Простофиля
Шрифт:
Так они и разбирались со всеми наседающими от желания прикоснуться к прекрасному, пока не сработал закон потребительского рынка: их стало не видно. Долгая череда слилась в одну общую массу, дававшую понять предприимчивому купцу, что необходимо расширять обхват, только ему было по силу сменить так хорошо нагретый в лучах солнца пикник, на незнакомую тропинку, которая его мечтами сведет с бараном по имени Асдо – лучшим среди овец, но без теней. Место он выбирал долго, все карты звездного и межзвездочного пространства были изучены, все бочонки с принесенными вестями списаны, и только невразумительный Грод был ему не подвластен. “Асдо из Грода, или Асдо в Гроде”,– очень сложно умещалось у него в голове, но путь проложен и продолжение своего пришествия в Шиоши он не видел. Как завороженный, сквозь бури и частокол из непроходимых ветиеватостей, принесенных и приподнесенных его конечностям, выбирался тот из одной точки к другой. Сколько густых и невосприимчивых
Кань: Сколько.
Счетовод: Не Знаю.
Кань: Долго.
Счетовод: Не знаю.
Кань: Сложно.
Счетовод: Не знаю.
Кань: Тупан.
Тупан: Кань.
Счетовод: Считал.
Кань: Сколько.
Тупан: Знаю.
Счетовод: Не знаю.
И путники продолжили свою дорогу вместе, мечты каждого из них не были прикованы к определенной цели, но была та невидимая нить, что объединяет и сплочает каждого кто сопровождает твой шаг.
Бесшумный Грод встретил их безучастно, лишь призраки детских голосов разносили по округе звуки счастья и оживления, не каждый зашедший на этот звук мог остаться равнодушным. Сквозь небольшие треугольные домики, ловко расставленные по округе, пробирались цветы и растения, наполнявшие кислородом истошно вопящих ребят, стремящихся показать зевакам-родителям что они тоже на что-то способны. Ближе к краям крыши, окружающей постигаемое пространство, можно было встретить ничуть не знакомых людей, непритягательной внешности, массивных, неспешно бредущих по своим направлениям.
– Похоже это конец.– взгрустнул неувядающий Тупан.
– А дальше?– задал самому себе вопрос Кань.
Счетовод не мог отвести взгляд от разделительной полосы, что вела к пути познания величины, неподвластной человеческому взору, но остро притягательную для чувств единиц, небезучастно-подвластных множествам сомнений, окружающих решаемую задачу.
Тропа ведущая к Асдо вывела путников на небольшую пустынную площадь увесисто приукрашенную со всех сторон невообразимым колоритом изысканных росписей и мастерских, искусно спрятавшихся от посторонних утех. “Обман”, “Cуматоха”, “Тыква”,– сумели прочитать вывески друзья, как внезапно очутились в теме множества бесед, исходивших неизвестно откуда. Как ждали они дождя или влаги, Тупан с радостью вспомнил свежий воздух принесенный к “Овце всевышней” быстрыми порывами вестра с Сартдафа, Каню приходило на ум только поправить свой рассудок пересчетом ветвей с плодами кулин, небольших ягод очень яркого цвета со слегка горьковатым привкусом и по массе напоминающих обнаженный лым.
Счетовод: Сколько.
Тупан: Мне.
– Только не ошибиться.– ответил вслух Кань.
Тупан: Тебе.
Счетовод: Не ошибиться.
Кань: Между.
Счетовод: Точно.
Тупан: Сколько.
– Прекрасно.– в унисон пронеслось в голове участников небольшого заминания в островке безопасности и слухов.
Путь пройден, остается только возвеличить себя, к данной мысли прибег имеющий опыт в таких делах Тупан и при помощи попутчиков возвел небольшой холм, опоясов его прихваченными из Шиоши тканями. “Прочий среди прочих”,– свелось в голове у соблазнившихся спелой кулиной разума. “Задерживаться или провести время с Тупаном”,– не успел задуматься Кань, как к ним в лавку зашел первый посетитель, он же в последствии родоначальник движения Каня, постоялец Грода с функцией присядчего, Пито Шня.
Родился и вырос Пито, тогда еще в микроскопически малом провинциальном городке, составленным из нескольких домов, до которых можно было среверсировать, и множеством усадеб, что с легкостью тот реверс поглощали. Образование получил в муниципальном учреждении образования главного Педагога, принесенного с дальних берегов немыслимого пространства, что рот юного Шня просто не открывался.
Педагог: Открытие.
Пито Шня: Польза.
Педагог: Поза.
Пито Шня: Вред.
Педагог: Мудро.
Пито Шня: Смело.
Родители Пито были осведомлены успехами сына по линии образования, и заранее выбрали для него путь Позы, склонным к образовательным наукам. Раскрыть талант юного дарования помог Педагог, определивший Пито в Оперную Партитуру Гродского, лучший научно-образовательный центр Высшего порядка по классу снизу. Быстро развивался карьерный рост поступившего в распоряжение вокальной номенклатуры, и в один из погожих Гродсих дней, он получил назначение в сущность Позы, располагавшейся неподалеку от мастерских, но прекрасно выделяющейся своими непомерными габаритами.
– Здравствуйте.– заметил Пито.
Счетовод: Сколько.
Пито Шня: Красиво.
Тупан: Симпатично.
