Проституция в Петербурге: 40-е гг. XIX в. - 40-е гг. XX в.

Обращение к современной теории отклоняющегося поведения, как представляется, позволяет предположить следующую схему исследования истории российской проституции: анализ ее форм, количественных и социальных характеристик на фоне описания морально-нравственного состояния общества, его отношения к институту продажной любви, особенностей развития брака и семьи, общего уровня развития девиантности населения.

Конечно, в сравнительно небольшой по объему книге невозможно отразить всю историю проституции в нашей стране. Именно поэтому авторы решили сосредоточить свое внимание в основном на Петербурге и избрать несколько непривычные на первый взгляд хронологические рамки своего исследования: вторая половина XIX в. — 40-е гг. XX в. В целом данное явление культуры, или, если угодно, антикультуры, точно датировать практически невозможно. Тем не менее определенный смысл в выборе именно этих границ исследования существует. В 40-е гг. XIX в. вопрос об отношении к проституции в юридической практике Российской империи обрел не только особую остроту, но и законодательное выражение. Образование в 1843 г. Врачебно-полицейского комитета означало переход к новой эпохе развития института продажной любви в России — эпохе контроля и регламентации, а по сути дела, официального признания и разрешения. Именно поэтому 40-е гг. XIX в. избраны как некая точка отсчета истории легальной проституции.

К 40-м гг. XX в., как до недавнего времени свидетельствовали, все советские энциклопедические издания, проституция в СССР, а соответственно и в Ленинграде, считалась полностью ликвидированной. Это утверждение, конечно же, далеко от истинного положения вещей. Скорее желаемое выдавалось за действительное. В предлагаемой вниманию читателей книге впервые предпринимается попытка показать истинную суть процесса утверждения в 40-х гг. XIX в., а затем якобы полного искоренения к 40-м гг. XX в. проституции как формы девиантного поведения жителей крупнейшего и весьма своеобразного города России, каким был и остается Петербург.

Настоящая книга, несмотря на активное использование ее авторами принципов социологического подхода к предмету изучения, носит все же жанр исторического исследования. Его традиции обязывают хотя бы коротко рассказать читателям об историографии вопроса. В целом российской дореволюционной науке плебейская стыдливость не была свойственна. Проституция активно изучалась специалистами самых различных направлений. К числу дореволюционных исследований историко-социального характера можно отнести прежде всего книгу С. С. Шашкова «Исторические судьбы женщин, детоубийство и проституция», где дан очерк развития проституции, начиная с эпохи Киевской Руси и до 60-х гг. XIX в. [8] Написанная очень живо и ярко, работа С. С. Шашкова тем не менее не отличается большой точностью в раскрытии всех сторон проституции и направлена прежде всего на возбуждение общественного осуждения как стороны спроса, так и стороны предложения.

8

См.: Шашков С. С. Исторические судьбы женщин, детоубийство и проституция. СПб., 1873.

Много работ, посвященных проституции, принадлежит перу видных российских медиков. И это вполне объяснимо. Рост торговли любовью ставил важные проблемы перед медициной. Легализация публичных домов потребовала организации соответствующего медицинского обслуживания, углубления знаний в области гинекологии, и прежде всего венерологии, налаживания производства и системы распространения контрацептивов и т. д. Выдающиеся российские врачи не стыдились лечить публичных женщин, считая это не только своим профессиональным, но и гражданским долгом. Одновременно они размышляли о судьбах проституции в мире, о цивилизованных путях борьбы с ней. По сути, многие врачи-венерологи явились и первыми социологами-практиками, наблюдавшими институт продажной любви. Основная масса наблюдений была сделана на базе старейшей в стране венерологической Калинкинской больницы. Она была образована в 1762 г. как лечебное и одновременно исправительное учреждение и именовалась «Калинкинский исправительный дом с госпиталем при нем». В дальнейшем учреждение называлось городской Калинкинской больницей, куда принимались женщины с венерическими и кожными заболеваниями, а также роженицы. Предъявления паспорта при приеме не требовали. Стажировку в Калинкинской больнице проходили русские венерологи нескольких поколений. В разное время здесь работали С. Ф. Вольский, Э. Ф. Шперк, С. Я. Кульнев и многие другие известные врачи. Полного единства взглядов на проблемы продажной любви в среде медиков не существовало. Ярым сторонником регламентации проституции являлся В. М. Тарновский — основоположник венерологии в России. С 1868 г. он трудился в стенах Санкт-Петербургской медико-хирургической академии. В 1885 г. организовал первое в Европе сифилидологическое и дерматологическое общество. Все труды В. М. Тарновского направлены на утверждение и поддержку медико-административного контроля за проституцией [9] . К позиции В. М. Тарновского примыкали и служащие Врачебно-полицейского комитета медики А. И. Федоров и K.М. Штюрмер [10] . Российский аболиционизм нашел свое выражение в трудах М. И. Покровской, Е. С. Дрентельн, отчасти Б. И. Бентовина [11] . Работы последнего особенно ценны для современных исследователей. Аболиционистских позиций придерживался и П. Е. Обозненко, доктор медицины, известный специалист в области венерологии. Ему принадлежит один из наиболее обстоятельных очерков по истории процесса социальной реабилитации падших женщин в Петербурге [12] .

