Просто Мария

– Его, наверно, подослала Лорена, – предположил тот.

Друзья решили покинуть кафе, чтобы проверить, последует ли этот наглец за ними. На улице они вроде бы не обнаружили за собой наблюдения и успокоились. Но после занятий увидели того же самого типа прямо у дверей аудитории. Сомнений больше не было! Хосе Игнасио прямо спросил незнакомца, кто его послал для слежки, но прежде чем тот успел ответить, свою версию высказал Педро:

– Тебе нечего притворяться, Хосе Игнасио. Мы все знаем, что это твой новый телохранитель.

– Мне приказано вас защищать, – ответил незнакомец.

– Ну, я же говорил, – возликовал Педро. – Эти новые богачи из плебеев уже не знают, на что тратить деньги.

Дома Хосе Игнасио устроил матери скандал, и она вынуждена была звонить лейтенанту Орнеласу. Тот пообещал, что заменит этого сыщика на более профессионального.

А Луис, не зная, как по-иному обезопасить Хосе Игнасио, в тайне от друга навестил Марию.

– Хосе Игнасио, конечно, на меня рассердится, но я очень тревожусь за него. Вы должны об этом знать…

– Не тяни, говори прямо, – не выдержала Мария.

– Хосе Игнасио купил пистолет.

– Ах!..

– Он всерьез собирается отомстить Лорене дель Вильяр.

– Но где он купил его?

– Этого я не знаю, но он не успокоится, пока не осуществит задуманное.

– Спасибо, Луис. Хосе Игнасио не догадается, откуда мне известно про пистолет.

Мария стала размышлять, где сын может хранить оружие. Днем – наверняка в пиджаке, в кармане, чтобы в любой момент можно было достать и выстрелить. А вечером, скорее всего, кладет под подушку – на случай, если Лорена вздумает заявиться прямо к ним в дом.

Дождавшись, когда Хосе Игнасио ляжет в постель, Мария вошла к нему в комнату и, сделав вид, будто хочет получше взбить подушку, нащупала под нею что-то металлическое. Однако Хосе Игнасио опередил мать, не позволив ей взять пистолет. И как ни упрашивала Мария сына, как ни убеждала его, что он не должен сам загонять себя в тюрьму, Хосе Игнасио не отдал оружия.

Мария была в отчаянии, но Рита высказала предположение, что, может, так и вправду лучше: Хосе Игнасио сумеет защитить себя, если Лорена попытается опять на него напасть.

– Разве ты не поняла, что он сам охотится за Лореной и собирается пустить в ход оружие! – объяснила раздосадованная Мария.

Весь день она не знала, что предпринять, а вечером ее успокоил сам Хосе Игнасио:

– Я вернул пистолет, мама.

– Ты не обманываешь меня?

– Нет, я не должен огорчать тебя, особенно перед свадьбой. Не хочу, чтобы ты зря беспокоилась.

– Сынок, любовь моя, спасибо тебе!

Хосе Игнасио не стал уточнять, что причиной такой метаморфозы явилась Паулина. После занятий они обедали в кафе, и Хосе Игнасио рассказал новой приятельнице о предстоящей свадьбе двух дорогих ему людей.

– Могу представить, какой счастливой чувствует себя твоя мама! – восторженно произнесла Паулина.

– По правде говоря, я сильно испортил ей предсвадебное настроение, – признался Хосе Игнасио. – Она настаивала, чтобы я отдал ей пистолет, а я этого не сделал.

– Зачем тебе пистолет?

– Мать Лауры бежала из лечебницы и разыскивает меня, чтобы убить.

– Хосе Игнасио, я понимаю тебя, но также понимаю и твою маму. Ты не имеешь права лишать ее счастья. Своим поведением ты можешь даже расстроите свадьбу.

– О нет! Только не это! Наверно, ты права, Паулина. Я должен успокоить маму, но это не значит, что я собираюсь уступать Лорене дель Вильяр!

Пока Мария собиралась с силами, чтобы позвонить Рафаэлю Идальго, он сам появился в ее офисе. Оказалось, что им обоим есть в чем повиниться друг перед другом. Рафаэль раскаивался в том, что защищал Лорену, а Мария чувствовала себя очень виноватой перед Рафаэлем.

– Когда я предложила разыграть этот фарс перед Виктором, я была искренней с тобой, но когда согласилась стать твоей женой, – лукавила! Мне нет прощения, Рафаэль!

– Перестань, ты никогда не скрывала, что любишь Виктора. И я благодарен тебе за эту фантазию. Несколько дней я жил ею, чувствовал себя влюбленным. А я ведь уже думал, что никогда не смогу испытать этого чувства.

– Спасибо, Рафаэль. Ты всегда все понимаешь.

После его ухода Рита не удержалась от сожаления, что вот он – идеальный мужчина и супруг, а Мария любит какого-то взбалмошного ревнивца.

Маэстро тоже пришлось выдержать не слишком приятный разговор с Сулеймой.

– Если ты так безобразно поступаешь с уважаемыми женщинами, – говорила Сулейма, имея в виду Габриэлу, – то могу представить, как ты относишься к тем, кто попроще!

– Я не донжуан, Сулейма! Я – однолюб, только не хотел этого признать.

– Думаю, тебе хватит нескольких месяцев, чтобы убедиться в обратном. Твоя любовь к Марии Лопес давно сгорела в ваших постоянных ссорах, так что я не слишком огорчена этой новой женитьбой: ты придешь ко мне, и очень скоро!

Виктор, конечно же, не стал принимать всерьез бредни Сулеймы, в которой, несомненно, говорило лишь оскорбленное самолюбие. Никогда он не был так уверен в жизнеспособности их любви с Марией, как теперь. Уж если Мария сумела простить ему выходку с Габриэлой, то какие могут быть сомнения! В своем же чувстве к этой удивительной женщине маэстро не сомневался даже тогда, когда хотел же– (ниться на другой. Казалось, его нежность, восторг, обожание уже достигли предела и не могли быть сильнее, но событие, произошедшее незадолго до свадьбы, заставило Виктора заново восхититься своей возлюбленной.

А случилось то, что и должно было когда-нибудь случиться: Маркое, выйдя из больницы, узнал, что лечили его отнюдь не бесплатно. Исполненный благодарности к Марии, он не удержался, чтобы не сказать брату, на каком сокровище тот женится. Виктор предстал перед Марией смиренным и пристыженным:

– Пока ты спасала жизнь моему брату, я изыскивал способы, как побольнее уязвить тебя и оскорбить.

– Мы условились не касаться прежнего, – ответила Мария.

– Да, но на фоне твоего благородства я чувствую себя подлецом.

– Забудь об этом, Виктор. Я люблю Маркоса как брата и сделала все ради него.

Времени до свадьбы оставалось совсем мало, когда Мария показала Рите эскиз своего подвенечного платья.

– О чем-то подобном я мечтала еще в юности…

– Да, помню. И представляла рядом с собой Хуана Карлоса.

– Как странно все, Рита. Жених – другой, а платье – то же. Выходит, и я с тех пор не изменилась, если через двадцать лет опять выбрала тот же фасон. Отчего же тогда ничто не трепещет внутри при упоминании о Хуане Карлосе? Нет, жизнь непостижима! Она подсовывает нам такие загадки!