Простофиля и заклятье древних духов

А Иван Сергеевич осторожно вытаскивал из сумки какой-то продолговатый предмет, завернутый в кальку, и выискивал глазами старшего среди таможенников, что-то отчаянно ему объясняя. К нему сразу же рванулись все таможенники, бывшие рядом, громко заговорили на своем языке, а Иван Сергеевич все объяснял и объяснял, показывая сверток, судорожно разворачивая его.

Филя с Даней вгляделись и... остолбенели!

Это был коралл... Та самая коралловая ветка, которую они привезли из Хургады и подарили Нонне Матвеевне!

– Это недоразумение... Я сам не понимаю, как это оказалось у меня в сумке, - донеслись до них восклицания Ивана Сергеевича.

От волнения он начал говорить по-русски, но сразу же перешел на английский.

Ребята видели удивленные лица таможенниов, вытаращенные глаза Ахмеда, который метнулся к стойке...

Стояший рядом с Иваном Сергеевичем Витя Огурцов тоже ничего не понимал. В недоумении он машинально переступал ногами все дальше, но на него таможенники уже не обращали никакого внимания. Он беспрепятственно миновал стойку и подошел к ребятам.

– Что там случилось?
– спросил лаборант.
– Вы видите?

– У папы в сумке...
– пробормотал Даня.
– Тот самый коралл. Который Карл...

Договорить у него не было сил.

Тем временем Ахмед присоединился к объяснениям с таможенниками.

– Говорит, что Иван Сергеевич знаменитый русский ученый и это досадное недоразумение, - перевел Витя Огурцов.

Но и без перевода было понятно, что сейчас творилось у таможенной стойки. Минут пять длилась эта странная и неприятная сцена. Филя почувствовал, как его бьет мелкая противная дрожь. Даже ноги готовы были подкоситься.

Наконец старший таможенник заулыбался и похлопал по плечу... почему-то Ахмеда! Потом засмеялся и махнул рукой. Но коралл все-таки забрал себе.

Иван Сергеевич пожал руку Ахмеду и подошел к ребятам, совершенно растерянный.

– Ничего не понимаю...
– пробормотал он.
– Абсолютно ничего не понимаю!

– Они пропустили?
– дергал отца за руку Даня.
– Да, пап? Пропустили?

– В общем... да, - кивнул Иван Сергеевич.
– Могли бы и задержать. И оштрафовать, конечно. Не понимаю, как это могло произойти?

– Не обращайте внимания, - махнула рукой Аська.
– В аэропортах всегда какие-нибудь приключения бывают! И в Московском, и в Каирском! Считайте, что нам повезло!

– Мудрый совет, - пробормотал Иван Сергеевич.
– И действительно, повезло. Спасибо Радвану, помог объясниться. Но ведь то, что коралл оказался в моей сумке, не может быть ни случайностью, ни чьей-то глупой шуткой! Тогда что это?..

Глава XV

ЕЩЕ ОДИН ТАЛИСМАН

Опять промозглая весенняя Москва с переменчивой погодой - то мокрый снег, то мороз, то солнышко, то тучи висят над самыми домами. Даже не верится, что в это самое время где-то неизменно светит жаркое солнце - в Египте ребята так и не увидели ни одного облачка. Но хотя Москва в апреле и не может порадовать погодой - настроение, словно восстанавливая справедливость, в это время все равно становится радостным. Весенним.

Родители Фили и Аськи с Аней при встрече заохали и заахали, стали благодарить Ивана Сергеевича, а он все равно считал себя виноватым:

– К сожалению, мы совсем мало были на море. Дела, знаете...

– Посмотрите, какие они загорелые!
– восклицала Филина мама.
– И что значит - совсем мало? Купались, загорали - это же прекрасно!

