Прошлой осенью в аду
Шрифт:
– Вам надо быть осторожней. Замок советую сменить. И урегулируйте свои отношения с ухажером в плаще! Если это личное...
– Нет! – взвыла я.
– Это вам кажется, что нет! А он взаимности добивается. Вы ведь утверждаете, что он вам не угрожал? Не пытался совершить действия сексуального характера? В квартире ничего не пропало? Так где же состав преступления?
– А сумка? А то, что он в квартиру влез?
– Ладно, ладно, не волнуйтесь! Пойдемте протокольчик составим.
Они сели на кухне за протокольчик. Писал Милованов, причем необыкновенно быстро и ловко. Буквы так и соскакивали с кончика его ручки, как синие муравьи. Грачев хотел было распотрошить баул и зафиксировать, что в нем, какого цвета и формы, но романтический Милованов,
– Неизвестный в плаще, Цедилов, упоминал некоего экстрасенса Бека. Как-то они связаны. Вы не слышали о таком? – спросила я со лживой невозмутимостью.
– Бек? Гарри Иванович? – тут же откликнулся Грачев. – А как же! Слыхали.
– По-моему, крайне сомнительный тип...
– Бек? Да что вы! Классный мужик! Большой друг нашего отделения. Он всех нас бесплатно продиагностировал. И членов семей. У моей жены кисту в ухе высмотрел. То-то я поражался, чего она, как дело к вечеру, бесится, орет – устала, мол, и на рыло твое поганое смотреть не могу. Теперь вот сделают ей операцию, может, орать перестанет.
– Бек – человек хороший, – подтвердил и Милованов, не отрываясь от протокольчика. – Он у нас многим помог. У одного нашего участкового по морде шершавые пятна были. Синие такие, на нервной почве. Хороший парень, а личная жизнь не складывалась. Девушки просто шарахались! А Бек только руками маленько помахал – и стал парень гладкий, как младенец. Девушки на него западать начали. Он сейчас сразу с тремя встречается – наголодался. Многие ему даже завидуют.
Уверена, Милованов первый и завидует!
– Нет, никакой Бек не сомнительный, – сказал Грачев. – Правда, может у него с налогами какие заморочки?
– Что ты! – даже вскрикнул Милованов. – Он и налоговиков диагностировал. У них одна сотрудница была вся в угрях. И ноги сильно потели – невозможно было стоять рядом. А ведь дочка состоятельных родителей! Они ее в Германию лечиться возили и к бабке какой-то, знахарке, в Ханты-Мансийск. Ничего не помогло. Нельзя рядом стоять! Бек все мигом выправил. Теперь и стоять рядом можно, и замуж она вышла за завотделом. А скольким он по мелочам помог! Очень хороший человек.
Мне стало ясно: возбудить подозрения правоохранительных органов по поводу Бека не удастся. Этот шарлатан всех опутал, и прыщи свел, и девушку пристроил. Нет, при таком состоянии коррупции в стране где уж найти справедливость! Всюду поспел наш пострел с рожками... Боже, у него ведь настоящие рога, я сама видела! Конечно, в быту они не бросаются в глаза или, может, как-то складываются (есть же такие складные курортные стаканчики для минеральной воды!), но рога есть точно и торчат вовсю, когда он берется за свои черные дела.
– Слышно ли что-нибудь новенькое про паркового маньяка? – без всякой надежды поинтересовалась я.
– Ищем, – бодро ответил Грачев и налил себе кипяченой воды из чайника. – После девицы из «Тканей Европы» новых случаев не было. Улицы патрулируются, так что вы не бойтесь.