9

См.: Тарновский В. М. Проституция и аболиционизм. СПб., 1888; он же. Потребители проституции. СПб., 1890.

10

См.: Федоров А. И. Проституция в Петербурге и врачебно-полицейский надзор за ней // «Вестник общественной гигиены, судебной и практической медицины», 1892, № 1—3; он же. Очерк врачебно-полицейского надзора за проституцией в Петербурге. СПб., 1897; Штюрмер К. Л. Проституция в городах // Труды высочайше разрешенного съезда по обсуждению мер борьбы с сифилисом. СПб., 1897.

11

См.: Покровская М. И. Борьба с проституцией. СПб., 1902; она же. О жертвах общественного темперамента. СПб., 1902; она же. Врачебно-полицейский надзор за проституцией способствует вырождению народа. СПб., 1902; Дрентельн Е. С. О проституции с точки зрения динамики жизни. М., 1908; Бентовин Б. И. Торгующие телом // Русское богатство, 1904, № 11—12; он же. Торгующие телом. Очерки современной проституции. СПб., 1910.

12

См.: Обозненко П. Е. Поднадзорная проституция Санкт-Петербурга по данным Врачебно-полицейского комитета и Калинккиской больницы. СПб., 1896; он же. Общественная инициатива Санкт-Петербурга в борьбе с проституцией // Вестник общественной гигиены, судебной и практической медицины 1905, декабрь.

Активно занимались проблемами публичных женщин российские правоведы. Действительно, довольно сложно было ответить на вопросы о том, являлась ли проституция узаконенной формой ремесла в царской России, согласно действующим положениям об уголовных наказаниях. Кроме того, существовала необходимость и в разработке правовых гарантий, которые бы позволяли женщине, решившей порвать с прежним занятием, обрести нормальный социальный статус. Все это заставляло многих юристов серьезно заниматься изучением вопросов проституции, о чем свидетельствуют исследования М. М. Боровитинова, М. Н. Гернета, В. И. Дерюжинского, А. И. Елистратова, А. Ф. Кони, Н. П. Карабчевского, М. С. Маргулиса и др. [13] Конечно, и в рядах правоведов не было единства. Большинство из них, особенно представители молодого поколения русских юристов, приступивших к практической деятельности в период революционного подъема начала XX в., тяготели к аболиционизму. Противоположную позицию занимали правоведы-практики, непосредственно связанные с криминальной средой и проституцией, например А. Лихачев, прокурор петербургского окружного суда в 80—90-х гг. XIX в., А. Ф. Кошко, возглавлявший уголовный розыск царской империи в начале XX в., и др. [14]

13

См.: Боровитинов М. И. Правовое регулирование проституции в Российской империи // Труды Первого Всероссийского съезда по борьбе с торгом женщинами. СПб., 1911,т. I; Дерюжинский В. И. Международный конгресс по борьбе с торгом женщинами. СПб., 1914; Елистратов А. И. О закреплении женщин и проституции. Казань, 1903; Кони А. Ф. О задачах российского Общества защиты женщин в борьбе с проституцией // «Право 1901, № 13; Маргулис М. С. Регламентация и свободная проституция. СПб., 1903.

14

См.: Лихачев А. Новые работы в области уголовной статистики и антропологии // «Гражданское и уголовное право», 1883, №3; Кошко А. Ф. Очерки уголовного мира царской России. М., 1992.

