Проспорь свое сердце

Вероника судорожно глотнула прохладного вечернего воздуха. Стало чуточку лучше. Вдох, еще вдох… И достала телефон, набрала знакомый до боли номер:

— Привет. Можно я приеду? — уточнила она, услышав такой спокойный голос.

— Конечно. Плохо? — сразу догадался собеседник.

— Тошно, — призналась Вероника.

— Даже так… — протянули на том конце. — Мне посылать Пашку за мартини?

— Было бы неплохо, — слегка улыбнулась Ника, словно кожей почувствовав, что ее понимают. Впрочем, иначе и быть не могло.

— Ок. Сейчас сделаем, — никаких лишних слов. — Жду.

Легче. Ненамного, но стало. Особенно сейчас, когда поедет к человеку, от которого всегда получала поддержку. Она справится. Она должна. Иначе и быть не может.

Вероника любила вечерние маршрутки. Народу мало, можно сесть у окна, включить музыку и наблюдать за пролетающими за стеклом городскими огнями. Хорошо, спокойно, комфортно. И скоро будет еще лучше.

А вот и нужная остановка. Не самая ровная асфальтовая дорожка была так знакома, что она даже не боялась травмироваться в темноте. Привыкла сюда ездить. Раньше, конечно, случалось чаще, но взрослая жизнь несколько изменила приоритеты.

Третий этаж, и на пороге ее уже дожидается худенькая, хрупкая девчонка с русыми волосами, собранными в небрежный пучок. Человек, к которому как нельзя лучше подходили строки из стихотворения Анны Ахматовой «Меня, и грешную и праздную, Лишь ты одна не упрекнешь». Она и не упрекала. Никогда. Не зря же Ульяна Королева была ее лучшей подругой.

Они познакомились более десяти лет назад. Еще во время занятий бальными танцами. Только Вероника не справилась со своими страхами и комплексами и сбежала, а Ульяна… Улька жила танцами. Милая, скромная и в общем-то обычная, она превращалась то в огненный вихрь, то в трепетный лед. И отвести от нее взгляд было крайне сложно, девушка завораживала, она словно вкладывала в каждое движение душу.

— Ты вовремя, — улыбнулась Уля, обнимая подругу при встрече. — Пашка только что мартини притащил.

— Загоняла ты бедного парня, — усмехнулась Вероника.

— Имею право, — негромко рассмеялась Королева. — Как-никак сестра старшая.

— Тиранша ты старшая, а не сестра, — по-доброму фыркнул двадцатилетний Пашка и улыбнулся. — Ну, привет, красотка, иди ко мне, буду тебя тискать, принцесса.

И все это произнесено с такой неотразимой улыбкой, что Вероника расхохоталась, обняла парня и поцеловала в щеку:

— Привет, плюшевый мишка. Ты как?

Глупые прозвища, немного несуразная игра словами и такие родные люди. Пашка был младше на несколько лет, но при этом давно был для нее кем-то вроде старшего брата. Своим. Родным. Она даже когда-то сказала, что он напоминает плюшевого мишку, когда начинает ее успокаивать… Так и появились эти идиотские прозвища.

А Пашка Королев был хорош собой. Высокий блондин с серыми глазами, которому просто нельзя не улыбнуться в ответ. Настоящий, искренний, умный, с хорошим чувством юмора. Понимающий, и, кажется, нисколько не боящийся женских слез. Наверное, в своей идеальности он даже переплюнул Дана. И девчонки летели на Пашино обаяние, как мотыльки на огонь, чтобы сгореть без остатка под огнем серых глаз. Он не был бабником, со многими просто хорошо общался и дружил… Но когда это мешало влюбленным девочкам?

— Я хорошо, а ты как? Судя по мартини, дело дрянь? — с Никой Пашка редко подбирал слова. Знал, что и так все поймут правильно и не обидятся.

— Пока терпимо, — выдавила из себя улыбку Ника. — Я справлюсь.

— Смотри у меня, принцесса. Если что, я на все готов, чтобы защитить твою честь, — подмигнул ей Королев, вызывая очередной приступ хохота. Он и так был почти рыцарем, и это пафосные речи ему совсем не шли. — А пока побежал, на работу пора. Чао, девочки. Сильно не бузите!

Послав напоследок воздушный поцелуй, он убежал.

— Мой брат — идиот, — покачала головой Ульяна, когда дверь захлопнулась.

— Твой брат — чудо, — не согласилась Вероника и сменила тему. — Может, роллы закажем?

Мартини — это, конечно, хорошо, но не голодный желудок.

— Уже, — кивнула Королева. — Минут через двадцать привезут.

— Улька, ты клад, — забралась с ногами на диван Северцева. — И куда мужики смотрят?

— Не заговаривай мне зубы, — отмахнулась Ульяна. — Рассказывай. Хотя погоди, в дверь звонят.

Вернулась она с коробками из доставки. Разложила, притащила мартини, сок и только после этого повторно потребовала рассказа.

И Ника начала выкладывать все то, о чем молчала неделю. У них вообще была очень необычная дружба, девушки всегда делились новостями только лично, лицом к лицу, не в сообщениях и телефонных звонках.

Вероника рассказывала. Чем дольше, тем сильнее она понимала, насколько глупо ситуация выглядит со стороны, и уж тем более ее поведение в ней. Как ребенок, ей-богу. Но Ульяна слушала, не перебивая. До тех пор, пока:

— Ты что, серьезно переборола свой страх сцены? — воскликнула она, когда подруга дошла до момента с танго. — Из-за него? Я уже обожаю твоего Дангулова!

— Он не мой, — тут же возразила Северцева, но лучшая подруга лишь отмахнулась с ехидством:

— Конечно, не твой, продолжай.

— Улька, — возмутилась было Ника, но покорно продолжила, ничего не утаивая.

— А теперь скажи, что тебя беспокоит? — уточнила подруга, когда рассказ был окончен. — Его задания, на которые ты введешься или то, что он думает, что ты на эти вещи способна? Так он ничего особо страшного и не требует.

— Но последнее задание — это мерзко, — помолчав, тихо признала Ника, глядя куда-то в стену.

— Хочешь знать мое мнение? Тебя Катя взбесила, — предельно открыто высказалась подруга.

— Что?! — аж подскочила Вероника, выронив аппетитный ролл прямо на стол. — Да мне плевать, с кем он спит! Хотя то, что он ее обманывает, тоже мерзко.

— Ай-ай, какой мерзкий у тебя начальник, — покачала головой Ульяна. — Может, ну ее, эту работу?

— Издеваешься? — процедила сквозь зубы Вероника.

— Да, — уже откровенно улыбалась Королева. — Себе-то хоть признайся, что он тебе нравится. Ты же никогда не была трусихой.

— Ну, нравится. И что? Это все равно ничего не меняет, — мрачно и с каким-то вызовом в голосе призналась Вероника. В этом она могла признаться и себе, и Ульке… Главное, не Владу.

— А это меняет все, — Ульяна хлебнула мартини и рассмеялась. — Он дал тебе мерзкое задание? Дай ему не менее мерзкое. Только особо этим увлекаться не стоит.

— Это какое же? — заинтересовалась Ника.

— Да что угодно. Пусть стриптиз станцует, хотя нет… Для этого особая подготовка нужна. Мальчиком по вызову поработает… Или… Слушай, — у Ульянки загорелись глаза. И Ника невольно похолодела. Ее тихая-мирная, спокойная подруга иногда могла выдавать еще более нестандартные мысли, чем она сама, — у Пашки тут друг барменом в один клуб устроился. В особый клуб.