Прости, мне плевать, что нельзя

– И что значит никем?- продолжаю,- Что, если никого на тот свет не отправил, уже никто, да, Ромах?

– В Рашке да. Или ты трахнешь, или тебя, - ржет Рома наркотическим смехом.

Бесит, сука. Всё это. Это друг мой? Дебил, бл..ть.

– Не нужно мне это. В рай хочу, - бросаю раздраженно, вставая с шезлонга. Пора лжелукумчика вытаскивать из лап Дон-Жуана Косулина. Итак все восточные бока ей помял. Киваю Ромке, прощаясь, но он даже не замечает по ходу.

– Пойдём, Мадин, детское время кончилось,- хватаю сестричку за локоть и резко тяну на себя, обламывая стояк Косулина.

Тот чуть ли не змеей шипит на меня. Впрочем, Фаридовна тоже. Сверкает зло своими миндалевидными глазами и, похоже, шепчет свои арабские проклятия. Горячая, че уж. Я Косулина понимаю. Только я видел горячЕй....

В штанах, несмотря на лошадиную дозу всякой хрени, оживает член, как только вспоминаю. ЕЁ. Сука. Что ж она за отрава такая? Колотит, стоит только подумать, словно мне пятнадцать, и разворот Плейбоя ожил, пока я втихую дрочил. Лукум, бл..ть.

И ведь она так права...

НЕЛЬЗЯ. Если я конечно не хочу повторить головокружительный аттракцион с опознаванием фрагментов в морге... А я, офигеть, как не хочу... В ней столько жизни...Я, бл..ть, повешусь...Если из-за меня...

А Тимоха? Ему четыре. Мне почти восемнадцать было, когда мать убили, я год отходил. А ему...ЧЕТЫРЕ...Я даже представлять не хочу...

На хрен, оно вообще того не стоит. Это просто трах. Смешно даже. Стольким рисковать...Других что ли нет? У неё же там не сахарной пудрой посыпано...Пусть живет лучше. Всем назло.

Обратно едем молча. Мадинка зажалась в угол и втихую трогает припухшие после Косулина губы. Меня тупо тошнит. Смотрю в одну точку и думаю о том, что это конец. Надо завязывать. Я ЕЁ подставляю, не себя. Если Лукум страх потеряла, забыла ориентиры, то я прекрасно помню...Тот пакет...Не факт, что отец, но ведь не так проверять же...

Твою мать...Тру горящее лицо руками. Ну, почему? Какого хрена отец на ней женился вообще? Почему ИМЕННО на ней? Почему?

Без пяти двенадцать Балу заруливает в гараж. Какие мы пунктуальные, бл..ть...

Обиженная Мадинка, фыркнув что-то хамское в мою сторону, гордой походкой от бедра сваливает из гаража. Мы с Балу выходим покурить за ворота. Майская ночь. Охрененная. Такая густая и пряная, что хочется верить в лучшее. Несмотря ни на что. В грудине разливается щекочущее тепло, и тянет набрать запретный номер... Хотя бы что-нибудь тупое написать..."Спокойной ночи" например...Бл..ть, тошно от самого себя.

Держи себя в руках, ванильный дебил...Лукум уже десятый сон наверно видит...Натрахавшись...Не с тобой, бл..ть...

– Ну, ты как, Тох, нормально?- косится на меня Балу, смачно затягиваясь и выпуская в космос сизый дым,- Не шатает?

– В порядке все,- едва шевелю онемевшими губами. Я конечно ни хрена не в порядке. Но Балу тут не поможет.

– Спать пошли?

– Ты иди, я сейчас,- сажусь прямо на газон. Никогда не любил эти джинсы.

– Ладно, давай...

Я остаюсь один. Такая ночь...Звездная...В диафрагму бьёт что-то: тёплое и тревожное. Я ведь не романтик, но...

Рука сама тянется к карману джинс, достаёт телефон...Пальцы набирают смс.

Я в мастерской в гараже

Пусть сама от меня отказывается. Я не могу. Не сегодня. Завтра.

29.

Тяжело отрываю голову от подушки из-за навязчивого пиликанья телефона. Тру сонные глаза. Мобильник светится на прикроватной тумбочке. Ночь на дворе...Опять сеть стоматологий? Лениво тянусь за гаджетом и...

Теперь я точно знаю, что значит "сердце пропускает удар". Моё биться перестало секунд на пятнадцать. Ровно столько мне понадобилось, чтобы перечитать смску с незнакомого номера четыре раза, держа телефон в подрагивающих руках. Кожу ошпарило нервным жаром. В горле пересохло...