Но в целом следует отметить, что лучшие умы России без стеснения рассуждали о проблемах продажной любви и судьбах публичных женщин. В определенной степени эта традиция была на первых порах продолжена и в советское время. В 20-х гг. и ученые и практики активно занимались правовыми, этическими, медицинскими вопросами, связанными с проституцией. Для этих целей в Москве была создана Научно-исследовательская комиссия по изучению факторов и быта проституции. Вскоре она провела анкетированный опрос 642 женщин легкого поведения, а в октябре 1925 г. расширенная конференция Государственного института социальной гигиены Наркомздрава РСФСР постановила организовать Совещание по изучению проституции при Совете научных институтов. Занимались проблемами торговли женским телом — наряду с пьянством, нищенством, суицидом — также в секторе социальных аномалий при Центральном статистическом управлении СССР.

Многочисленны были и публикации, связанные с институтом проституции. При этом следует отметить, что после революции по данной теме писали не только большевистские лидеры типа A. М. Коллонтай, М. Н. Лядова, А. А. Сольца, Н. А. Семашко [15] . Продолжали свои научные изыскания и многие дореволюционные специалисты: В. М. Броннер, А. И. Елистратов, Л. М. Василевский, П. И. Люблинский и др. [16] Однако с начала 1930-х гг. изучение проституции постепенно сворачивалось. Делалось это прежде всего в угоду сталинскому руководству, твердившему о том, что в СССР господствуют новые социальные отношения, социалистическая мораль и нравственность и, следовательно, полностью отсутствуют какие-либо девиантные проявления. Ряд специалистов, занимающихся вопросами асоциального поведения, в том числе и торговлей женским телом, были репрессированы. Среди них профессор B. М. Броннер - коммунист с дореволюционным стажем, директор Государственного венерологического института, человек, изучавший медицину в высших учебных заведениях Берлина и Парижа, один из организаторов

15

См.: Колонтай А. М. Проституция и борьба с ней. М., 1921; Лядов М. Н. Вопросы быта. М., 1925; Сольц А. А. О партийной

этике. М., 1925; Семашко Н. А. Новый быт и половой вопрос. М., 1926, и др.

16

См.: Броннер В. М., Елистратов А. И. Проституция в России. М., 1927; Василевский Л. М. Проституция и рабочая молодежь. М., 1924; Люблинский П. И. Преступление в области половых отношений. М. — Л., 1925, и др.

борьбы с венерическими заболеваниями в СССР. В дальнейшем о проституции писали лишь как о благополучно искорененном наследии царского режима. К такой точке зрения тяготели историки, занимавшиеся женским движением в СССР и проблемами советской семьи. Сегодня их легко обвинять в совершенных ошибках, но не следует забывать и то обстоятельство, что большинству ученых данные об истинном состоянии проституции в советском обществе были совершенно недоступны.

В этой связи представляется необходимым посвятить читателя в довольно специальный вопрос, предоставив краткую характеристику источников, на основе которых написана книга. Выявление корпуса документов, свидетельствующих о развитии проституции в дореволюционной России, не составило особых трудностей. Прежде всего это связано с наличием специального органа, занимавшегося контролем за институтом продажной любви, — Врачебно-полицейского комитета. В книге широко использованы документы этого органа, как опубликованные, так и извлеченные из фондов Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб.): отчеты, справки, донесения агентов, письма обывателей. Легальная проституция хорошо отражена в официальной статистике Российской империи, а также в материалах разнообразных периодических изданий типа «Вестника общественной гигиены, судебной и практической медицины», «Русского медицинского вестника», «Практического врача», «Русского журнала кожных и венерических болезней», «Гигиены и санитарии», «Вестника полиции» и т. д. Выявление особенностей проституции в Петербурге тесно связано с изучением благотворительности, деятельности различных объединений и обществ, специальных медико-правовых организаций, занимавшихся судьбами продажных женщин в столице царской империи. Ведь милость к падшим в России всегда считалась признаком высокого нравственного духа. Особую ценность представляют труды Первого Всероссийского женского съезда при русском женском обществе 1908 г. и Всероссийского съезда по борьбе с торгом женщинами 1910 г.

