Просто друг?..

И зачем только Сакура везла его к себе? Чтобы проконтролировать и посочувствовать? В таком случае, на ночь непременно нужно заколачивать дверь в свою спальню, запирать её на сотню замков, выкапывать перед ней ров и сажать туда аллигатора.

— Извини, извини, — поспешно пробормотал Саске, заметив, что девушка медленно поворачивает голову к нему.

Мгновенно он поспешил положить голову ей на плечо, уткнувшись носом в шею, и Харуно понимала, что делает он это явно не просто так, — было в его прикосновениях что-то странное… «И пьяное», — добавила про себя девушка.

— Держи себя в руках, — посоветовала Сакура, натянуто улыбнувшись и с трудом отодвинув от себя мужчину.

Может быть, она и не хотела его отталкивать и отстранять, только Сакура не хотела признаваться себе в том, что Учиха заслуживает её взаимности. Она понимала, что он хороший человек, что никогда не оставлял её в беде, что добрый и понимающий, но почему-то именно в этот момент она не хотела даже прикасаться к нему. Очевидно, просто понимала, что может запросто сорваться только из-за одного учихиного прикосновения.

— Сакура, ты такая красивая, — внезапно заметил Саске, повернув голову к девушке, а затем тут же поспешив отвернуть её — Сакура уж точно не оставит его слова без язвительного замечания. — Такая умная, такая добрая, милая такая — вообще богиня.

Он выдохнул, закрыв глаза. И вправду, Сакура была для него будто греческой Афиной Палладой: такой же недосягаемой и неприкосновенной.

— Да-да, спасибо. Ничего ответного сказать не могу, — ехидно проговорила Сакура, однако всё же искренне улыбнулась, смутившись. — Пьяница.

Саске тяжело вздохнул: то, что Сакура сказала, было правдой. Наверное, поэтому она и проявляла к нему сейчас такие странные отторгающие чувства. Он боялся лишь, что тот молодой человек, с которым она танцевала и которому уделяла столько своего пристального внимания, появится в её жизни, и уж точно не один раз. Учиха тяжело вздохнул, глядя в окно на медленно проплывающие дома, такие привычные и бездушные к его мыслям. Ему сейчас ничего не могло помочь: ни повторная бутылка абсента, ни эти ярко горящие фонари, обычно дающие заплутавшим в себе путникам любую надежду на избавление.

— Эх, Саске, Саске… — покачала головой Сакура, обратив на него взгляд.

Девушка ненавидела сейчас саму себя: создавалось впечатление, что между ними яблоком раздора является именно она. Так странно понимать, что она даже не сможет с ним, должно быть, никогда нормально поговорить. Саске не был человеком, с которым она могла бы обсудить сложившуюся ситуацию, мешавшую их отношениям. Просто он был тем, кто сам был в этом замешан, а потому дельного совета, который мог бы спасти Сакуру, дать точно не мог. Девушка и вправду будто терялась между двумя берегами. Мысленно она представляла себя путником, который заплутал посреди моря на несчастной лодчонке, и у этого путника был выбор: причалить к берегу, где всё было так мрачно, так ненавистно, или к тому, где её ждал Учиха. Всё-таки она выбрала бы второй. Однако путнику на лодчонке посреди моря слишком долго добираться до цветущей земли, где стоял Саске.

Пока девушка пребывала в своих мыслях, они как раз доехали до её дома. Район был вполне спокойным: один из тех, которые называют спальными, — жители даже не помнили, когда здесь в последнее время случалась хотя бы одна несчастная кража кошелька или прокалывание шин соседскими мальчишками. Девушке нравилось здесь жить, несмотря на то что было превеликое количество жителей пожилого возраста, сидящих на скамейках и ежедневно обсуждающих личную жизнь каждого молодого обывателя.

— Выходи давай, — девушка подтолкнула задумавшегося Саске в плечо и поспешила сама выйти из машины. Подойдя к окошку водителя, она наклонилась и, мило улыбнувшись, протянула ему деньги: — Спасибо.

— Спасибо. Дай бог тебе и твоей семье здоровья, — предварительно Саске пожал мужчине руку и только потом вышел из машины, закрыв за собой дверь. Водитель, кивнув, усмехнулся и покачал головой, а после помчался на очередные вызовы под звук заревевшего мотора.

