Прости, я буду подонком

– Эй! – Бросив сумку, врываюсь между ним и девчонкой. – Охренел, что ли? Телефон ее подними. И наушники тоже, – толкаю Мота в грудь. Он тут же толкает меня в ответ.

– Защитник нарисовался. Гаранин, свали, мы тут общаемся.

– Со своими подстилками так разговаривай. Перед моей девочкой придется извиниться. – Чувствую, как подскочивший в крови адреналин требует выхода.

– И когда она успела стать твоей? – Мота тоже заводит это противостояние. Не первый раз мы с ним сталкиваемся.

– Да сейчас и стала, – разворачиваюсь к девочке, все еще стоящей за моей спиной.

Ловлю за талию, дергаю на себя, чувствуя приятный аромат ее духов. Завожу руку на затылок, чтобы не сопротивлялась, и жадно врезаюсь в чертовски красивые, так удачно приоткрытые губы, ощущая на языке ее испуганный стон и мятно-клубничный вкус, а по телу проносится дрожь. Тоже ее.

Воу, какая!

Не отвечает. Упирается в меня обеими ладонями и пытается отодвинуть. Отпускаю. Вставило меня нехило. Кровь отлила от головы сильно ниже, а в затылке застучало. Чертова жара!

Она смотрит на меня в ужасе. В глазах мерцают молнии.

– Никогда больше такого не говори, – возмущенно шипит она. – И не смей так делать, – едва не клацает зубами и демонстративно вытирает губы.

Глава 2

Егор

Мот точно не слышал, а я, кажется, оглох на пару мгновений. Шаркнув подошвами по сухой земле, разворачиваюсь к хоккеисту:

– У тебя еще есть вопросы или претензии? – вскинув голову, с вызовом смотрю ему в глаза.

– У меня? Нет. А вот твоя подружка, походу, не впечатлилась тем, как ты засунул язык ей в рот. – Оглядываюсь. Девчонки нигде не видно. Да твою же мать! – Теряешь хватку, Гаранин, – продолжает разгонять Матвей. – Могу преподать тебе пару уроков.

– Себе преподай, придурок! – шагаю на него. Мот на инстинктах отшатывается.

Мы все еще кипим, и я, сделав еще один резкий шаг вперед, провоцирую его специально, чтобы дать выход этой адской смеси из неожиданного возбуждения и горячего адреналина. Матвей ведется и бросается на меня. Тут же выхватывает кулаком в лицо. Отвечает так, что я едва успеваю увернуться. Хватаю его за футболку. Ткань трещит в кулаке, когда этот придурок пытается увернуться от удара под дых.

– Стоп! Остыли, я сказал! Вы озверели?! – Нас, как котят, за шкирки растаскивают в стороны наш Беляев Ян Викторович и Александр Евгеньевич, тренер хоккеистов. – Двадцать минут как приехали! За мной, оба. – Отпустив меня, Беляев резким движением головы указывает на тренерский барак.

Подбираю сумку с земли, поправляю лямку рюкзака, одергиваю футболку и снова оглядываюсь в надежде, что виновница стычки высунется из-за одного из автобусов.

Конечно, сейчас! Хрени мне какой-то наговорила вместо «спасибо» и свалила с концами. Очень по-женски. Провокаторша хренова!

Психуя, подбираю ее технику с земли, на автомате засовываю в сумку. Потом решу, что с нее спросить в качестве компенсации.

Целовать нельзя. Пф! Тоже мне. Будто я не найду, кого поцеловать, если мне приспичит. А еще лучше – сделаю так, чтобы эта девчонка сама попросила.

– Гаранин! – орет ушедший вперед тренер. – Мне тебя за шкибот тащить?

– Да иду я. – Застегнув замок, бегом догоняю Беляева, все время озираясь по сторонам.

Облизываю губы, все еще ощущая ее мятно-клубничный вкус. Засунув руки в карманы, оттягиваю штаны так, чтобы сильно не палить, как мне понравилось. По венам все еще гуляет адреналин, и я зло смотрю в спину Мота.

– Отлично начали, – выговаривает Александр Евгеньевич. – С нарушений правил пребывания в лагере. Чего делать с ними будем, Ян? Пусть домой едут?

– Из-за чего сцепились? – спокойно интересуется тренер.

Косо смотрю на него. Хмыкаю.

– Гаранин, отец не спасет тебя от вылета за нарушение дисциплины, – напоминает он.

Я и не надеюсь. За это отец меня не только не спасет, еще и сам добавит мне проблем, как раз до конца лета. Но я бы все равно поступил так, как поступил, и не считаю, что мне надо за это оправдываться.

– Чего ты молчишь, Егор? – требовательно смотрит на меня Ян Викторович.

А я думаю, как оба тренера так вовремя оказались на стоянке? Они точно ушли к баракам вместе с командами. Там всякие административные вопросы, распределение по комнатам. Пацаны бы не стали сдавать. Они скорее бы прикрыли. Те девчонки, что приезжают сюда не первый год, тоже. Ночью еще и пожалеть бы пришли раненых и разгоряченных, а вот новенькие …

– Гаранин, я с тобой разговариваю, – вновь напоминает о себе тренер.

– Ян Викторович, че вы от меня хотите? – завожусь я. – Это личное. Мы уже разобрались.

– Нарушив главное правило лагеря.

– Ну накажите меня. Я не собираюсь оправдываться. Раз подрались, значит, за дело.

– Словами решить никак, да? – хмыкает он.

– Я же не виноват, что этот дебил на матчи без шлема выходит. Башку о лед отбил, наверное. Вот и не доходит словами.

– Ты че сказал, эй?! – Резко развернувшись, Матвей делает рывок ко мне, но его ловит Александр Евгеньевич. Я усмехаюсь, хоккеист кипит.

– Тихо, вам сказано! – повышает голос Ян Викторович. – Да уж. Весело начинается сезон. Может, и правда домой их отправим от греха подальше?

Скрипя зубами, мысленно прокручиваю все, что хочется им сказать. Подходим к баракам. Взгляд цепляется за копну светлых волос и хрупкую фигурку в «алладинах» с рюкзаком наперевес.

– Я сейчас, – буркнув тренеру, бросаю сумку на землю и направляюсь прямиком к новенькой.

– Гаранин! – летит мне вслед. – Да чтоб тебя!

Но я уже за спиной у той, кого хочется и прибить, и еще раз жадно поцеловать. Схватив ее за локоть, резко разворачиваю к себе.

–Ты что опять делаешь? – шипит девчонка.

– Ты нахрена нас тренерам сдала?

– Я? – Ее красивые глаза увеличиваются в размере. – С ума сошел? Я никому …

– А кто тогда? – перебиваю ее. – Больше некому. – Взгляд то и дело падает на ее губы. Они еще слегка припухшие и от того еще более желанные.

Воу-воу-воу, остановите Землю, я сойду. Противозаконно быть такой офигенной. Но злость на нее не дает утонуть в невинном взгляде. Хотя сорвать еще один поцелуй в качестве морального ущерба, почему бы и… да!