Просторы Многомирья

Она говорила:

— А у скольких миров ты, любимый, побывал: и у Таффа, и Слымина и у окольцованного Перуза и у древнего Хэймегона.

Вот за название «Хэймегон» и ухватился Винд. Ведь помнил он, что именно на Хэймегоне родилась настоящая Эльрика. Так что, можно было предположить, что именно на Хэймегон и отправили её хранители Многомирья.

Он, глядя на наполненный вином бокал вина, произнёс:

— Да — именно Хэймегон…

— У тебя связаны с этим миром какие-то особые воспоминания?

— Да… особые…

— Расскажешь?

— Расскажу…

— Ну, кушай ещё. Пей.

— Ага…

— Правда, что этот Хэймегон — это громадный дворец? Целый мир — один сплошной дворец? Такой громадный, что можно всю жизнь гулять по его залам, садам и галереям и никогда не вернуться в то место, где ты был прежде?

— Да. Именно так.

— Ну а хэймегонцы — какие они? Правда, что у них зелёные волосы?

— О, да — это действительно так.

— И много этих хэймегонцев?

— Нет, их совсем немного. Период могущества их империи остался в прошлом. Они вырождаются. Но среди них есть…

Винд едва не сказал: "одна прекрасная", но вовремя остановился. Зато выпил целый бокал вина.

Лже-Эльрика удивлялась:

— Вот как? А до нас доходили сведения, что на Хэймегоне до сих пор полно хэймегонцев и они — очень сильная империя.

Стоявший поблизости пожилой человек в роскошной мантии услышал последнюю реплику Лже-Эльрики и подтвердил:

— Истинно так: Хэймегон славиться не только своим дворцом, но и сильной армией. Посещение его должно было запомниться Винду.

Юноша молча кивнул. Между тем Лже-Эльрика говорила:

— А вот Винд говорит, что Хэймегон сильно изменился, что там почти никого не осталось…

Винд прокашлялся и молвил:

— Я просто перепутал Хэймегон с другим миром. Ну а Хэймегон, конечно, прежний: всё такой же мощный, славный. Мало есть таких империй, которые могут сравниться с ним…

— Расскажешь? — попросила лже-Эльрика.

— Расскажу, но не сейчас. Признаться, я весьма устал и хотел бы отдохнуть.

— Ну что же ты, Винд? — удивился человек в роскошной мантии. — Ведь ты же знаешь наши обычаи: их ни в коем случае нельзя нарушать. До сиди уж до конца пира, а потом — ждёт тебя ночь с Эльрикой…

— Да-да, конечно… — кивал Винд.

Через три часа пир ещё не закончился, но всё же наступила та его часть, когда самые приличные посетители начали расходиться, а оставались только те, кто хотел допиться до конца или те, кто уже допился именно до такого конца и уже храпел, уткнувшись лицом в стол, в посуду, в лавку или в живот соседа.

И Винд у которого уже болела голова от выпитого, решительно поднялся из-за стола. Лже-Эльрика перехватила его за локоть, тоже поднялась, спросила:

— Пойдём?..

— Да, пойдём, — кивнул юноша.

И вот они поднялись по каменной, устланной красивым ковром лестнице к дубовым дверям, возле которой стояли стражи, в полном железном облачении. Впрочем, из-за того, что их шлемы были закрыты, даже и не понятно было — живые ли это люди или только пустые доспехи.

Но, так или иначе, а Винд и лже-Эльрика прошли в покои. Девушка закрыла дверь на ключ, и положила его на тумбочку. Сама она кинулась в огромную, мягкую кровать, перевернувшись на спину, протянула к Винду руки, позвала его…

Юноша незаметно убрал ключ с тумбочки в свой карман и молвил:

— Я же с дороги дальней прибыл. Мне бы умыться…

— Разве ты не умылся в нашем озере Вишнёвом? — удивилась лже-Эльрика. — Ведь каждый, возвращающийся из странствий, должен окунуться в него…

— Ну, конечно, я в него окунулся, — с едва скрываемым раздражением проговорил Винд, который в первый раз слышал и об озере Вишнёвом и о местных, странных обычаях.

— Просто после этого пира мне надо освежиться. Голова кругом идёт… не надо мне было столько пить…

— Ну конечно, Винд, милый. Ванна там…

И она кивнула на приоткрытую дверь в соседнее помещение. Только этого Винду и надо было.

Он прошёл туда. Лже-Эльрика спросила:

— Помочь тебе?

— Нет-нет, я сам, — ответил юноша и закрыл за собой дверь.

Что же — ванная была именно такой, какой он и надеялся: с небольшим, оконцем, которые было занавешено. Отдёрнув занавеску, распахнув оконце и глянув вниз, Винд обнаружил, что крыша ближайшего строения приближена достаточно близко к этой стене и на неё можно перепрыгнуть. Правда, сначала надо было спуститься вниз на десяток метров…

И Винд, не раздумывая, перекинул ноги через подоконник и, цепляясь за неровности каменной стены, начал сползать. Он привык, что всё у него, хоть и с преодолением всяких трудностей, хоть и с мученьями, но получалось.

Но здесь оказалось, что выступы из стены слишком незначительными; руки и ноги Винда соскальзывали — держаться было очень тяжело. Но всё же Винд, уверенный, что поступает правильно, продолжал спускаться.

В таких поступках немалую роль играло и выпитое им на пиру вино. А ведь Винд даже не представлял, что он будет делать, если даже ему удастся сбежать из замка. Как он покинет этот крохотный мир Каэлдэрон? Или будет скрываться от его жителей: прятаться в кустах и в оврагах?..

Он только и думал о том, что, во что бы то ни стало должен был попасть на мир Хэймегон, где, по его разумению, находилась настоящая Эльрика…

И казалось Винду, что он уже очень долго сползает по этой стене. От страшного напряжения болели пальцы, да и всё тело ломило. Он выгнул шею, глянул вниз. Оказывается, до крыши соседнего здания было ещё метров шесть…

В это же время на балкон вышла лже-Эльрика, она потянулась, улыбнулась висящим в небе, знакомым ей, но незнакомым Винду мирам, затем, глянула вниз и увидела своего возлюбленный. Возглас изумления сорвался с её губ.

А руки Винда соскользнули и он полетел в тёмный проём между замковыми строениями! Даже не удивился и не испугался он, а всё надеялся на некое чудо. Например, что появится Крылов, обхватит его изумрудными нитями и утащит в светлое, лазурное небо.

Но, нет — чуда не произошло. Винд почувствовал резкую, полыхнувшую по всему телу боль, и потерял сознание.

— Эльрика… Эльрика… Эльрика… — шептал Винд в бреду.

И услышал нежный голос:

— Я здесь, милый…

Затем последовал поцелуй в лоб и в губы. Но, ещё не открыв глаза, Винд знал, что это не настоящая Эльрика, а та — красавица с белокурыми волосами.