Просроченное завтра

— Хорошо все же, что мы на балет идем. Знающие люди, не мой брат, конечно, говорят, что в Михайловском балет еще можно посмотреть, а вот оперу только в Мариинке. Ну, Андрей на это говорит, что зато нам типа есть, куда расти. А в Мариинке болото — они же уже эталон. Эталон, который сам решил, что он эталон, — добавил со смехом Даня и спустился на проезжую часть, чтобы Алене лете было разойтись с китайскими туристами. — Театр — это машина по зарабатыванию денег. На туристах. Что с нас-то, нищих, возьмешь. Вот балет и живет. Впрочем, в фольклорных шоу больше зарабатывают. Театр вообще вещь очень дорогая и не может самоокупаться. Раньше он принадлежал царю-батюшке, потом государству, а сейчас… Ну, ясно, сколько денег на культуру выделяется. Дягилевых нет. Все хотят только зарабатывать. Кто платит, тот и музыку заказывает. С джазом это прокатывает, с театром — нет. Впрочем, это прокатывает еще и со «Щелкунчиком», на который мы идем, кстати. Его в Рождество гоняют по всему миру, коверкая, как только можно. Я вообще за авторские труппы, где хореограф и танцовщики говорят на одном языке. В городе пытаются что-то сделать, по клубам там с упором на эротизм, чтобы бабло платили и не чавкали слишком громко. На большой сцене эксперименты чреваты. Ну и театры, они ж все репертуарные. Это вообще русское изобретение. На Западе набирают труппу под спектакль, гоняют до упора, распускают и под новый спектакль набирают новый народ.

— Так это ужасно…

— Аленка, это реальность. Это столкновение с цивилизацией. Не надо идти в балет от слова совсем, как и в актеры. Ну, у нас хотя бы такой каторги нет. У них выпуск каждый год по сорок человек, а работу находят человек шесть. Распределения по Союзу больше нет. Да и тем, кому повезло, не очень-то и повезло. Балетный актер востребован лет пять, а потом никому не нужен.

— А что они делают?

— Че делают? А как все… Ищут, кому продать свое тело. Это их единственный товар. Они обязаны танцевать, иначе развалятся. Занимаются танцами, но не балетом. Хотя бы у шеста. Это ж тоже танцы. Ты чего скривилась? Что тебя в стриптизе не устраивает?

— Ничего. Мне нет до него никакого дела. Просто…

Алена замолчала и ускорила шаг, но Даня ее притормозил.

— Что просто?

— Да ко мне в кафе придурок подсел и предложил в стриптиз пойти.

Даня расхохотался.

— Его Лешей зовут?

Алена остановилась.

— А ты откуда знаешь?

— Кто не знает Лешу, — пропел он. — Лешу знают все. Я барменом в стрип-клубе работаю просто. Слабо работать вместе?

Какая наглая улыбка — так и хочется съездить по роже!

— Ты издеваешься? — ответила Алена громко. — Я бухгалтер вообще-то!

— Ну так и я не на бармена учился вообще-то…

— Бармен — это другое. Слушай, давай не будем про это, ладно?

— Как скажешь. Опять про балет? Который тоже нафиг никому не нужен. Русские давно уже не впереди планеты всей. Гастролирует под маркой русского балета всякий ширпотреб. Так что… Мы пришли.

Даня придержал ей дверь и пошел к администратору за контрамаркой. Им достались неплохие места в ложе. Только разговор в окружении людей теперь не клеился. Даже в антракте, когда они остались в ложе одни.

— Слушай, она балерина? — начала Алена осторожно. — А он что, балерун?

Даня рассмеялся на вопрос, и Алена вспыхнула.

— Знаешь, я вообще об этом не думал… Плясун тебе ближе, да?

Алена не ответила, и Даня не стал ягозить дальше.

— Вообще-то он танцовщик.

— А почему тогда она не танцовщица тоже?

