Прости себе меня

— Хорошо, — как только Гордеев поворачивается к ней, Даниэла тут же отводит взгляд, — всё. Я тебя целую. До вечера, мам.

— И я тебя. Позвони!

— Хорошо, — Даниэла копчиком чувствует его приближение, — пока.

Вешает трубку и, проглотив комок в горле, разворачивается лицом к своему неприятелю.

— Кофе, — протягивает ей стакан. Ну, надо же? Там яд?

Даниэла взглянула на его руку. Костяшки были сбиты.

— Спасибо, — буркнула, и осторожно перехватила стаканчик. Постаралась не касаться его пальцев. Получилось.

— Он без сахара, — зачем-то прокомментировал и встал рядом, — ты ведь без сахара пьёшь?

С чего он это взял? Пальцем в небо тыкнул? И с чего вдруг он пытается ей угодить?

— С сахаром, вообще-то, — врёт.

— Ну, значит, в этот раз попьёшь без сахара.

Его близость смущала. Заставляла чувствовать себя не в своей тарелке. Он стал не просто чужим. Он стал чем-то инородным. Из-за него Даниэла ощущала дискомфорт. Она сдвинулась от брюнета на шаг. Чем ближе он был, тем выше ей приходилось задирать голову. Рядом с ним она сама себе казалась букашкой.

— И долго мы здесь проторчим? — не глядя в его сторону. Дани в уме пересчитывала автомобили. Такие же застрявшие здесь, как они. Не так уж и много. Они были не одиноки в своей проблеме.

— Не знаю. Как греметь перестанет. Думаю, тогда и сдвинемся с мёртвой точки.

Девушка сделала глоток кофе и обожгла кончик языка. Шикнула на стаканчик и прижала язык к зубам.

— Осторожнее, — тихо произнёс. Как бы между прочим. Словно они старые друзья, и его действительно это заботит, — твой язык мне ещё пригодится.

Дани перевела на него непонимающий взгляд. Что за чушь он несёт?

— Очень остроумно.

— Я бы сказал — предусмотрительно.

Это было странно. Всё было странно. Дани тихо откашлялась. В горле пересыхало. Сейчас бы просто обычной воды. Гордеев повернул к ней голову. Посмотрел на неё с высока. Внимательно. Окинул этим пронзительным взглядом её с ног до головы и задержался на губах.

— Что-то интересное увидел? — сдержала непонятный порыв облизнуть свои губы. В горле запершило. Внутри поселилась незащищенность и Даниэла, поставив стаканчик на подоконник, обняла себя за плечи.

— Просто смотрю, — его глаза прошлись по её лицу и остановились на ухе, — пирсинг?

— Как видишь, — буркнула, закрывая ушко волосами.

Он промолчал. Кивнул своим мыслям и снова посмотрел в окно. Дани проследила за его рукой. За тем, как его губы касаются края стакана и бесшумно втягивают кофе. Его кадык плавно шевельнулся под кожей, двигаясь сначала вверх, а потом вниз.

Девушка сделала глубокий вдох о тоже перевела внимание на улицу. Кажется, дождь и не собирался прекращаться. Это было похоже на песочные часы. Только с водой. И сколько в этой чаше — никому не известно. Просто жди. Мучайся ожиданием.

С каждой минутой духота всё больше атаковала. Становилось тяжелее дышать. Даниэла решительно развернулась и нашла табличку с отличительным знаком. Направилась в уборную, чтобы немного остыть. Сложила ладони, набирая в них слегка прохладную воду и промокая лицо и шею. Ещё. И ещё. Закрыла воду, когда почувствовала мокрые дорожки, бегущие по предплечью к локтям. Застыла перед зеркалом. На лице оторопь. Замешательство. Она до сих пор не может принять факт присутствия Гордеева. Ещё немного. Минуту... он ведь не исчезнет, как в прошлый раз? Не бросит её? Хотя... почему она боится? В этот раз с ней и деньги, и телефон. И сейчас ей достаточно лет, чтобы справиться с чем-то подобным. Сейчас этот фокус с ней не прокатит. А если и прокатит — она не сильно расстроится.

Намотав на пальцы бумагу, девушка промокнула лицо. Быстрым движением заправила короткие волосы за уши. Прижала ладони к щекам и закрыла глаза. Хоть бы быстрее закончился дождь.

Вдох. Выдох. Открыла глаза и направилась на выход из туалета. Распахнула дверь, сталкиваясь с широкой мужской грудью. И, ахнув, невольно отлетела назад. Поскользнулась на мокром полу и едва не свалилась с ног. У неё в этот момент вся жизнь перед глазами пролетела. И его лицо. Длинная рука, которая ловко подхватила её, больно стискивая рёбра, и рванула на себя.

— Твою ж мать! — процедил Егор, когда снова прижал девчонку к себе, — Муха, ты ослепла? Убиться решила?!

Она открыла рот, тяжело дыша и глотая воздух, пропитанный его туалетной водой. Слишком приятной. Неожиданно приятной. В носу стойко поселился аромат бергамота, плавно отдающий имбирём и чем-то вроде мускуса. Её рюкзак висел на локте, а пальцы с силой впились в мускулистые плечи.

— Чёрт! — не сразу отпустила его. Впрочем, как и он. Его широкие ладони бессознательно соскользнули ниже, ложась на девичью талию. Он вполне мог бы сомкнуть вокруг неё свои пальцы.

— Там дождь заканчивается, — прохрипел ей в макушку, — хотел поторопить.

— Пусти, — она попыталась вывернуться из его рук, но Гордеев только сильнее сжал свои пальцы. Ещё чуть-чуть и будет снова больно, — Гордеев, мне больно!

Он сделал шаг вперед, заталкивая её обратно в уборную. Ещё один шаг. Слышал, как она начала задыхаться от возмущения и... страха? У самого дыхание сбилось. Почему-то. Снова подтолкнул её, зажимая между собой и умывальником.

— У тебя крыша поехала? — поднатужилась в провальной попытке оттолкнуть его, — сдурел?! Отвали от меня, Гордеев!

— Шш! — шикнул на неё, слегка отстраняясь и наклоняясь. Чтобы заглянуть в глаза, наполненные непониманием и паникой, — странно, да?

— Ты умом тронулся? Что странно? Отпусти!

Взгляд Егора опустился на её шею. Она была мокрой. Капелька воды дрожала на ярёмной впадине привлекая внимание. Хотелось стереть её. Прикоснуться. И... это было необъяснимо.

— Ты так сильно нервничаешь, Муха? Боишься меня? — против воли облизнулся, — или это что-то другое?

Глава 8

Это были ужасные три дня. Жар, тошнота, слабость, мышечная боль и полное отсутствие аппетита. Где она успела подхватить заразу она понятия не имела. Вокруг неё все были здоровы.

Сегодня утром Даниэла с облегчением вздохнула, когда после пробуждения поняла, что её голова не разрывается от боли. Температура не поднималась выше тридцати семи, а утром она даже сумела запихнуть в себя овсяную кашу. Ближе к обеду она нашла в себе силы выползти из постели и спуститься вниз. Вышла на улицу и, кутаясь в плед, залезла на садовые качели. Наблюдала за приготовлениями к дню рождения матери. Отец был на удивление внимателен. Пару раз приносил ей травяной чай и перекус в виде той же каши, только с кусочками сладкого яблока и мёдом.