Пространство (сборник)
Шрифт:
О, не дай ни одной обронить!»
И во взгляде огонь святотатца,
И перо расщепил на листе:
«О, не дай ни одной затеряться
В бесконечной твоей пустоте!..»
Быть нельзя и худей и забитей,
Но как змий-искуситель умён:
«Что он значит, твой мир без событий,
Без характеров, дат и имён?»
1967
* * *
Жизнь у него, однако,
Там за оградой, где по остриям
Вверх вьётся плющ, в шелку лежит, вдыхая
Пунцовые цветы,
Омар Хайям.
Уста сравнить ли в сотый раз с рубином,
Иль, уж ни с чем не сравнивая впредь,
Полузакрытым взглядом ястребиным
На медлящую женщину смотреть?..
В цветном дворце средь страшных наслаждений,
Где вечен сон, а человек что вошь,
Чего ты хочешь, отвечай мне, гений?
Чему ты учишь и куда зовёшь?..
И он ответит: жизнь сплошная мука.
Так надо, смерти чуя немоту,
Есть только сласти и как в бочке муха
Почить навеки в золотом меду.
1970
ПЧЕЛА
Людские заблуждения. Полна
История гигантских лжеоткрытий.
Какая паутина соткана
Из представлений, этих тонких нитей!
О, сколько тут прогнозов и афер!
О, сколько тут напущено тумана!
Тут Саваоф, и страшный Люцифер,
Златой Ваал, и злой чурбак шамана.
...Кряхтят жрецы, стирая пот с чела,
Творя химеры, что мудры, но зыбки...
А вот инстинкту верная пчела
Летит на цель впрямую, без ошибки.
1962
* * *
Опять с намокшей шляпы каплет,
в кармане звук пустой ключей.
Вот он идёт, полночный Гамлет,
ненужный.
Брошенный.
Ничей.
Под ноги лист кидает осень...
И вот, пригнувшийся слегка,
в пивную входит он и просит
полухолодного пивка.
Сперва пивко пролил оплошно,
потом,
таясь, поплакал всласть
о том, что так всё в мире сложно,
о том, что жизнь не удалась.
1971
ПРИРОДА
Природа.
И я не избег её козней,
И я любил, идя вдоль межи,
Гробовые молчания осени поздней,
Весны безудержные кутежи.
Что может её быть щедрей и краше?..
Я равно ценю, различья познав,
И виктории-регии белые чаши,
И вас, незабудки,
дети канав!
Природа!
Я рвал её путы и скрепы,
Я к солнцу руки тянул из норы...
Водопады и тигры её — свирепы,
Травы и овцы её — добры.
Я
с детства пред нею благоговею...Она была чахленьким деревцом,
За мусорной свалкой я встретился с нею
В колодце двора,
к лицу лицом.
Позже я плыл на плотах по Каме...
На тысячи вёрст безлюдье храня,
Лесами и царствующими облаками
Она окружала в те дни меня,
Я помню юг.
За пологим мысом
Дрожала пена — морей молоко.
В небе, разрубленная кипарисом,
Луна, поднявшаяся высоко...
Природа.
Она стучит родниками.
Тронь дно — и заноет кисть руки.
Под молчаливыми ледниками
Она погребает материки.
О ней не случайно сказано было:
Гони её в дверь — влезет в окно.
Весною асфальт не она ли пробила
Травинкой,
высосавшей зерно?
Всё живущее на два пола
Она разделила. Не спорить же с ней!
И нету резче, быть может, раскола,
Идущего от изначала дней.
Непреступаемая граница!
Как двум полюсам, как двум врагам,
Сливаясь вечно, всё же не слиться
Этим двум берегам.
И вот содрогается мир от пенья.
Выпаливая радость, страсть и тоску,
Разряженный в самые лучшие перья,
Токует тетерев на суку.
Я летел на ИЛ-2.
С высоты полёта
Видел сквозь облачный рваный дым:
Ничтожным пятном расплывалась природа —
Зелёное, смешанное с голубым.
Но как бы ни были мы высоко,
Мы вздрогнем, лишь только она позовёт,—
В самих нас броженье жаркого сока,
В нас жажда жизни её живёт.
Ждёт меня —
верю сильней год от году —
Совсем не смерть, а конец иной:
Я, как в воду, войду в природу,
И она сомкнётся надо мной.
1957
ТВОРЧЕСТВО
Пещерный человек учился рисовать.
Не находя в изяществе резона,
Тяжёлым камнем начал выбивать
Фигуру угловатого бизона.
Случайный шаг! Опасная стезя!..
Он кончил, и впервые с сотворенья
Из глаз звериных длинная слеза
Устало потекла —
от умиленья.
И, страшной тайной творчества влеком,
Он чувствовал — назад уж нет возврата,
Когда он первобытным кулаком
Стирал слезу светло и виновато.
Косматый, дикий, шкура за спиной,
Лицо разодрала ему гримаса!..
Он радости был полон неземной,
Что слаще мёда и сытнее мяса.
1957
МЕДЗАКЛЮЧЕНИЕ
Когда божественный оракул
его удел предначертал,
он огорчился, он заплакал.
И слушать далее не стал...
И в ту же ночь, усевшись с другом,