Просто Мария
Шрифт:
– У меня были более важные дела.
– Конечно, понимаю. Хоронить плебея, которого ты вообразил своим внуком.
– Нет, Лорена. К счастью, твой план не удался: мой внук жив!
– Не может быть! Ведь я видела, как он упал замертво!
– Хосе Игнасио вне опасности, и Лаура тоже. У моей внучки родится ребенок.
– Этого нельзя допустить! Род дель Вильяр не должен смешиваться с простолюдинами. Ты поможешь мне выбраться отсюда?
– Убийце помогать не стану!
– Я пыталась спасти нашу семью от бесчестья. Все равно я убью это ничтожество!
– Хватит, Лорена!
– Опомнись! Это я – твоя дочь. Я – из рода дель Вильяр.
– Нет, Лорена, ты мне не родная дочь! Мой единственный сын – Хуан Карлос.
– Что ты сказал?
– Правду. Ты – приемная дочь. Твоя мать тебя бросила. Твоя родная мать даже не знала фамилии твоего отца.
– Нет!
– Ты была мне как родная и никогда бы не узнала о своем истинном происхождении, если бы не дошла до такого злодейства.
– Ты очень жесток со мною, папа!
– Не называй меня так, Лорена. Я – не твой отец! Я не мог произвести на свет такого зловещего существа, как ты!
– Не хочу больше тебя слушать!
– Это твое право. Но я бы посоветовал тебе повиниться перед Марией, Хосе Игнасио и Лаурой. Может, они тебя простят.
– Никогда! Я скорее убью их всех!
– Как хочешь. Тебя осудят, посадят в тюрьму. Но меня больше не интересует твоя судьба.
– Я ненавижу тебя, Густаво дель Вильяр!..
– Мне казалось, что, узнав правду о собственном происхождении, она изменит свое поведение. Но стало только хуже, – жаловался дон Густаво Рафаэлю Идальго по дороге домой. – Мне так плохо, так плохо, потому что я люблю Лорену. Люблю, как родную дочь…
Хуан Карлос как-то неуверенно, робко отворил дверь палаты, но Мария приветливо улыбнулась:
– Хуан Карлос! Проходи, пожалуйста!
Хосе Игнасио был неприятно удивлен таким поведением матери.
– Как себя чувствуешь, Хосе Игнасио? – спросил Хуан Карлос, ласково глядя на сына.
– Плохо! С того момента, как вошли вы.
– Хосе Игнасио! – одернула его Мария.
– Скажи, чтобы он ушел, мама!
– Он – твой отец! Будь с ним повежливее!
– Мой единственный отец – Виктор Карено. А этому сеньору я ничем не обязан.
– Ты обязан ему жизнью.
– Мое рождение было несчастьем для сеньора дель Вильяра. И не проси меня теперь уважать человека, который стеснялся иметь сына от служанки.
– Замолчи, Хосе Игнасио! Если я говорю, что ты обязан ему жизнью, то имею в виду…
– Нет, Мария, пожалуйста, не надо!
– Хосе Игнасио должен знать правду.
– Нет, Мария. Хосе Игнасио прав. Будет лучше, если я уйду. Обещаю тебе не досаждать своим присутствием.
– Сделайте одолжение. Не задерживай его, мама! Но Мария догнала Хуана Карлоса в коридоре.
– Подожди, Хуан Карлос. Не понимаю, почему нельзя сказать Хосе Игнасио, что ты для него сделал? Я уверена: когда он узнает, что твоя кровь спасла его, то не будет таким, забудет обиду.
– Он меня ненавидит и никогда не простит моей трусости. Я должен смириться с этим, хоть мне и тяжело.
Виктор, заметив, что Мария беседует с Хуаном Карлосом, не стал им мешать и сам удивился, что не испытывает никакой ревности. Хосе Игнасио,
как всегда, обрадовался крестному, но не скрыл от него своего раздражения.– Почему мама так долго не возвращается?
– Не будь таким мелочным, крестник.
– Не понимаю, о чем ей говорить с этим типом, и почему ты терпишь.
– А что я, по-твоему, должен сделать?
– Извини меня, крестный, но мне неприятно, что мама так любезна с дель Вильяром.
– Он беспокоится о твоем здоровье… Разве мама тебе ничего не сказала?
– Этому сеньору я безразличен. Наверняка он хочет убедить маму не подавать в суд на его сестру, чтобы та ни за что не отвечала.
– Ты знаешь, что я никогда не питал дружеских чувств к Хуану Карлосу, но поверь мне: он искренне обеспокоен твоим ранением. В этом я полностью уверен.
– А я – нет. Хуан Карлос дель Вильяр такой же, как и его сестра.
– Твой отец приехал к тебе, как только узнал, что ты в опасности, – строго сказала вошедшая Мария.
– Не хочу больше говорить о нем, мама. Я ненавижу его так же, как Лорену дель Вильяр.
– Ну ладно, не буду с тобой спорить. Отдохни. Постарайся заснуть.
Как ни хотелось Лауре поскорей увидеть Хосе Игнасио, она смирилась с тем, что не должна вставать с постели, если это опасно для маленького. Но вот доктор Габриэла наконец назначила день операции: послезавтра.
– Мой ребенок родится послезавтра! Ты слышишь, папа?
– Да, конечно. Менее чем через тридцать шесть часов я превращусь в новоиспеченного дедушку.
– Надо обрадовать Хосе Игнасио.
– Завтра я сообщу ему эту новость, а сейчас он спит.
– И тебе надо поспать, Альберто, – напомнила коллеге Габриэла. – Я буду здесь до полуночи и еще зайду к тебе, Лаура.
– Ив самом деле, папа, отдохни. Ана побудет со мной.
– Ну, тогда – до завтра. Будь умницей.
Чуть позже пришел Хуан Карлос, и Ана, воспользовавшись его присутствием, пошла перекусить в кафетерий. Лаура стала расспрашивать дядю, видел ли он Хосе Игнасио и был ли тот с ним любезен.
– Да, Хосе Игнасио поправляется.
– Но ты не ответил, как он тебя принял.
– Мы почти не говорили…
– Не нравится мне, что Хосе Игнасио злится на тебя. Я постараюсь, чтобы он забыл свою обиду. Обещаю.
Лаура опять заговорила о предстоящих родах, о том, кто родится – мальчик или девочка – и на кого будет похож младенец…
– Вижу, ты уже засыпаешь, – заметил Хуан Карлос. – Спи. Я посижу с тобой.
– Нет, иди тоже отдохни. Скоро вернется Ана.
– Я хотел бы остаться с тобой.
– Иди, иди. И передай привет дедушке.
Ана задержалась в кафетерии с Марией, которой дон Густаво рассказывал историю удочерения Лорены.
– Сегодня я открыл ей правду, Мария.
– Но почему вы молчали до сих пор? Знай Лорена правду о себе, может, и ее снобизм не был бы таким чудовищным.
– Я надеялся, что моя дочь изменится.
– Нет, теперь уже ничто ее не изменит. Она последовательно шла к этому злодеянию: разлучила нас с Хуаном Карлосом, ускорила смерть моего отца, мучила собственную дочь. А теперь вот покушалась на жизнь Хосе Игнасио.