Пито Шня: Сколько.
Кань: Много.
Пито Шня: Красиво.
Тупан: Изгородь.
Счетовод: А мне.
Кань: Много.
Пито Шня: Симпатично.
Пито, приобняв за талию Каня, неспешно вышел на свежий воздух, чтобы насладиться свежими порывами Грода, что своими новыми образованиями напоминал землю доставшуюся
им от отцов по воле Великого Ремнона.Дорога Каня вела в никуда, путь построенный посланником от Позы, выводил его на новую ступень эволюции, где не было различий между формами и размерами, между людьми и внеземными формами жизни. Тропинка вела вверх и он степенно следовал по ней, делая редкие паузы, чтобы пополнить багаж знаний об окружающей его действительности и пропитаться соками непонятного, но очень бодрящего аромата удаляющегося Грода.
Словно посланники межгалактического пространства вырастали перед ним новые области и провинции, которые он с легкостью и осторожностью преодолевал, оставляя после себя непомерную мощь присутствия и памятные значки, припасенные им от мастера Знака. Недолгим вышел разговор с искусником перенести форму и частичку содержания на различные виды и формы носителей, что можно приподнести в качестве жеста доброй воли в честь памяти о впечатляющем событии отдельной личности или целой совокупности. Зачем Знак решил их предоставить путнику, для Каня оставалось загадкой, как и множество других событий, связанных со встречей с этим дивным мастером.
Знак: Стой.
Кань: Что.
Знак: Портрет.
Кань: Симпатичный.
Знак: Заметил.
Кань: Успел.
Знак: Вспомнил.
Кань: На память.
Знак: Да.
Дивный орнамент ложился на паутину, сплетенную неизвестно кем и когда, но отличающуюся своей прочностью и вязкостью, как сходятся параллельные кривые, так и перевод Каня в форму всевидящего сквозь содержание контура сходился во вне, придавая произведению Знака вид утонченности и величия.
Земное владычество воспринималось рядами построенных и взаимосвязанных между собой единиц как система управления массивов отнесенных по самим себе. К какому роду подъединиц относился Кань, первый министр Земного владычества, по усеченному званию Шпиц, понял сразу. Консульская служба давалась Каню с легкостью и трудолюбием, день ото дня повышал он свои навыки ведения дел и поручений, что подкидывала ему Консульетта, доставщица знаний по линии магистратуры, зачастую смешанных с личными донесениями Шпица.
Консульетта: Срочно.
Кань: Ад.
Консульетта: От.
Шпиц: Лично.
Кань: Консульетта.
Шпиц: Есть.
Консульетта: Давно.
Кань: Недавно.
Шпиц: Ад.
Консульетта: Дистанционно.
Кань: Куда.
Шпиц: Откуда.
Консульетта: Сейчас.
Шпиц: Поздно.
Тесная дружба что их связала впоследствии была перенесена в архив со значением скульптура, которая была поставлена усилиями последователей продолжателей трудоемкого процесса восприятия взаимодействия сущностей как одного целого, впоследствии получив мастерство Скульптор.
Глава 7
Высший свет.
Он пробивался сквозь тончайшие линии защиты от солнца, что своими лучами игриво сияло, отражаясь на всех гранях поставленного невдалеке велосипеда от Малика. Во времена своей юности он не единожды выручал старшего Бара от всякого рода неприятностей и злоключений заминочных трактиров, в которых тому пришлось поучаствовать.
Сквозь паутину радужных просветов, спустившихся с небес игривой радугой, проглядывали первые зачатки законченного механизма,– звезда,– изрек мастер и с кропотливой тщательностью продел на нее сердцевину, пластиковый цилиндр, удобно выточенный под незатейливую фигуру. Смерив зорким глазом это зарождение прекрасного и сопоставив свои силы и усилия по выделению необходимого количества тепла, он понял, что жемчужный браслет, выкованный в недрах недоразумений и пошлости как нельзя в пору ляжет на все грани подвластного окончания “звезды”. Чтобы не потерять хватку и расточить характер в сторону движения мысли к чувствам, ловким ударом кулака по естеству звездочки, что потерявшись, отдала хозяину частичку себя, так хорошо и пропорционально похожую на первопричину. Задачи что делать дальше просто не могло возникуть,– колесо,– крикнул обескураженный мастер, интуитивно закладывая ноги под себя. Промахнувшись мимо опоры точки стояния, словно повиснув в воздухе, воспарил незатейливый умеха, ища столкновения с землей, но найдя в соприкосновении странные остатки присутствия межпространственных цивилизаций. Как разобраться в сложившейся ситуации, как не потерять себя, а присовокупить что-то полезное, так необходимое сейчас,– колесо,– чуть силы промолвил подуставший мастер Колеса. Имея странную конструкцию из сияющего новизной материала, он с радостью добавил любовь и нежность, что придавали архитектуре вид законности и грации, излагаемых при каждом упоминании о них. Поддержка и опора никогда так остро его не волновали как в момент соединения с имеющимся другом, который озирался с видом непонимания и расхлябанности. Возможно эти вопросы и сподвигли мастера Колеса подать тому руку помощи и восприятия действительности, в которой они, по странному плану неведомого хозяина положения оказались. И вот, держась друг за дружку обеими руками, вышли из тени существования в мир открытий и познаний, что влечет каждого любителя новых ощущений.