Пространство (сборник)

Но женщина воздвигла знамя

Свободы, вставши во весь рост.

Кухарку, няньку и сиделку

Ты заменяла, трепеща...

И вот швыряет муж тарелку

Пересолённого борща.

Но где ж вы, римские весталки.

Хранительницы очага?..

«А тех, кто будет ставить палки

В колёса, отведём в Чека!»

Да разве выдержать устоям,

Когда вовсю орёт плакат:

«До основания разроем

Патриархальности уклад!»

Кричат толпою краснолицей

На всех собраньях: «Не хотим

Закрепощающих традиций!

Долой перину и интим!»

«Наш автодор! Мы к солнцу рулим!

Как путь наш нов! И как он прям!»

«Война корытам и кастрюлям

И молью траченным коврам!»

И, мигом расплюясь с уютом,

Одна, без своего угла,

Ты любишь прыгать с парашютом

И рубишь наотмашь с седла!

Или вселился в них бесёнок?

Кто знает? Уж не сам ли бес?..

...Идут когорты амазонок

С винтовками наперевес.

Им заниматься пустяками?

Им ли сгибаться у корыт?

Им ли ворочать утюгами,

Когда пред ними мир открыт?

Они родились,— разве слабы? —

Для кочерги и для валька...

Стоят расставив ноги бабы

И руки уперев в бока.

По локти им въедался щёлок,

Был день их трудный, бестолков,

Они родились для светёлок,

Завалинок и теремков.

Они знавали тайный трепет...

И, как горшечник в две руки

Сырую глину мнёт и лепит,

Их мяли ночью мужики.

И, жребием довольны малым:

«Да кто же мы такие, чать?!»,

Могли по сельским ритуалам

Где вставить слово, где смолчать.

Они слезали с сеновала

И нагибались до жнивья.

Зато им веки закрывала

Большая, дружная семья...

...Хоронит брата Антигона.

В домашних сложностях Эдип...

«Хочу развода! Нет закона!

Что? Муж? Так он отсталый тип!»

И, осенённые веками,

Трещат опоры. Где же щит?

И муж лишь разведёт руками.

Затылок поскребёт. Смолчит.

А если вы в быту увязли

И если в чувствах кутерьма,

Пожалуйста: детсады, ясли,

Приюты, детские дома.

Не умирать же как собаке

Мужчине злым холостяком,—

Как быть? Он обращался к свахе

В тяжёлом случае таком,

И сваха тянет чай с печеньем...

«Да, милый, всё теперь не так!

Всё рухнуло. И уж священным

Отныне не зовётся брак».

А где же ты, невеста-плакса?..

Освобождённые от пут,

Жених с невестою из загса

Как два товарища идут.

Так дай права им, дай им почесть!..

...В углу музея неспроста.

Как знамя посрамлённых полчищ,

Забытая висит фата.

1970

ЗРЕЛИЩА

Ты незаметно всё-таки созреешь

Для постиженья острой новизны.

Ты ночью возвращаешься со зрелищ.

Ты будешь спать. Ты будешь видеть сны.

Я полагаю, нету балагана

Пестрей, чем жизнь. Я в памяти припас

Гром мотоциклов, пафос барабана,

Весёлость масок и тоску гримас.

Я говорил: и если ты не робок

И если не боишься пестроты,

Иди вперёд. Есть много в жизни тропок.

Иди по ним и... только ахнешь ты!

Вот мы живём. Немножко что-то ноем:

Все, дескать, будни. Нету их мелей.

Вдруг зрелище: выносятся прибоем

Сверкающие чудища морей.

Доводит до безумья страсть иная.

Я зрелищ раздражающих алкал,

От гонок мотоциклов начиная

До комнаты кривлявшихся зеркал.

И зрелища передо мной плясали.

То яркость охр, то желтизна мастик,

И, как картошка жарится на сале,

Шёл треск от фейерверков и шутих.

И подползали зрелища, как звери,

И делали вокруг меня круги.

Глаза сверкали. Пасти розовели.

Приоткрывались медленно клыки.

А скоморохи выставляли рожи,

То хохот, то тоску изобразя.

Я наблюдал процессии — и строже

И чопорней вообразить нельзя!

Чего-чего, а зрелищ было много!

Смешней, чем цирк, страшнее, чем расстрел.

В сообществе с людьми — не одиноко —

И я на эти зрелища смотрел.

Толпа, как тесто,— нет трудней замеса...

Взбегает в небо планер по жнивью,

Клубится литургия, стонет месса.

И в юбочках выходит «Айсревю».

Выл стадион пестрее, чем саванна.

Плясал мулат, сняв шапокляк в бистро.

Вот зрелище ночного котлована —

Всё в огоньках гигантское нутро.

Как мы тогда во все глаза глазели!

Я так же изумлялся, как и все,

И я летел, кренясь, на карусели.

На чёртовом кружился колесе.

Китайские на стенах ходят тени.

На ринге клоун прыгает — носат.

Миг — и балет классический на сцене.

Спускается, как авиадесант.

И всё казалось мало, мало, мало.

Я всасывал в глаза свои балет.

Тогда администрация взымала

Уж четвертную плату за билет.

Бежали кони группкой разномастной.

Мы, вымокшие, жались у перил.

И, словно тяжкой схватываем астмой,

Я воздух ртом в отчаянье ловил.