Прошлое должно умереть
Шрифт:
И он действительно счастливо улыбнулся и, прижав к себе, стал гладить по голове как маленькую девочку. И потом они уже не говорили ни о чем серьезном. Просто болтали о том, что будут делать эти десять дней. Их десять дней, только их. А потом их рассудит жизнь.
И жизнь действительно рассудила. Только тогда они не знали о том, что никаких ни десяти, ни пяти, и даже больше ни одного дня в их жизни не будет. Назавтра позвонит мама Олега, и, плача расскажет ему, что состояние отца быстро ухудшается. От удара у него в голове стала собираться вода. Он стал терять память, перестал узнавать окружающих. Ему нужно срочно делать операцию, отводить воду специальной трубкой из головы в желудок. Такие операции в их городе не делали. Зато их делали в Израиле. Мать умоляла Олега как можно скорее выехать туда и как-то организовать, чтобы отца прямо из аэропорта, когда они приедут, отвезли в больницу.
Закончив говорить с матерью, Олег сломя голову бросится в фирму, где ему делали разрешение на выезд и визу. За дополнительную плату ему согласятся подготовить документы немедленно и даже помогут достать билет на ближайший самолет. Он улетит в Израиль через день, и они с Лерой больше никогда не увидятся.
***
Альбина сидела в кухне, и, подперев голову, смотрела в окно. Последнее время она проводила так большую часть времени. При детях и муже держалась, на работе тоже кое-как удавалось забыться, но только стоило ей остаться одной, как она с головой погружалась в свое горе. Настроение у нее постоянно менялось, причем в очень широком диапазоне: от внезапной надежды, что все обойдется каким-то чудом до безграничного отчаяния и дикого желания покончить с собой и со всеми своими мучениями. Более того, она постепенно приходила к выводу, что это ее единственный выход. Разве она может позволить себе пройти через суд, через весь позор разоблачения. Нет, конечно. А если она умрет, дело прекратят. И так она и сделает. Хорошо, что она не выбросила пистолет. Застрелиться она сумеет. Но только тогда, когда уже точно будет знать, что ей нечего терять. И еще. Она хотела поговорить с этим следователем, который приходил к ним. Она должна убедиться, что дело прекратят с ее смертью. Она одна виновата во всем. Да, она совершила убийство. За это она умрет, а все остальное никого не касается. Это дело семейное, и никакого отношения к правосудию не имеет.
Когда ночью раздался звонок, и свекор попросил их приехать, так как Виктории Сергеевне очень плохо, она вначале обрадовалась. Ну, вот, свекровь умрет и на одного обвинителя будет меньше. Но потом, увидев страдающее и испуганное лицо той, кто во многом заменила ей мать, устыдилась.
Боже мой, какая же я бессовестная, подумала она. Сколько Виктория Сергеевна сделала для меня. Сколько помогала мне, глупой девчонке советами, как многому она меня научила. И когда у нас не ладилось с Сашей, сколько раз она разговаривала с нами и вместе, и отдельно. И деньгами сколько помогала, и детей брала к себе. А моя родная мать всегда была далеко, вдруг рассердилась она на свою маму, и всегда только охала и ахала и могла только плакать и предрекать, что все плохо кончится. И, в общем-то, она оказалась права, с горечью заключила Альбина.
Она с таким рвением взялась ухаживать за больной свекровью, что и муж, и свекор были очень тронуты. Конечно, Викторию Сергеевну положили в хорошую платную клинику, но ей было гораздо спокойнее, когда возле нее сидел кто-нибудь родной, а не приветливые и улыбающиеся, но такие равнодушные нянечки и сиделки.
Альбина взяла отпуск на работе и проводила около кровати свекрови дни и ночи, приезжая домой только выкупаться и переодеться. Муж и свекор наперебой пытались уговорить ее отдохнуть, предлагали заменить ее, но упорно отказывалась и снова уезжала в больницу. Они ведь не понимали, что так ей было легче. Там ей не нужно было следить за своим лицом, не нужно было притворяться, что ее интересуют маленькие семейные проблемы или ее собственная внешность. В больнице она могла сидеть часами около неподвижной Виктории Сергеевны и молча предаваться отчаянию. Там никого не удивляло ее скорбное выражение лица. Введенные в заблуждение ее муж и свекор даже пытались утешать ее, думая, что она так переживает за свекровь.
Ну, да, утешайте, утешайте меня, с непонятным ей самой злорадством думала она, слушая их уверения, что все будет хорошо. Вы же не знаете, какую я пакость вам сделала. Ну, ничего, может, и узнаете.
И тут же сама спохватывалась, что они не должны узнать ни в коем случае. Даже после ее, Альбининой, смерти. Это главное, о чем она поговорит со следователем и попросит его. Предсмертные желания нужно выполнять, иначе она будет приходить к нему после смерти и не даст ему покоя.