Язвительно закатив глаза, Сакура направилась в свой подъезд, не забыв «прихватить» за собой Саске. Мужчина не упирался: он шёл следом, потому как девушка вела его за предплечье к двери. Сакуре нравилось такое прикосновение к Учихе — сжимая мышцы в предплечье, она хоть и густо покраснела, но старалась не показывать своего смущения.

— А ты знаешь, почему я выпил? — поинтересовался Саске, когда девушка завела его в подъезд.

Его вопрос был задан так, словно Сакуре именно его и не хватало для полного счастья.

— А мне есть до этого дело? — безразлично бросила девушка, нажав на кнопку лифта и принявшись ждать его.

Учиха посмотрел на Сакуру так, как будто она отказывалась от самой потрясающей вещи на земле. Закатив глаза уже в который раз за этот вечер — Харуно попросту устала считать, — она втолкнула Саске в только что подъехавший с лёгким звоном лифт, который, едва они в него зашли, закрыл обзор на зеленоватые стены подъезда. Прислонившись к стене кабины лифта, Саске тяжело вздохнул, прикрыв глаза и повернув голову в сторону. Неужели Сакуре не интересно, почему он выпил? На лице мужчины буквально отразилось страдание от осознания этого факта.

— Потому что я к тебе со всей душой, а ты не хочешь воспринимать меня серьёзно, — наконец изрёк он. — Какого чёрта я тебе всего лишь друг?

Вытаращив глаза, Сакура испуганно отступила назад, видя, что Учиха снова в ярости. Он ударил в кабину лифта кулаком — так громко, что по шахте разнеслось эхо. Девушка нервно сглотнула: Саске опять начал свою любимую тему, от которой и вовсе никогда не желал уходить. Что ему так нравилось в обсуждении одного и того же вопроса, приносящем боль не только ему, но и Сакуре? Девушка не знала ответа на заданный ей вопрос и только вздёрнула нос, скрестив руки на груди. Она надеялась, что они уже скоро приедут, — с мужчиной в одном замкнутом помещении ей становилось немного страшно. Он как-то тяжело вздохнул, опустив глаза и сжав металлические перила так, что побелели костяшки, затем бросил короткий взгляд в сторону зеркала, пристально посмотрев на отражение Сакуры, и девушка нервно закусила нижнюю губу с внутренней стороны.

Наконец лифт остановился на нужном этаже, и Сакура, едва двери открылись, могла ему ответить, не боясь реакции Саске.

— Такого чёрта, — она показала мужчине язык, принявшись кривляться. — Мы говорили на эту тему, и не раз, Саске. Уймись. Будешь снова поднимать эту тему — будешь спать в ванной.

Учиха только снисходительно покачал головой, прислонившись спиной к стене рядом с дверью. Девушка же, вставив ключ в замочную скважину, правда, долго пытаясь найти его в своей сумке, наконец открыла дверь, требовательно посмотрев на мужчину. Однако пропускать его первым в собственную квартиру она даже и не думала: ответно хмыкнув, Харуно ступила на порог квартиры, будто бы Саске стремился ворваться к ней в дом раньше хозяйки. Улыбнувшись, он зашёл следом, оглядевшись в тёмном помещении, — стояла невообразимая тишина даже тогда, когда они зашли сюда.

— Ты не поступишь со мной так жестоко, — усмехнулся мужчина, покосившись на девушку и принявшись стаскивать кеды. Несмотря на своё состояние, он аккуратно поставил их рядом с дверью, и Сакура проследила за ним, слегка улыбнувшись, — Учиха всегда был аккуратным, даже если выпивал. — Я могу сколько угодно у тебя это спрашивать — ты всё равно не даёшь мне вразумительного ответа.

Тут же её внезапная радость за Саске прошла, и она тяжело выдохнула, а затем ударила себя ладонью по лбу от усталости и тщетности того, что она слышала, и сокрушённо покачала головой. Почему нужно снова начинать разговаривать на эту тему, в особенности тогда, когда он в невменяемом состоянии и когда наступает ночь? Сакура не понимала: то ли это болезнь такая у Учихи — говорить о том, о чём больно даже думать, — то ли ещё бог знает что.