Просто Мария

Безмолвно глядел на уходящую жену Виктор.

«Нет, наверное, он не прав, иначе зачем она так долго уговаривала их, то одного, то другого… И даже лишний билет заказала…»

Но не успел Виктор подумать об этом, как Хосе Игнасио вскочил, догнав мать уже у дверей.

– Хорошо, мама. Я поеду с тобой. Подожди…

И снова в душе Виктора поднялась буря неприятия и непонимания. Он не удержался, чтобы не сказать вслед жене и сыну:

– Конечно, образцовый отец заслуживает, чтобы вся семья была в трудную минуту около него!..

Глава 40

Дона Густаво не пускали к Хуану Карлосу. Тот лежал все еще без сознания в отделении интенсивной терапии, и врачи делали все от них зависящее, чтобы облегчить его состояние. Альберто работал вместе с бригадой, часто выходя к тестю и сообщая ему о самочувствии сына. Старик дель Вильяр всякий раз неловко вскакивал из кресла, торопясь навстречу Альберто, и с надеждой вглядывался в его глаза. А не найдя в них ничего утешительного, сокрушенно твердил одно и то же:

– Почему, почему это должно было случиться именно с моим сыном? Если бы ты знал, как я сожалею, что не добился, чтобы он женился на Марии!.. А все под влиянием предрассудков… Мой сын никогда не был счастлив с женщинами… Да, любил Фернанду, потом Надю… Одна ушла в мир иной, с другой расстался… Вот если бы приехала Мария… Она вдохнула бы жизнь в Хуана Карлоса…

– Медицина не верит в подобные чудеса, – мрачно отвечал Альберто. – Да кроме того, ни Мария, ни ее сын не приедут. На это нельзя надеяться, дон Густаво.

– Ах, Альберто, – вздыхал дель Вильяр, – я готов отдать сыну свою жизнь, ведь я уже старый, для чего мне она?..

Но отчаяние вновь сменялось надеждой, а надежда – отчаянием.

После отъезда Марии Виктор безуспешно пытался сосредоточиться на работе. Дел накопилось немало, но все валилось у него из рук, и, едва начав просматривать отчеты преподавателей, он в следующую же минуту откладывал их и смотрел в окно, не видя там, однако, ни яркого солнца, ни изумрудной зелени сада.

В такой вот отрешенной позе и застала его Сулейма, неслышно войдя в кабинет.

«Эта женщина – будто коршун, подстерегающий добычу», – невесело подумал Виктор и спросил:

– Почему ты не на фабрике?

– Какая разница?.. Я узнала, что твоя жена уехала.

– Да, Мария уехала к отцу Хосе Игнасио, – словно оправдываясь, пустился в объяснения Виктор. – Он попал в автомобильную катастрофу.

– О, уехала к человеку, которого она любила! – оживилась Сулейма. – Он на грани смерти?

– Да, потому они с Хосе Игнасио и поехали, – глухо произнес Виктор.

– Но это же не повод, чтобы так трагично все воспринимать! Времена изменились, – щебетала Сулейма. – Современные супруги, Виктор, живут каждый по-своему, не предъявляя друг другу претензий. И ты не принимай все так близко к сердцу! Твоя жена поехала к… мужчине своей жизни, а тебе, необходимо развлечься, испытать какие-то новые ощущения, забыть на время о своих проблемах. Я приду за тобой в полдень… До встречи?..

Дон Густаво, поддерживаемый под руку Альберто, вышел из палаты Хуана Карлоса и в изнеможении опустился в кресло рядом с дверью. Казалось, ноги не держат старого дель Вильяра. Вид сына привел его в состояние тяжелого транса. Но услыхав рядом с собой шаги, дон Густаво поднял голову и прошептал: «Я знал, что они приедут!» – И на его измученном лице появилось подобие улыбки.

– Я был у него минуту назад, Мария! Он только и повторяет твое имя, я уже говорил тебе об этом…

– А что говорят врачи? – Мария прикоснулась к руке дона Густаво.

– Пока никаких перемен, – ответил за дель Вильяра Альберто. – Контузия, полученная Хуаном Карлосом, может иметь последствия из-за нарушения отдельных функций организма. Но… возможно и полное восстановление этих функций, выздоравление.

– Мой сын может остаться недвижимым на всю жизнь, потерять речь. Пока он даже не пришел в сознание… Ты должна увидеть его, Мария. Верю, ты вдохнешь в него силы, необходимые в борьбе за жизнь, а Хосе Игнасио побудет тут со мной. Хорошо?..

Проблески сознания почудились Марии в глазах Хуана Карлоса, когда она присела на стул около его кровати. Он был весь в бинтах, из капельницы уходила по трубке жидкость красного цвета, бесшумно работал вентилятор.

В надежде, что он слышит ее, Мария спросила:

– Как же с тобой могло случиться такое?

Но в ответ прозвучало горячечное, словно в бреду:

– Мария?..

– Хуан Карлос, это я, Мария!

– Мария, Мария… – повторил Хуан Карлос, как ей показалось, более осмысленно.

А в следующую минуту он произнес чуть громче:

– Я хочу, чтобы ты знала… Мария… тебя…

– Нет-нет, ты еще очень слаб! Не говори ни слова, не надо, закрой глаза…

Она тихо вышла в соседнюю комнату и услышала решительный голос своего сына:

– … но я вовремя одумался, дон Густаво. Я не разрушал жизнь другим, как ваш… как Хуан Карлос… Даже моя мама не помешала нашей свадьбе с Лаурой… Нет, не просите меня о милости к нему.

И Альберто:

– Ради Бога, этот спор бессмыслен. Он умирает…

Она сделала еще несколько шагов по направлению к креслу, где сидели все трое, и почти шепотом произнесла:

– Он только что пришел в сознание…

Пламя ревности так сжигало несчастного Карено, что он перестал отдавать себе отчет в собственных действиях. Едва он, поздно ночью, ложился спать, как перед глазами тотчас вставала Мария, и все слова нежности и любви, которые она произносила, когда они оставались наедине, теперь в его воображении были обращены к Хуану Карлосу. Дель Вильяр держал ее в объятиях, целовал, и оба они смеялись над незадачливым мужем… А почему бы ему в таком случае не развлечься? Сулейма – настоящая женщина, красивая, стройная, элегантная. Молодая… И давно неравнодушна к нему. А… была не была!

И он отправился с нею обедать, несмотря на то, что Рита не иначе, как шлюхой, Сулейму не называла: очевидно, не без основания…

– Ведь мы не делаем ничего дурного, – уверяла Виктора Сулейма, сидя с ним за столиком в ресторане. – Это несравнимо с тем, что делает твоя жена: заботится о человеке, который разрушил ей жизнь. Наверное, она его очень любит?..

Эти слова были для ревнивца как красная тряпка для быка во время корриды.

– Да, вероятно, ты права. Но я женат, женат… Сулейме, однако, не нужны были обещания:

– Ты не привык к приключениям? Да разве наш обед похож на роман? Так, безобидное общение! – поддразнивала маэстро Сулейма. – Виктор, скажи откровенно, что дали тебе двадцать лет преданности единственной женщине? Ты был ее учителем в горе? И только-то? Нет, тебе надо развеяться! Надо! Может, тебе нравятся танцы?

– Да я уже забыл, что это такое, – Виктор еле выдерживал натиск своей спутницы. – Сулейма, я сожалею, но ты – не для меня, увы!

Сулейма же будто и не слышала последней фразы Виктора. Призывно глядя ему в глаза, она подняла бокал с шампанским: