Просторы Многомирья

— И всё же я была рада: ведь в тебе возрождалась жизнь, да и я, оказывается, смогла существовать без прямой связи с Крыловом. А Крылов, спасаясь от назойливых, и через чур быстрых преследователей, этих… самолётов — он поднимался всё выше и выше.

— И вскоре оказался на такой высоте, на которую самолёты и вертолёты уже не могли взлететь, — молвил Крылов.

— Я хотела выйти на палубу, посмотреть, что там, но Крылов вовремя остановил меня, — произнесла Эльрика.

А Крылов пояснил:

— Действительно: чем выше я поднимался, тем холоднее становилось. И, наконец, я оказался на такой высоте, где любой живущий, не будь он только созданием из железа или из кремния, мгновенно превратился бы в ледышку. Но для меня этот холод вовсе не был губительным: вот тьма действительно страшна для меня… Но там, где я оказался, хоть и черно, а, в тоже время, светит Солнце, и лучи его такой силой наполнены, что и раны мои зажили…

Эльрика говорила:

— Через иллюминаторы я наблюдала, как отдаляется этот мир, Земля…

Крылов добавил:

— Если бы я летел с прежней скоростью, то таковое путешествие заняло бы очень много времени. Недели, а, быть может, и годы. Но, если не считать солнечных лучей, то это была пустота, и ничто не сдерживало меня. Я способен двигаться со скоростью света; и поэтому очень быстро добрался до мира, который вращается вокруг Земли. Земляне называют этот мир Луной…

— А где же Многомирье? — растеряно спросил Винд.

— Далеко отсюда…, - печально молвила Эльрика.

— Далеко… Так, мы должны вернуться на Землю. Попытаться пробить эту неожиданную преграду между мирами…

— Смотри-ка! — прогремел Крылов.

Часть потолка стала прозрачной и Винд увидел каменистое плато серебристого цвета, увидел скалы, но всё это казалось безжизненным… А в чёрном, хоть и усеянном мириадами звёзд небе, висел диск Земли, с голубыми океанами, с многоцветьем континентов, с белыми прядями облаков.

Крылов говорил:

— До Земли отсюда — сотни тысяч километров. Я это расстояние преодолею в считанные секунды, но, как только войду в атмосферу, стану по-прежнему неповоротливым. А там нас уже ждут, за нами, уверен я, наблюдают оттуда… Конечно, я смогу заглатывать направленную на меня технику, но ради чего?

— Ради того, чтобы добраться до озерца, попытаться открыть проход к Многомирью! — воскликнул Винд.

— Но, надо думать, что нам не удастся вновь открыть этот проход…

— Почему? Ведь один раз тебе удалось…

— Действительно: но тогда проход был запечатан наспех…

— Можно подумать, сейчас не наспех!

— Не знаю. Но жители Многомирья хотели отгородиться от связи с Землей.

— Уверен, что жители Многомирья? — не унимался Винд.

— Ну а кто же ещё, как не они? Ведь землянам магия не знакома. И, я думаю, они были правы: контакты не желательны. Слишком разные наши цивилизации…

— Ладно! Пусть так! Но ведь есть же какой-то иной путь к Многомирью?!..

— Да…

— Ну вот с этого и надо было начинать!

— Сначала ты, Винд, должен был вникнуть в суть дела… Но у нас гости.

— Неужели люди?

— Нет. Жители этого мира, которые земляне называют Луной, и считают совершенно безжизненным.

Винд, глянув на наружный, недвижимый, каменистый пейзаж, произнёс:

— Действительно — выглядит безжизненно.

— Здесь и воздуха нет, и температура убийственно холодная, — говорил Крылов. — Но, кому как ни тебе, жителю Многомирья, знать, насколько разнообразной может быть жизнь…

— Ну, вообще да, — согласился Винд. — Вспомнить хотя бы каменного Гхала.

— Но местные обители, они вовсе не из камня. Они — призраки…

— О-о, призраки! Слыхал, что и у нас в Многомирье призраки обитают; особенно на мирах со всякими руинами древними, но самому с ними встречаться ещё не доводилось…

— Ну а сейчас встретишься! — прогремел Крылов.

А Эльрика добавила успокаивающим тоном:

— Но ты не бойся, они мирные.

— Я и не боюсь. Хотя, признаться, утомили меня всякие боевые приключения. Хочется поскорее…

Винд не договорил "попасть домой", потому что в это время прямо сквозь стену Крылова проплыли полупрозрачные, а точнее, почти совсем прозрачные существа. Всё же, приглядевшись, можно было понять, что у них нет ни рук, ни ног, ни голов, а что напоминают они сфероиды, из которых в разные стороны торчали тонкие, но изгибающиеся нити.

И, кстати, только теперь понял, что несколько этих почти незаметных нитей были погружены в его голову и в тело с того времени как он очнулся…

Винд услышал голос, который в точности имитировал голос его матери:

— Здравствуй, Винд.

— Ну, здравствуйте, — молвил юноша.

— Мы чувствуем, что больше всего тебе хочется, оказаться в родной сфере, а также, чтобы Эльрика обняла тебя и призналась в любви.

— Ну вы это, того… Насчёт Эльрики — это вообще не ваше дело! И вообще: хватит копаться в моей голове!

Так говорил Винд, но на самом деле никаких гневных чувств не испытывал: всё же материнский голос, которым общались с ним призрачные жители Луны, настраивал на мирный рад (хотя, в тоже время, и тоска по дому усиливалась).

Луниты (так их, ради удобства, стал называть Винд), сообщали следующее:

— Мы не можем уйти из твоей головы, потому что иначе не получилось бы никакого общения. Но, самое важное, что мы можем сообщить и тебе, и всем остальным, это то, что путь до дома, то есть — до Многомирья займёт при полёте скоростью света — четыреста двадцать два года.

— Ну, наверное, это очень далеко, — заметил Винд.

— Это поблизости от звезды АААА… — тут в голове Винд что-то полыхнуло, и он едва не потерял сознание.

Тут же прозвучал голос лунита:

— Прости… мы попытались назвать звезду, так, как звучит она на нашем языке. Земляне же называют её Миррой. Поблизости от Мирры в космосе висят исполинские сферы, каждая — нескольких миллионов километров в диаметре. Внутри этих сфер, защищённый непробиваемой оболочкой, воздух. В этом воздухе висят крошечные миры… Это и есть ваше Многомирье…

— А вы то откуда об этом знаете? — поинтересовался Винд.

— Потому что, когда-то мы общались со строителями Многомирья.