Пространство многоточий

Там ломают комедию вместо стены

Стройотряды крылатых ребят.

А над крышей – березы зеленый венец...

Где тот век, что давно разменял?

И не будут уже восхищенно звенеть

Голоса позабывших меня.

Как всегда, он смеется сейчас надо мной –

Тот, который себе на уме.

Но несу я по этой дороге домой

Только радость в последней суме.

* * * ("последний месяц лета...")

последний месяц лета

уже почти угас

и позднего рассвета

не наступает час

дыханья не хватает

среди летучих вод

и только птичьи стаи

пятнают небосвод

едва бегу со всеми

уже почти ничей

и отлетает время

секундами дождей

как будто снял Тарковский

водой оно стекло

совсем по-стариковски

стучит в моё стекло

КРИК. МУНК

он кричит на мосту на причале на сходнях

и от этого крика вскипает вода

он пришел из беды он ворвался в сегодня

и отсюда уже никуда никогда

наши злые слова наши старые страхи

если празднует боль будто кто отпинал

фреди крюгер души он приходит на взмахе

топора и от ужаса мокнет спина

вы забудете имя помянут не к ночи

для чего в этом месте он всё поменял

и кричит и стоит будто он приколочен

на мосту на пути от меня до меня

СЛОВО 2

Клоны книг, подмикроскопные тиражи,

Для кого эти расчёсы самолюбий?

Слово задыхается и дрожит,

И бежит суетных мест, где люди

Купаются в атмосфере культур-мультур,

Затвердив единый пароль: «мураками»,

Где поэты читают к восторгу дур,

Кося под Бродского, маша руками

Слово – птица дикая, как сама жизнь,

Рвется в кущи, не хочет в сети.

Пытаясь его вывести и разложить,

Сошел с ума не один генетик.

Я насыплю на подоконник буковок и запятых,

Пусть ест, не боясь ни разу.

Смотрю – перехватывает дух, будто дали под дых:

Какое слово! приятное глазу,

Дразнящее слух.

Где его потайные гнездовья?

Тянусь к нему, как девушка к веслу,

Но понимаю, что оно пишется только кровью.

* * * ("Лошадка цвета мышки...")

Лошадка цвета мышки,

И мышка цвета сумерек

Живут себе в домишке

И ждут людей, что умерли.

Давно уже, до знака,

Когда поперли сволочи...

Была еще собака,

Да надорвалась воючи.

Судьба такая вышла –

Там, где пути заросшие,

Живут лошадка с мышкой,

Пропавшие, хорошие...

ЗАКАТ

Словно мясо с похмелья рубили тупым топором,

Невозможный закат: облака и кровавы, и рваны,

И гремит за рекой, за туманом, знакомо и странно –

То ли дышит война,

то ли Боженька бродит с ведром.

КОГДА...

когда на исходе мира всё становится серым

сирым а точнее всего седым

и то что могу я вспомнить кажется сором

в городе который называет себя содом

никакие ангелы ни один ни двое не обманут время

и даже втроём не удержат качающуюся ось

они сидят вкруг чаши там на стене в раме

и видят нас отчаявшихся насквозь

а четырем ангелам уже дали команду по коням

и старший до блеска начистил свой геликон

однако же когда мы окончательно канем

кто защитит землю если придет великан

пожиратель камней истребитель вод

его звездолёт уже приготовил свои ножи

но мы встанем ряд за рядом во имя того

кто дал нам свободу воли и право на жизнь

* * * ("Этот пёстрый свет в окне...")

Этот пёстрый свет в окне,

Этот гомон из-под спуда...

С нетерпением посуда

Век вызванивает мне.

Синтетическая ель

Трудно выпускает корни,

За стеною ветер горний

Бьёт в невидимую цель.

Полуспим в своём тепле,

И приходят ниоткуда

Новогодние причуды,

Джингл беллс и сладкий хлеб.

Не споткнись о свой порог,

Уходя в другое время.

Как бы ни был ты со всеми –

Остаёшься одинок.

Всё же, всё же, всё же, всё...

Нам даны судьба и утро,

Новый день, смешной и мудрый,

Непременно нас спасёт!

ЛАЗАРЮ

Я прочерк между прошлым и былым,

И проступают лица через дым,

Которые и вспомнить-то не просто –

Оплывшие, как свечи на ветру...

Я к ним приду, я ради них умру,

И в этот ряд я встану не по росту.

Но как же коротка моя черта,

И не успел я, в общем, ни черта,

Немного же пайка нам дали в руки!

Хотя пока не оборвался звук

И нас еще не взяли на испуг

Смешные погребальные старухи.

И сладок воздух, и вода вкусна,

И я еще так много не узнал,

И столько не расслышал между строчек.

Простите, что не рвется эта нить,

Но буду я судьбу благодарить

За долгое пространство многоточий...

Городские стихи

* * * ("На асфальте прогоревшем"...)

На асфальте прогоревшем,

на перроне одуревшем,

в чахлом парке у сосны –

Здесь мои больные сны.