— А потому что танцовщицы только у шеста. В балете танцовщиц нет. У них всех четкая градация: артисты кордебалета, корифеи, первые и вторые солисты. А танцовщиков и балерин единицы, это высший пилотаж. Это, как на Западе, этуаль.

— Откуда ты все это знаешь? — почти что завелась Алена, не понимая, чего так злится на парня. — У вас в театралке балет тоже преподают?

— Неа… Только историю театра, которую я благополучно проспал. Я ведь бездомный актеришка. По театральным диванчикам ошиваюсь. Вот это и есть моя энциклопедия. Мечтаю вернуть те времена, когда в театре не работали, а жили. А теперь у всех отдельные квартиры, все — отыграли и домой. А раньше кто в коммуналку хотел возвращаться, а никто!

Лицо Алены не изменилось, но Даня поджал губы.

— Ты извини, но у вас не совсем коммуналка. За исключением, конечно, сварливой соседки. Двух! — добавил он с улыбкой. — Ну так старожилы говорят, что раньше вообще никто домой не спешил. Отсюда и ноги капустников растут. Раньше и в шахматы перекинутся, и в пинг-понг сыграют. Соревновались даже. Кстати, вот они были чемпионами по пинг-понгу, а по волейболу их уделывала Мариинка.

Он мог, кажется, болтать целую вечность. Но балет кончился, и дорога домой показалась какой-то совсем короткой. Холод не располагал к пешим прогулкам. Они слишком спешили в тепло.

— Ты куда сейчас? — спросила Алена под аркой. И подсказала ему ответ: — Домой?

Даня замотал головой.

— Уже поздно домой. Я в театр пойду. На мой любимый диванчик.

Алене сделалось неловко от своего выпада. Его надо пожалеть. Не только он, но и она сама не так давно рассчитывала на ночь с ним. Уж лучше с ним!

— Даня, у меня тоже есть диван… — пробормотала она, запинаясь.

Тот улыбнулся и тронул ее за локоть.

— В театре лучше. Я и так три ночи у вас провел. Это уже наглость. Потом я поссорился с Полиной. Я пойду… Хотя нет, у вас темно и жутко на лестнице. Я провожу тебя до дверей. Мне будет спокойнее.

Он придержал для нее дверь парадной и держал за руку до самой квартиры. Она достала ключи, но Даня перехватил их в воздухе.

— Можно тебя пригласить еще раз на кофе?

Он быстро убрал руку, но Алена не вставила ключ в замочную скважину.

— Я не хочу, чтобы ты тратил на меня всю зарплату.

— С учетом, что я работаю три дня к ряду, всю потратить у меня не получится. Так в принципе ты не против встретиться? В понедельник в семь опять под щитом?

Алена радовалась темноте, которую не могли прорезать пылающие уши.

— Я не могу строить планы аж на понедельник. Можно я позвоню Андрею?

Даня покачал головой.

— Телефон — эта такая штука, чтобы, не краснея, говорить друг другу нет. Если ты хочешь со мной встретиться, то найдешь время и придешь. Я буду ждать.

И он, даже не подумав поцеловать ее, побежал вниз по лестнице. Она открыла дверь только со второго раза. Может, кофе с Даней даже лучше Амаретто с Александром Сергеевичем? Какое счастье, что три дня он не приходил к матери в гости. Если это из сострадания к ней, то Алена была ему действительно благодарна.

Глава 14 "Берегите нервы"

Полина подтянула на шее шарф и проверила, закрыла ли дверь гримерки, но до конца коридора не дошла, наткнувшись на сидящего на диване Даню. Откашлявшись, чтобы вернуть пропавший после спектакля голос, она поинтересовалась, что он тут делает.

— Книжку читаю, — и Даня действительно потряс книгой. — Как устроиться на работу.

На мягкой обложке значилось имя Гайто Газданова и название романа «Ночные дороги».

— Уволили?

Даня потряс головой.