Идти? Дьявол, Антон...Ты издеваешься... Не пойду я никуда...

Глупо...Страшно...Нельзя.

Вадим здесь.

Говоря себе, что остаюсь спать, ныряю босыми ступнями в мягкие тапочки и накидываю на плечи теплый пушистый халат. Коленки отбивают барабанную дробь, не давая уверенно переставлять ноги. На ходу пальцами расчесываю спутанные волосы. К зеркалу не подойду...Почему-то боязно задерживаться, передумать. Хотя я ведь и не думаю. Совсем. Умом я против, но уже торопливо сбегаю по лестнице на первый этаж... Кутаюсь в мягкий халат, покрепче завязывая пояс на талии. Будто он способен защитить меня от грехопадения. В крови столько адреналина, что мозг плавится словно от тяжелого похмелья. Бесшумно ступаю по паркету на первом этаже. В доме стоит пронзительная тишина. Собственное сбивчивое дыхание оглушает, отражаясь от спящих стен. Лунный свет подглядывает за мной сквозь неплотно задернутые гардины. Фильмы ужасов ничто по сравнению с этой тихой дорогой к НЕМУ. Если меня сейчас кто-нибудь окликнет, я просто умру. Крадучись, преодолеваю длинный коридор, ведущий ко входу в гараж. Кладу ледяные пальцы на стальную дверную ручку. И замираю, бесжалостно обкусывая губы.

Я уверена? НЕТ! Это ошибка. Это всё плохо кончится...Это не может кончиться по- другому...Никак!

Я могу сейчас развернуться и пойти обратно? Должна! Одно дело единственный раз (ну, хорошо, дважды) случайно оступиться и поддаться эмоциям. Другое - продолжить...Вот так... Осознанно...Когда Вадим здесь. Я не могу толком объяснить, но тонко чувствую ту последнюю грань, которую переступлю именно сейчас, если войду в гараж.

Устремляю расфокусированный взгляд на дверное полотно, будто способна что-то увидеть сквозь него. Для Антона это, скорее всего, просто игра...Избалованному мальчику захотелось вкусить запретный плод и подергать сурового папу за усы. Ему плевать, что будет со мной. Что будет с Тимуром...Просто похоть к той, которую трогать нельзя...А я...

Я ему это позволю?

Я не должна. Не должна!

Но я открываю дверь.

***

Антон с ногами сидит на низком подоконнике, лениво выпуская сигаретный сизый дым в настежь открытое окно. Поворачивает голову в мою сторону, но я не вижу его лица. Сплошное черное пятно на фоне лунного света, льющегося с улицы.

– Привет,- хриплю, сгорая от смущения.

Мне неожиданно ТАААК стыдно. Прибежала по первому зову. Как собачонка...К нему. Антон молчит, делая затяжку. Ощущаю его пристальный взгляд, ощупывающий мою фигуру, жгучим покалыванием на коже, но точно не вижу, и это жутко нервирует! Рождает чувство незащищенности перед ним.

– Что хотел?
– боже, я пунцовая уже вся.

Хорошо, что в полумраке этого точно не разглядеть. Какой идиотский вопрос! В шахматы поиграть, да. В два часа ночи же обычно за этим люди встречаются. Трусливо отвожу ладонь назад и нащупываю дверную ручку дрожащими пальцами. Вряд ли я буду чувствовать себя ещё более глупо, если сейчас вдруг сбегу. Глупее уже просто некуда. Нажимаю на ручку, приоткрывая дверь...

– Стой- стой- стой, - вдруг подрывается Антон с подоконника и за секунду преодолевает метры между нами.

– Стой...- тихо, успокаивающе, около самого уха. Словно уговаривает пугливое животное,- Постой, Лукум...

Я облегченно выдыхаю и тут же жадно втягиваю его запах и тепло. Мужская ладонь зарывается мне в волосы, вторая обхватывает спину чуть пониже лопаток, рывком притягивая к себе. Моё лицо исчезает в его тонком сером свитере, жаркое дыхание с отчетливыми алкогольными сладковатыми нотками обдает макушку. Но мне почему-то не противно, как обычно бывает, а только ещё больше пьянит. Обвиваю руками его талию, закрывая глаза и сильнее прячу лицо на мужской груди. Часто, глубоко дышу. Боже. Вдоль позвоночника струится щекочущее тепло, оседает плавящейся тяжестью внизу живота, подгоняемое ласково скользящей по спине широкой ладонью. Я никогда не думала, что это может быть так уютно и одновременно чувственно - обниматься...