Часами сидя в тихой палате и глядя на монитор с бегающими
кривыми линиями в изголовье больной, она вспоминала всю свою семейную жизнь.Вот однажды они задержались после занятий в аудитории, списывая с доски длинное задание, и Саша, встречавший ее с маленьким Сашенькой на руках зашли прямо туда. Как завистливо перешептывались девчонки, глядя на ее высокого красивого мужа и хорошенького кудрявого малыша у него на руках. Одна из девочек, освободившаяся раньше, взяла его на руки и, поднеся к доске, дала ему в руки мел. Первый раз в жизни узрев такое чудо, Сашенька запрыгал от радости и стал пытаться рисовать на доске, каждый раз издавая оглушительный вопль, когда ему удавалось изобразить какую-то загогулину. Его восторженные вопли привлекли внимание тех, кто был в коридоре, и они стали заглядывать в аудиторию, где все смеялись при виде Сашкиной радости.
Почувствовав себя в центре внимания, ребенок еще больше разошелся и стал тоже громко смеяться, еще сильнее запрыгав на руках державшей его девушки.
– Господи, он у вас всегда такой прыткий? – с трудом удерживая его на руках, смеясь, спросила она у Саши.
– Видите ли, – ответил ей как всегда галантный Альбинин муж, – когда он видит возле себя красивую девушку, он от радости сходит с ума.
– Совсем как папа, – не выдержав, подколола мужа Альбина, хотя это была неправда. Саша всегда был не против улыбнуться и подмигнуть хорошенькой девушке или даже сказать ей комплимент, но больше ничего он себе не позволял. А, может, и позволял. Альбина не знала этого, да и не хотела знать. Меньше знаешь, лучше спишь. Так учила ее Виктория Сергеевна, и Альбина слепо следовала советам своей наставницы. Может, потому она и сохранила свою семью.
Первые годы после свадьбы Альбина оставалась очень застенчивой. Хотя она и была всегда хорошенькой, все равно никогда не могла стать в компании центром внимания. Когда Саша приводил ее к своим друзьям, она обычно сидела молча и ждала, когда к ней обратятся. Для нее было почти немыслимо первой заговорить с кем-нибудь. Тем более что она была провинциалка и ни на минуту не могла забыть об этом. Все женщины в компаниях казались ей такими красивыми и так хорошо одетыми, что это подавляло ее. Потом, приглядевшись, она убеждалась, что это не так и даже совсем не так, но это мало помогало. Только с годами она приобрела уверенность в себе. А в начале их семейной жизни, ее закомплексованность просто убивала ее. Она всегда пугалась, если кто-нибудь к ней внезапно обращался, терялась и не могла ответить сразу даже на самый простой вопрос. А если и отвечала, то каким-нибудь дурацким хриплым голосом, и ей казалось, что все с недоумением смотрят на нее.
К тому же ей очень не везло. Если ей и приходила в голову какая-нибудь интересная или остроумная мысль или история, она долго маялась, выбирая подходящий момент, чтобы начать. И всегда, стоило ей, наконец-то, заговорить, в этот же момент или кто-нибудь звонил в дверь, или начиналась громкая музыка, или по телевизору сообщали что-то важное, и ее переставали слушать, и она опять оказывалась в глупом положении. Обладая трезвым умом и изрядным чувством юмора, она в душе сама смеялась над собой и недоумевала, почему у нее всегда так получается. Каждый раз она давала себе слово, что сегодня вечером она будет вести себя совсем по-другому; будет говорить громко и уверенно, кокетничать со всеми подряд и вообще очарует всех. Но пока она как всегда мешкала и тянула время, вперед выходила какая-нибудь девица и, глядя на мужчин широко распахнутыми невинными глазками, заявляла сладким голоском:
– Здравствуйте, меня зовут Аллочка.
После этого она опускала глазки долу, складывала губки бантиком и, склонив головку к плечу, ждала, когда мужчины начнут сбегаться к ней.
И они действительно бежали к ней, хотя ничего особенного в ней не было, а хорошенькая Альбина оставалась сидеть в углу, ругая себя последними словами.
Она видела, что Саша не то, чтобы сердится на нее, но все-таки очень недоволен, и хотя он ей ничего не говорил, она чувствовала, что он разочаровывается в ней.
Ее умная и проницательная свекровь тоже понимала это. Но, решив раз и навсегда сохранить Альбину в качестве невестки, она твердой рукой начала направлять ее и руководить ее преобразованием. Она познакомила ее со своими мастерами в парикмахерских и косметических салонах, помогала ей доставать хорошие вещи у спекулянтов и из-под полы в магазинах, а самое главное – убеждала ее, что она красавица и умница и единственное, чего ей не хватает, это уверенность в себе.
Но это и есть самое главное, так как окружающие воспринимают нас не такими, какими мы есть в действительности, а такими, какими мы сами себя представляем, внушала она Альбине.