Простой советский спасатель 3

— В сестринскую неси! — скомандовала Василиса и пошла вперед, прокладывая путь и попутно загоняя всех любопытных обратно в палаты. Её зычный и суровый голос срабатывал безотказно. Ходячие пациенты, которые рискнули высунуться на грохот упавшего подноса, быстренько ретировались.

По все-таки палатам уже понеслась волна возбужденного шепота:

— Парнишка вернулся! Живой

— Не может быть!

— Вот те, крест, сам видел. Идет по коридору, кого-то на руках несет.

— Кого?

— Да не разглядел! С пожара, наверное!— А сам что? Цел?

— Ни кровиночки!

— Так может покойничек? Призраком пришел, попрощаться или еще что?

— Ну, дед, ты загнул!

— А что! Вот у нас в деревне бабка померла, похоронили. А она давай приходить к родне.

— Зачем?

— Так зажилил родственнички-то бабкино колечко обручальное! Вот пока не прикопали на могилке, она им житья не давала!

— Брехня!

— Сам брехун!

В палате напротив сестринской, в которую мы вошли, разгорался нешуточный скандал. Василиса показала, куда положить напарницу, всунула мне в руки нашатырь, точнее ткнула пальцем на шкафчик, где стоял пузырек, и ушла наводить порядки.

Я уложил девчонку, потоптался, размышляя над глобальным вопросом: может дождаться Василису, пускай сама приводит в чувство эту чувствительную особу? А то я ее в чувство приведу, она меня увидит, снова заорет и в обморок.

Бледная медсестра лежала, не шелохнувшись. Черт она вообще дышит? Я склонился над телом, прислушался. Вроде дышит, а сердце как колотится прямо как у зайца в силках. Взял холодную руку, нащупал пульс, посчитал, чуть повышен, но не смертельно.

В палате напротив вещала Василиса, красочно так виртуозно. Я аж заслушался, забыв выпустить девичью руку и з своего захвата. Без единого мата, без грубых слов, старшая медсестра чехвостила здоровых мужиков на все лады, вежливо и не переходя на личности. «Профессионал!» — мысленно поставив женщине десять из десяти, я вернулся к бездыханному телу.

Все-таки придется приводить в чувство, а то боюсь Василиса не оценит мое восхищение ее словарным запасом и вторая порция достанется мне. И надо же было такому случиться, только я собрался отойти от девушки к шкафу за бутылкой с нашатырем, как именно в этом момент медсестра открыла глаза, увидела меня рядом с собой.

Я улыбнулся как можно ласковей, успокаивающе погладил девичью ладошку, и поднялся, чтобы выйти в коридор, позвать Василису. Когда подошел к дверям, краем глаза заметил на столике свою папку, обрадовался и решил сразу забрать с собой. К девчонке я, конечно же, повернулся спиной, не ожидая никакой подлянки. И напрасно.

За моей спиной что-то тихо бряцнуло, я начал оборачиваться, но тут меня накрыло медным тазом. Точнее, железным подносом для инструментов, которым добрая девочка огрела меня по голове.

«Да твою ж морскую каракатицу!» — вспыхнуло в голове и погасло.

Глава 6

— Дура, ну что за дура! Это ж надо! Чему только в медучилищах сейчас учат! Это ж надо, принять живого человека за мертвеца! И это советская медсестра! Комсомолка! Еще скажи, что в бога веришь? Как ты могла вообще такое подумать?! Как тебе в голову такое пришло?! Ты понимаешь, что ты наделала? Да за такое пациент на тебя в милицию заявление напишет и будет прав!

— Ва-а-асилиса… ик… Тимофе-е-е-вна-а… ик… Я не хо-оте-ела-а-а! Сказа-а-али сгорел… ик… А тут он-он! Ик!

— Да пойди ты уже воды попей что ли! — рявкнула Василиса. — Это ж надо живого человека! Пациента! По голове подносом! Ты о чем думала?! Ну, дура, как есть, дура! Иначе и не скажешь!

— Ага, ик… А чего он подкрался к Вам… ик… и стоял как привидение!

— Уйди с глаз моих, Верка! — прикрикнула старшая смены. — Да, Лесаков, голова — твое слабое место! Береги голову, Лесаков, она тебе еще пригодится.

— А Вы шутницу, Василиса Тимофеевна, — делая попытку подняться, ответил я. — Это за что ж меня так?

— Лежи, оглашенный. Натворил делов, лежи теперь! Тебе полный покой прописан вот и отдыхай. Сейчас осмотрю в палату и что я тебе ни сегодня, ни завтра не видела! Только на процедурах. Уяснил?

— Так точно! — улыбнулся я.

— Ой, ма-а-амочки! — пискнула Верочка, появляясь в дверном проеме.

— Что опять? — Василиса грозно сдвинула брови.

— Н-ничего… Простите, Алексей, — всхлип. — Я не хотела, я… я… я не знаю, что на меня нашло! — девочка беззвучно зарыдала, глядя на меня огромными несчастными глазами.

— Да ладно, у всех бывает, — поморщился я, осторожно пробуя шишку на затылке.

— Да не у всех проходит! Ну, Киселева! Ну, учудила!

— Василиса Тимофеевна! Про-остите! Я больше не буду! — судорожный вздох и еще один всхлип.

— Да, ладно, Вам, Верочка, ну с кем не бывает, — улыбнутся я.

— Вот именно, что ни с кем не бывает! И только эта, — старшая медсестра бросила сердитый взгляд на несчастную Верочку, сжавшуюся в комочек,. — Вечно умудряется что-нибудь учудить! Так, Лесаков, осторожно поднимаемся в палату, — Василиса, наконец, закончила все свои манипуляции над моим бренным телом. — Голова не кружится? На ногах стоишь?

— Не кружится. Стою. Да все в порядке, Василиса Тимофеевна, — как можно более искренне улыбнулся я. — Дойду и сразу спать!

— Я тебе дойду! Иди сюда, недоразумение. Берешь и отводишь в палату! И попробуй мне только шаг влево или вправо!

— Попытка к бегству — расстрел, — пробормотал я, пряча глаза, в которых плескался безудержный смех, отчего-то вся эта ситуация меня неимоверно смешила.

— Пошути у меня тут, умник! — уже беззлобно рыкнула старшая смены и устало поинтересовалась.— Ты где был-то? Мы же и правда думали что ты погиб. Ваську спас, а сам за котом метнулся и все, накрыло тебя.

— А про кота-то откуда знаете? — удивился я. — Да и Ваську не я спас, а ребята пожарные.

— Как не ты? — Василиса зависла, размышляя над моими словами. — А ну-ка, погоди. Чаю хочешь? С баранками?

— Не откажусь, — согласился я: вот как раз и опробую свою версию.

Оно понятно, девчонки — это тебе не следователь. Но с учетом недостоверной информации, которую уже выдала Василиса, думаю, выкручусь. Очевидцы происшествий практически всегда мало что помнят, предпочитая выдавать свои фантазии за действительность, рассказывают свою версию событий. А, значит, я спокойно могу гнуть линию, что вышел из горящего здания и пошел, куда глаза глядят. Шок у меня был и все дела!

Верочка начала суетится. Поставила на подоконник большую железную емкость, налила туда воды из графина, всунула кипятильник и принялась накрывать на стол.

На свет появился рафинад в красно-сине-белой до боли знакомой коробочке. Такая всегда стояла в бабушкиной тумбочке, а я таскал из нее кусочки. Это было вкуснее карамалек. Ванильные бублики, или баранки как их называли гости города из других уголков нашей страны. Три чашки в красный горох и чайные алюминиевые ложечки.

— Ну, рассказывай, — велела Василиса, когда Вера с помощью специальной, видимо, кружки, разлила кипяток по чашкам, в которых уже плескалась заварка.