Весьма важный и оригинальный по форме материал для изучения контактов представителей стабильных слоев городского социума с институтом проституции дают источники нарративного характера, и прежде всего дневниковые записи А. А. Блока, К. И. Чуковского, М. В. Добужинского, воспоминания В. Ф. Ходасевича, Б. К. Лившица, Г. В. Иванова. Эти люди, принадлежавшие к цвету петербургского общества, часто обращались к образу продажной женщины. Помимо этого, воспоминания деятелей литературы и искусства доносят до нашего современника удивительные детали жизни дореволюционного Петербурга, без знания которых невозможно составить истинную картину развития проституции как вида городской девиантности. Использование же мемуаров девицы из кафешантана, собранных М. И. Покровской, и образцов писем, литературного творчества, дневниковых записей проституток, собранных Б. Ю. Бентовиным, делают исследование более психологически точным, а также оживляют изложение правовых документов и статистических данных. Необходимо отметить, что специфическую роль источника играют художественная литература и публицистика, произведения Н. А. Некрасова, Ф. М. Достоевского, Л. И. Куприна, И. И. Панаева, А. В. Амфитеатрова, А. Белого, А. М. Ремизова и др.

Значительно сложнее обстоит дело с материалами, касающимися периода 20—30-х гг. XX в. Лишь недавно стали полностью доступны хранившиеся в архивах Петербурга документы, свидетельствующие о размахе проституции в период НЭПа. До последнего времени большинство исследователей использовали в своих работах лишь опубликованные данные ряда социологических обследований, что явно обедняло общую картину. Сегодня открыт доступ к материалам правоохранительных органов, в ведение которых в советский период перешли вопросы борьбы с проституцией. Идет процесс постепенного рассекречивания и документов эпохи 1930-х гг., когда, согласно утверждениям советской науки, торговля любовью была полностью уничтожена. Авторам удалось использовать в книге до недавнего времени секретные данные ленинградской милиции, исполкома Ленинградского Совета депутатов трудящихся, обкома и горкома ВКП(б) и ряда медицинских организаций. Эти материалы извлечены из фондов Центрального Государственного архива Санкт-Петербурга и Центрального Государственного архива историко-политической документации (ЦГА ИПД СПб.). Правда, корпус источников, касающихся советского периода, специфичен — это в основном отчеты и справки различного рода инстанций, что в какой-то мере определяет и тональность глав, посвященных проституции в социалистическом Ленинграде. Часто документы отражают уровень юридической и общей культуры людей, которым в советском обществе было доверено решать весьма щепетильные проблемы. Форма изложения ряда материалов может шокировать читателей, однако авторы в большинстве случаев умышленно сохраняли стилистику цитируемых источников. Это, как представляется, позволяет лучше передать атмосферу правовой анархии, грубого вмешательства в интересы личности, стремление заменить общечеловеческие ценности социально-классовыми. Конечно, сводки и отчеты при всей «красочности» их стилистики не в состоянии восполнить отсутствие материалов нарративного характера. В воспоминаниях, посвященных Ленинграду 1920—30-х гг., изданных в советское время, практически невозможно обнаружить какие-либо сведения о существовании института проституции в городе. Отдельные зарисовки, касающиеся первых лет НЭПа, можно встретить в автобиографических заметках В. К. Кетлинской, а также в вышедших уже после 1985 г. записках В. В. Шульгина, но в целом количество источников личного происхождения явно недостаточно, и это в определенной мере обедняет картину исторического процесса.

Специфика корпуса источников не единственная трудность на пути изучения феномена проституции социалистического Ленинграда. Главы, описывающие дореволюционный период, посвящены довольно определенному предмету — легальному институту продажной любви, а также процессу его постепенной деформации. Наличие четких правовых норм в законодательстве царской России позволяло провести грань между проституцией узаконенной и подсобной. В советское же время это сделать было невозможно — началось полное смешение нравственных и юридических оценок явлений. Подобная ситуация не может не отразиться и на ходе научного осмысления изменений, происшедших в сфере торговли любовью в 20—30-х гг. XX в. Возможно, читатель обнаружит терминологические неточности при изложении сюжетов, посвященных этому времени, поймет, как непросто рассматривать вопросы, связанные с интимными сторонами жизни людей. И вообще, многие острые проблемы, наверное, не будут разрешены в книге, а скорее останутся как постановочные, поисковые. Но все же пора сделать первый шаг, тем более что и современное российское общество, и зарубежный читатель проявляют сегодня большой интерес к проблемам исторической повседневности, в число которых входит проституция.