Прошу, убей меня.

Марти Тау: Первое, что я сделал, — заставил Dolls собрать чемоданы и улететь первым же рейсом. Я понимал, что их обязательно потянут на допросы, возможно, задержат в стране на недели или даже месяцы, и может выйти большой скандал. Я хотел избавить их от этих мук. Мне не нравилась мысль о скандале, так что я отправил их в Нью-Йорк посреди ночи. Сам я остался вместе со Стивом Лебером, чтобы дать показания Скотланд-Ярду.

Джерри Нолан: Той ночью позвонил один друг. Он сказал: «Джерри, ты сейчас прихуеешь. Угадай, кто только что умер?»

Первым делом я подумал про Джонни Фандерса. Все давно привыкли к мысли, что он умрет от передоза. Может, Билли и не убили, но поступили с ним очень хреново. Он пошел на вечеринку к этим снобоватым торчкам, к богатеньким английским детишкам. У них были «колеса», мэнди. Это тяжелые барбитураты. И весь день напролет в него пихали эти «колеса». Когда Билли отрубился, все запаниковали.

И знаешь, что они сделали? Бросили его на хуй в ванну, надеясь разбудить. Они его утопили на хуй! Утопили парня! Эти блядские богатенькие дети пересрали и разбежались. Просто бросили парня. Полный пиздец.

Марти Тау: Когда я вернулся домой, дочка заразила меня свинкой, и я пролежал в постели целый месяц. В это время мне звонили со всего мира — Rolling Stone, Bravo, New Musical Express — и мне приходилось все им объяснять.

Билли умер, и Dolls больше не было. Жизнь замерла. Понадобился месяц, чтобы вернуть тело Билли. Похороны Билли состоялись в Вестчестере или Йонкерсе, где-то там. Это был первый день, когда я встал на ноги. Через некоторое время группа собралась, и мы решили продолжать играть. И поэтому начали искать нового ударника.

Джерри Нолан: Когда Билли умер, Dolls, можно сказать, развалились. Тогда я пошел поговорить с Дэвидом Йохансеном. Я сказал: «Слушай, Дэвид, я человек старой школы».

Я произнес речь в духе «шоу должно продолжаться», ну, такой уж я есть. «Музыка — это очень важно, вам нельзя разваливаться. Вы должны продолжать играть, в память о Билли».

Я знал, что ключ к Dolls — простота. И знал свой рок-н-ролл. У этих ребят была правильная идея, они знали, кто они такие есть, но я был профессиональнее их. Я сказал Дэвиду: «Слушай, Дэвид, есть только один человек, который сможет сделать эту работу, и сделает ее правильно. Этот человек — я».

На прослушивании я сыграл с ними так же, как потом играл десять лет. Я чуть-чуть добавлял. Каждую песню я чуть-чуть менял. Я не хотел переборщить, чтобы их не обламывать. Я уже говорил, им явно не хватало профессионализма. Я показал им ровно столько, чтобы они поняли: с их песнями можно сделать больше, чем они уже сделали. До нелепого. Помню, Артур подошел ко мне, когда мы сыграли «Personality Crisis», и сказал: «Вау, никогда в жизни не играл эту песню так быстро».

Ты просто не поверишь, насколько я любил эту группу. Я пришел в группу последним, но все равно любил ее больше всех. Это была моя сбывшаяся мечта.

Марти Тау: 19 декабря 1972 года было первое выступление New York Dolls, и они стали еще мощнее, чем раньше, из-за зловещего ореола смерти Билли. Village Voice выдал телегу о том, что этой смерти не должно было быть. И звукозаписывающие компании, которые уже считали Dolls трансвеститами, начали считать их наркоманами. Опасными наркоманами. Никому не нужны были социально опасные трансвеститы.

Мы сыграли серию концертов по всему городу — у «Кенни Каставейс», у «Макса» — и устроили настоящий прорыв. Группа была все мощнее, мощнее и мощнее, и Пол Нелсон, человек, отвечающий за артистов и репертуар в «Меркьюри», приходил на каждый концерт. Наконец, после долгих месяцев переговоров со звукозаписывающими компаниями, у которых играло очко подписывать контракт с New York Dolls, Пол Нелсон наконец-то все устроил. Dolls подписались с «Меркьюри Рекордз». Надо сказать, «Меркьюри» не были лучшим вариантом, но им хватило смелости.

Боб Груэн: Первый раз я увидел Dolls уже после смерти Билла, как раз после подписания контракта. Я тусовался с Ангелами Ада на Третьей стрит, мы метали ножи. Центр искусств Мерсера был неподалеку, и один мой друг посоветовал как-нибудь заглянуть туда. Однажды вечером по дороге домой я так и сделал. Поднялся вверх по лестнице и увидел там очень странную компанию, совсем не тех, с кем я хотел бы тусоваться. Один мой знакомый прошел мимо, у него была тушь на глазах. Я застремался и свалил оттуда.

У меня всю дорогу были странные друзья — мы с Элисом Купером и Джоном Ленноном ходили на самые разные шоу, но до сих пор никто из моих друзей не делал макияж.

Ангелы Ада были те еще черти, но меня не пугали ножи и пистолеты, зато пугали парни в макияже и платьях. На неделе мой друг сказал мне: «Нет, нет, сходи еще раз, это правда круто, очень неплохо, сходи туда. Тебе надо посмотреть на эту группу, New York Dolls, они зажигают».

И я опять пошел туда. Я купил пива и вместо парней в макияже стал разглядывать девушек в макияже. Девушки были очень даже ничего себе, и я подумал: «Так-то лучше».

Я ждал, когда же группа выйдет на эстраду, и тут мне приспичило в туалет. Я зашел в какую-то дверь, это оказалась комната Оскара Уайльда, набитая битком. Все были одеты совершенно дико, сцена была забита людьми, и где-то посреди толпы на сцене стояла группа.

Но точно понять, кто же музыканты из тех, кто на сцене, было невозможно. Сцена и зал сливались, люди стояли стеной. Все прыгали, толкались, танцевали, пели, орали, все разом, и так я впервые увидел New York Dolls. Это была самая потрясная штука, какую я только видел.

Глава 15

Открытый и кровоточащий [43]

Ли Чайлдерс: Мое первое задание в «МейнМен» было встретить Игги в аэропорту. У Дэвида Боуи был тур с Rise and Fall of Ziggy Stardust и Spiders from Mars, его первый большой тур, и мне надо было забрать Игги и привезти его на шоу. Я знал Игги еще во времена Дэнни Филдса, мне не надо было представляться: «Привет, я представитель «МейнМен»». Он обнял меня, когда вышел из самолета, мы начали разговаривать. Ему было очень интересно, серьезная ли контора «МейнМен». Представь: «Во что это меня здесь втянули?» Я не мог дать ему четких ответов — я и сам их не знал. А зачем мне было забивать себе голову? Я ездил по всей стране, на полном обеспечении. И я сказал Игги: «Слушай, а чего нам терять?»

43

Open up and Bleed» — песня Игги Попа.

Сиринда Фокс: У Дэвида Боуи и его жены Анджелы был очень открытый брак. Они спали, с кем хотели. У нас с Анджелой и Дэвидом была любовь на троих минут на пять, но потом я попросила ее уйти, мы с Дэвидом собирались поиграть. Анджела ебалась с черным телохранителем Дэвида, а мы с Дэвидом обычно становились на четвереньки перед их дверью и подглядывали в замочную скважину, как они ебутся. Я была для Боуи новой игрушкой в туре Ziggy Stardust. Но когда мы были в Сан-Франциско, он спросил меня: «Ты меня любишь?»