Простой советский спасатель

— Альбина дальше ножками. Давай! Мелко уже, не утонешь и не упадешь! Руку давай и пошли на берег! Ну! — я все-таки перехватил женские запястья и осторожно попытался разжать захват.

— А?... — женщина смотрела на меня растерянным затуманенным взглядом, словно н понимала, где она и кто я.

А может так и было. Ночь алкоголь, глупые мысли, стресс и истерика как вишенка на торте. Немудрено, что её отключило.

— Я… — взгляд сфокусировался на моей переносице, брови нахмурились, моя недоутопленница пыталась сообразить, что происходит. — О, боже мой! — видимо, память вернулась в красках.

Лицо Альбины поблденело так, что даже ночь стало видно, насколько на испугалась собственного поступка.

— Вспомнила? Протрезвела? — не сдержал я ехидства в голосе.

— Я… Господи! Я не пила! Я что? Я… пыталась… я тонула?

— Да нет, не тонула, как раз-таки именно пыталась, — грубовато уточнил я. — Давай руку, пошли на берег, — я развернул тещу лицом к берегу, крепко ухватил за запястье, и повел за собой, как овцу на веревочке, молясь всем известным богам и комсомолу, чтобы её сейчас не накрыло отходняком. А то тащить мне её на руках снова!

Хотя… можно же и леща отвесить, чтобы в чувство привести! Я хмыкнул про себя, на секунду представив, с каким удовольствием привел бы Альбину Николаевну в чувство таким способом … за все годы жизни. Мечты, мечты… Эх, Леха, Леха, две вещи в жизни ты не умел и никогда не научишься делать: бить женщин, даже спасая, и прощать предательство. Но — не жалею.

Альбина шла молча, вцепившись свободной рукой в мое запястье. Я тоже молчал, и вел е1 к камышам, где оставил свою одежду. Сначала сам оденусь, потом пойдем искать тещино барахло.

— Помнишь, где раздевалась?

— А… — женщина откликнулась, но на вопрос не ответила.

— Альбина, — стараясь быть терпеливым, повторил я. — Ты помнишь, где одежду оставила?

— А… Там… — Альбина кивнула головой в сторону.

«Ну, да, прям точные координаты… Будем искать…»

— Что там рядом было? Зонтик? Раздевалка? Может, ты с подругой была, и она вещи сторожит? А ты купаться ушла? Или ты с парнем отдыхала?

— С парнем? — судорожный вздох. — Нет… Он… — женщина глубоко и часто задышала, стараясь купировать очередной приступ истерики.

Я даже зауважал тещу. Ишь ты, ведь умеет, когда хочет. Точнее, умела, когда молодая была. Куда вес делось с возрастом?

— Я… одна была… вина выпила… там, в кафе… мужик какой-то… пристал… я ушла… он за мной… я убежала, спряталась в деревьях.. темно было…

Заговорила, это хорошо!

— А дальше?

— Дальше? — эхом откликнулась женщина. — А дальше как в тумане… Спустилась на берег… Там ребята с гитарами… песни… костер… Я с ними посидела. Еще вина выпила… Или нет? Портвейн, кажется, был… Мне нехорошо стало, я решила отойти в сторонку, посидеть одна. А потом захотелось смыть с себя… все это… расставание… а на море сегодня тихо… волны нет… я и пошла…

С каждым словом женский голос звучал все отстранённей и сосредоточенней. Хреново конечно, в себя уходить начинает, рану ковырять будет всю ночь, да и потом… Но это не мое дело! Я — спасатель! На психолога меня не учили! Ну да, курс есть положенный, но я мозгоправов не люблю! Попортили они мне жизнь после Галкиной гибели, едва с работы не выперли, лекари хреновы!

Кабы не знал, где галки ставить в их тестах дурацких, не факт, что сумел бы атаку этих клоунов выдержать! Но в санаторий съездить пришлось! А там таких, как я, с психологическим выгоранием и травмами, приличная компания собралась. Ну, мы и лечились… всю дорогу… коллективно! И вылечились!

— Костер, говоришь… — я оглянулся, не сбавляя шага.

До камышей уже рукой подать, а вот костерок затухающий черт знает в какой стороне светит! Далековато. Придется провожать. Почти голую в таком состояние точно не пущу, хоть и теща. Он, конечно, здесь и сейчас в этом времени, пока еще не принято девушек обижать. Вряд ли кто пристанет. Но бережёного бог бережет. А времена, как известно, всегда одинаковые. Да и человеческая натура под алкоголем по всякому себя повести может. Мужская, в смысле. Уродов во все времена хватало.

А несчастная баба, то бишь женщина после расставания, — существо уязвимое. Проснется завтра неизвестно где и неизвестно с кем, корить себя будет, еще больше страдать начнет. Теща все-таки тоже человек, жалко. Это она потом стервой станет, сейчас вроде баба как баба… Несчастная к тому же…

— К-куда мы идем? — пальцы на моем запястье напряглись, но руку Альбина не отпустила.

— Не боись! До камышей дойдет, я оденусь и пойдем твое барахло разыскивать. Костер на берегу один, придется с тобой идти… Не бросать же тебя на полпути. А то вдруг опять искупаться решишь! Оно, конечно, не мой участок. Но утопленник с утра на любом участке — геморрой!

— Ты… странный… — Альбина видимо все еще не узнала меня. — Я… не буду больше…

— Ага, все вы так говорите, а потом бац и рыбьим кормом прикидываетесь!

Я прямо почувствовал, как женщину передернуло. Воображение у тещи всегда было хорошее. Видать, представила, как лежит на дне и рыбки её кушают. В моем времени это называется пилинг рыками. Ну, правда, не всего тела, а только ступней. И тонуть для этого не нужно.

Сидишь себе такой, ноги в аквариумы засунул, а в нем рыбешки мелкие плавают, кожу твою обгрызают. В смысле пилинг делают, ороговевший покров сжирают, щекотно и не больно. Но со стороны смотрится жутковато.

— Я… Нет! Ни за что! — выкрикнула Альбина и попыталась вырвать руку из моего захвата.

«Ага, щаз! Так я тебя и отпустил! Бегай за тобой потом по пляжу или того хуже, по воде!»

— Угомонись, а? — я дернул женщину на себя. — Уже пришли. Ночь-полночь, мне завтра на работу, а я тут с тобой вожусь!

— Я тебя не просила! — снова дернулась.

— А я тебя н спрашивал! — я резко остановился, Альбина ткунлась в меня от неожиданности.

— Значит, так! Сейчас я одеваюсь, потом мы идем — вместе — к костру, ищем возле него твою одежду и я отведу тебя домой. Или в такси посажу. Ясно?

— Я сама! — вскинулась женщина.

— Сама ты сегодня уже постаралась! А тебе еще детей рожать! Как минимум девчонку одну красивую, черноволосую, Галчонка шебутного.

— Почему девчонку? — Альбина Николаевна так удивилась моим словам, что запал перечить пропал.

— А что мне с пацаном делать? А на дочке твоей я потом женюсь, — хохотнул я.

— Ага, как же! — фыркнула женщина. — Старый ты уже будешь для нее!

— Эт мы еще поглядим! Ты, главное, роди! А то топиться она собралась! Бабка моя всегда говорила: волос длинный, ум короткий! Вот на тебя глянешь и прям в точку!