– Прочитайте и подпишитесь вот здесь, – сказал Милованов и протянул мне свой законченный труд. Сегодняшние мои приключения, изложенные ритуальным милицейским стилем, выглядели на редкость глупыми. Я жалела, что ввязалась в эту канитель со стражами порядка. Я, правда, узнала, что они обожают Бека и стоят за него горой. Ну, что ж, отрицательный результат – тоже результат. Может, хоть Цедилова отвадить удастся. Чего ему еще надо? Вчера обмарали песком и забросали помидорами, сегодня лишили средств к существованию, конфисковав баул. Должен понять, что лучше
будет оставить меня в покое. Он, конечно, юноша туповатый, но не настолько же! Пусть теперь побегает за своими кремами. Может, наконец, угомонится?Формальности с протокольчиком закончились, милиционеры стали прощаться. Грачев допил воду из чайника. Кипяченой воды у меня больше не было, а из-под крана он не желал – пришлось им убираться восвояси. Судя по всему, им приятнее было сидеть у меня на кухне, чем тащить цедиловский баул к себе и там что-то с ним делать. Интересно, куда они все эти кремы денут? Раздарят женам и девушкам? Пускай! Почему бы Грачеву не осчастливить чудо-средствами жену с кистой в ухе? У меня же на прощанье был припасен еще один вопросик:
– Скажите, ребята, у вас работает – или служит, как правильнее сказать? – такой... капитан Фартуков?
Ребята переглянулись. Милованов пожал плечами, а Грачев наморщил лоб:
– У нас в отделении нет... Но я вроде слышал такую фамилию...
– Он, кажется, умер позавчера, – беспечно подсказала я.
– Ну нет, – убежденно возразил Милованов, – если б из наших кто умер, мы бы знали. Никто в последнее время не умирал.
– Конечно, не умирал!.. А тот, из двадцать первого? – вспомнил вдруг Грачев. – Ну, тот, Серый, помнишь? Что со свидетельницей закатился на какой-то остров на моторке и пять дней там с нею куролесил. Якобы для установления контакта и атмосферы доверия. Жена его с заявлением приходила, розыск объявили, а он тут и нарисовался как ни в чем не бывало. Наверное, это ваш Фартуков и есть.
– Может быть...
Милиционеры с интересом уставились на меня. Должно быть, заподозрили, что я и есть та свидетельница, что куролесила с Фартуковым на острове. Они поспешно простились, и я осталась наедине со своими сомнениями. Первой мыслью было вытребовать Макса наконец домой – тогда бы мне не так боязно было. Однако если Цедилов собрался таким же образом, как сегодня, появляться в моем доме и исчезать, то это нехорошо скажется на ребенке. А уж если Бек тот черт, каким сегодня явился... Нет, Максу нечего делать рядом с нечистой силой!.. Сменить замок? Можно бы попросить Чепырина (с Седельниковым отныне никаких отношений!), но что это даст? Агафангелу любые замки нипочем. Что до Бека, то к нему я больше не пойду. Не знаю, похищает ли он женщин, но его эксклюзивные методы явно гнусные. Не написать ли анонимку в городскую желтую газету «Обо всем откровенно»? Про Бека, про его психотропные средства, про милицию, прикормленную бесплатной диагностикой? Про темный уголок, застеленный драпом, куда он возлегает на пару с пациентками? Могут напечатать, да что толку? Вряд ли эта парочка оставит меня в покое. И какие скользкие оба, никак не хотят прямо сказать, чего добиваются…
Мои мысли бегали по кругу, нагоняя друг друга, перемигиваясь, повторяясь. Они страшно мне надоели. Как-то отделаться от них, подставить им подножку, сбить с колеи можно, только переключившись на другое такое же прилипчивое занятие. А не позвонить ли Наташке? Что-то после вчерашнего сеанса ничего от нее не слышно. Я бросилась к телефону.
– Юлик! – отозвалась Наташка непривычно слабым голосом. – А я боялась тебе звонить. Как-то не по себе от твоих приключений. У меня в голове все тоже перестало укладываться... Так хорошо все было, и вдруг...
– С тобой что-то случилось? – испугалась я.
– Со мной нет... Ты помнишь, вчера, у Бека...
– Еще бы! Кстати, ты почему меня не дождалась? Со мной такое было!
– Юлик, прости, у меня как раз время начиналось в тренажерном зале. Недешевое оно. Чертово похудание! До чего эти железки надоели! Лучше б я шпалы клала, была бы хоть стране от этого какая-то польза. Главное, аппетит после зала у меня просто бешеный. Вчера вот после нагрузок полторы пиццы умяла. С колбасой. Итог: пахала, как лошадь, а прибавила двести грамм! Но двести грамм, Юля, это ерунда! Главное – Бек... Я всего ожидала, только не этого! Этого я не просила! Да если б я знала, ни за что бы не согласилась! Это ни в какие ворота...