Филя довольно улыбался. При чем здесь море? Вот вечером, когда придет с работы папа и они соберутся за праздничным столом, он расскажет вовсе не про море... Тогда родители и поймут, почему все-таки Филя мечтает стать археологом. Другой профессии у него просто не может быть. Раньше Филя ещё хотел быть путешественником. Но сейчас понял: отдельно такой профессии нет. А путешественник и археолог - это почти одно и то же. Для того чтобы искать, надо путешествовать. А это занятие, надо признаться, очень Филе понравилось. В один и тот же день вдруг перемещаешься из лета в зиму и наоборот, из города в пустыню, летишь над морями и горами... И даже поездки на джипе по пустыне, которая казалась однообразной, Филя вспоминал с жалостью. Он с удовольствием повторил бы эти поедки! Хоть на джипе, хоть на верблюде.

Дуська выбежала из комнаты навстречу Филе так стремительно, что с трудом затормозила. Но сразу же опасливо стала обнюхивать Филны джинсы, кроссовки, сумку.

– Новые запахи!
– засмеялся Филя.
– Запахи вечности. А вот смотри, Дуся, так выглядели твои далекие-далекие предки.

И Филя поставил перед ней статуэтку богини Баст. Но Дуся осталась к фигурке абсолютно равнодушной. Словно хотела сказать: в этом мире меня интересуют только живые существа. Вот например, ты, Филя. Ты где пропадал столько времени?

Вечером Филя рассказывал, а родители сидели с изумленными лицами и лишь переглядывались.

– М-да...
– вздохнул папа.
– Завидую Ивану Сергеевичу. Самый разгар работы, такое невероятное открытие, а он находит время, чтобы возиться с ребятишками!

– С ребятишками?
– обиделся Филя.
– С какими это ребятишками? Пап, ты, кажется, невнимательно слушал. Если бы не эти ребятишки, не было бы у Ивана Сергеевича никакого разгара работы! Он даже пообещал нас на международной конференции всем ученым представить и рассказать, как мы нашли это захоронение. Правда, всех подробностей этого дела он все равно не сможет сообщить на конференции...

– Это почему же?
– спросила мама.

Филя прикусил язык. Что он мог ответить? Рассказать о ночном приключении в лабиринте? Тогда лучше вначале вызвать "Скорую", дождаться её приезда, а потом уже рассказывать маме о слежке в гробнице, о погасшем фонарике...

– Потому что...
– пробормотал Филя.
– Наверное, подросткам не очень-то можно участвовать в раскопках... Придется Ивану Сергеевичу сказать, что мы все заметили во время экскурсии...

Папа как-то странно улыбнулся этим словам. Очень странно. Наверное, он все-таки догадывался, каким образом было совершено открытие гробницы. Но допытываться не стал. И Филя решил, что как-нибудь потом обязательно расскажет папе все до мельчайших подробностей. Вот закончится операция, и расскажет.

Под "операцией" Филя понимал, конечно же, предстоящую конференцию. Он ждал её. А если быть точнее - не столько самой конференции, сколько приезда Ахмеда Радвана. Потому что новые размышления и разговоры с Даней только прибавляли вопросов.

И происшествие в Каирском аэропорту казалось самым загадочным.

Иногда, сидя у себя в комнате, прислушиваясь, как царапает трос по стене дома, Филя даже составлял список вопросов, на которые надо получить ответ. Он располагал их по значимости. "Аэропорт" был под номером один, потом шли "гробница" и "экспонаты". То есть - зачем Ахмед спускался ночью в гробницу и куда исчезли осколки палестинского сосуда и жук-скарабей?

– Плохо, когда в голове находится место только для подозрений, а не для догадок, - сказал однажды Даня.
– Вот ты подозреваешь Ахмеда и все сводишь к этому.

– А ты к чему сводишь?
– обиделся Филя.
– Ну скажи, скажи! Только критиковать меня умеешь, а предложить тебе нечего.

Друзья чуть не поссорились.

– Даже Аська соображает лучше тебя!
– в сердцах воскликнул Филя.

– Знаешь, Филя, эти твои слова обидны и для меня, и для Аськи, спокойно ответил Даня.
– И почему это ты после поездки в Египет стал как-то сортировать людей? Один у тебя хороший, второй чуть хуже... Третий соображает хорошо, а четвертый нет. Неужели ты можешь так судить людей? По-моему, это вообще не очень достойно - критически относиться к другим, а не к себе.