже не в том возрасте, чтобы мужа богатого найти, ей теперь за старого держаться надобно.

– Ты же её ненавидишь?

– С чего вдруг? Я просто оставила её в прошлом и забыла, равнодушие и забвение похлеще ненависти будут.

Мирон уставился на меня, пару минут смотрел, не моргая, а потом ухмыльнулся:

– А ты права, Надя, зачем ненавидеть, когда можно просто вычеркнуть человека из своей жизни и забыть о нём, это действительно похлеще будет. И я так понимаю, что на мировую ты не пойдёшь?

– Нет, я даже видеть этот призрак из прошлого не хочу, и знать о ней не желаю! Забыла, значит, забыла. Столько лет прожила без этого человека, так зачем возвращаться в прошлое?

– Забавная у тебя позиция: оставила в прошлом, забыла, вычеркнула из жизни, а если с тобой так поступят?

– Так поступали и не раз, кто-то всегда остаётся в прошлом, люди расстаются, разъезжаются, уходят в мир иной, и их оставляют в прошлом. Или нужно все эти призраки с собой в будущее тащить? Так и надорваться можно.

– Ты обиделась на мать, что она не вытащила тебя из тюрьмы?

– Ты плоско мыслишь, Мирон. Она ушла от нас в самый тяжёлый момент, просто перешагнула через все годы совместной жизни с отцом, но при этом не забыла забрать меха и драгоценности, которые он ей дарил. И через меня перешагнула, как будто я не её дочь. А тюрьма случилась позже, это уже были последствия. Так почему я должна брать такого человека в своё будущее? Зачем мне это нужно, чтобы при очередном кризисе меня снова предали? Я не настолько глупа, чтобы наступать несколько раз на одни и те же грабли.

– Как ты хорошо всё по полкам разложила, но в жизни намного сложнее...

– Умоляю, босс, "не учите меня жить, лучше помогите материально"! Ты, милый изнеженный мальчик, получивший деньги от родителя, который в своё время нажил их разными способами, будешь учить меня жить? Мне страшно думать о твоей жизненной философии, и, пожалуйста, уволь меня от этого, я живу по своим понятиям, а ты живи по своим. Думаю, они сильно отличаются, но не тебе "обращать меня в свою веру", ты её не выстрадал, а получил в наследство и поэтому не имеешь права проповедовать.