Прости себе меня

— Серьёзно? — он насмехается над ней. В голове один за другим проносятся все те случаи, когда она терпела его насмешки. Они яркими вспышками мельтешат перед глазами и вызывают лёгкое головокружение, — наконец-то! А я думал, что тебя до сих пор с поводка не спустили.

— Ты глухой, Гордеев?! — повысила голос и повернулась к нему. Нашла его глаза в зеркале и даже не удивилась надменности взгляда напротив, — останови своё корыто и дай мне выйти! Избавь меня от своего тупого стёба!

И... она готова была взорваться, когда вместо того, чтобы прислушаться, он начал смеяться! Хохотать, запрокинув голову и даже не глядя на дорогу!

— Егор!

— Откуда зубы, Муха? — быстро оглянулся, а потом вновь сконцентрировался на проезжей части, — я тебя что, убивать везу? Расслабься. Так уж и быть: подброшу тебя до дома. К родителям заскочу.

— Меня не интересуют твои планы на день. Просто... — она сделала глубокий вдох, успокаиваясь. Нет... это уже не помогало, — у меня от тебя голова трещит, понимаешь? У меня на тебя аллергия.

— Это взаимно. Но, так уж и быть, я немного потерплю. И ты тоже потерпи.

Внутренний голосок шепнул ей, что он просто выводит её на эмоции. Ему это нужно? Впрочем, как и всегда. Всё как в старые добрые времена.

— У тебя дел других нет?

— Будем считать, что я соскучился, — подмигнул ей и ни без удовольствия оценил её скривившееся личико, — а ты разве нет?

— А по мне незаметно?

Даниэла засунула свой телефон в рюкзак и прижала тот к себе. Стиснула челюсти, направляя свой взгляд в окно. Не ведись на его провокации, Дани. Он этого не стоит.

— Я, если честно, был очень удивлён, увидев тебя утром возле универа.

Так вот оно что... вот почему её не покидало то странное ощущение. Вот почему её кожа зудела так, будто кто-то прожигал в ней дыру. Стоило догадаться...

— Ты что, пряталась от меня всё это время? Пару лет точно!

— Скажи, — постаралась придать своему голосу равнодушие, — с чего вдруг ты заделался моим водителем? Ты же на дух меня не переносишь? Не ты ли ныл, что тебя заставляли меня подвозить до дома?

— Когда?

— Тогда!

— Послушай, Муха, — снова оглянулся, — столько...

— Перестань называть меня Мухой!

— А как мне тебя называть? Даниэла? — он снова смеётся.

Ему нравилось. Да. Он однозначно скучал по этим перепалкам. Это же глоток свежего воздуха. Чистого. Морозного. Колючего.

— Да! У меня есть имя! Ты не в курсе?!

— Окей, — плавно сворачивает с главной дороги, объезжая пробку, — Даниэла...

Растягивает её имя. Пробует. Непривычно. Она столько лет была для него мухой. Это прозвище просто прилипло к ней. Он и не рассчитывал на это, когда в школьном коридоре пару раз назвал её в честь персонажа, которого она играла в школьном спектакле. Муха. И всё. Один за другим его друзья стали называть её так же. А уже спустя месяц — это стало её вторым именем.

— Давай так, — на несколько секунд прикрыла глаза, — либо я выхожу, пока не поздно. Либо мы едем молча.

— Ультиматум? Уже не боишься остаться одна в лесополосе? Тут недалеко заправка есть...

— Думаешь, это смешно? — кажется, её злость пропитала весь салон автомобиля.

— За то есть что вспомнить, — он пожал плечами. Поднял глаза, выжидая её реакцию.

— Так же смешно, как и то, что ты слил мои фото в школьный чат. Да?

— Всё ещё злишься?

Уму непостижимо! Этот кретин ни капли не изменился. Он всё ещё считает это забавным? Ни крохи раскаяния. Подлость — синоним его имени.

Этот подонок сделал несколько фотографий, когда она переодевалась в своей комнате. Да, через то самое окно. Это был самая главная причина, почему девушке пришлось переехать в другую спальню. Вот почему завешивать окна шторами вошло у неё в привычку. А спустя неделю эти фотографии разлетелись по всей школе.

А он?

Он даже бровью не пошевелил. Снова. Ни капли сожаления. Ни мук совести, ни даже дежурного “извини”. Хоть она и была на тех фото в белье, но этого было достаточно, чтобы о ней перешептывались за спиной. Тыкали пальцами, посмеивались и даже делали замечания по поводу её фигуры. Ворох комплексов, зажатость и самая настоящая травма. Вот что сделал этот нелюдь. И теперь он хочет, чтобы всё рассосалось само собой? Чтобы она не злилась?

— Останови машину, — устало повторила свою просьбу. Нет, она не осилит эту дорогу...

— Прям здесь?

Дани подняла голову, только сейчас замечая, что они выехали за черту города. Прекрасно. Просто волшебно. Ливень залил дороги, всё ещё продолжая оплакивать эту землю.

— Тогда просто оставь меня в покое и молча веди машину.

Выдохлась. Она отвыкла от подобных стычек. Они всегда забирали у неё слишком много сил.

— Я, кстати. Про заправку не шутил, — Егор опять выхватил её глаза в зеркале. Зеленые и большие. Глубокие.

— Что? — она надеялась, что он это несерьёзно.

— Мне правда надо заправиться, — кивнул на панель, — бак мигает. Я почти пуст.

...

Это просто стечение обстоятельств. Обстоятельства, как обычно, не на её стороне. Дани отошла в сторону и достала телефон. Бросила апатичный взгляд на Гордеева, что стоял в очереди за кофе и, не сводя с него глаз, прижала телефон к уху.

— Да? — мама ответила уже после первого гудка, — ты уже дома, Дань?

— Привет, мам. Нет, ещё не дома.

— Погода ужас. Ты с собой зонт брала? Ты с Витей?

— Нет, мам. Не дома, — вздрогнула от раската грома и отошла от окна, — и не с Витей.

— А где? С кем?

— Я с Егором, — постаралась произнести его имя без явной неприязни, — и мы застряли на заправке.

— С Егором? Гордеевым что ли? — удивлённо. Да, мам, я тоже удивлена...

— Да, так вышло. Встретились случайно. Он меня подбросить предложил. Но нужно было заправиться. А нас отказались обслуживать из-за грозы.

На всякий случай... пусть мама знает, что она с соседским сынком. И сейчас именно на нём висит вся ответственность за её благополучную дорогу домой.

— Я поняла тебя, — задумчиво произнесла мать, — подумаю, что можно сделать... может прислать к вам кого-то с канистрой?

— Пока не нужно. Кажется, он уже кому-то позвонил. Если нет, я тебе перезвоню.

— У вас всё нормально?

Да. Частично.

— Да, мам. Я же говорю, что в случае чего, сразу позвоню тебе.