Простудятся в траве босые осы…

*

Распутица.

Не по себе сегодня

Мне от дождей и серой темноты.

Мне – по тебе…

Распутица и сводня,

Весна-красна до наглой наготы

Раздела всё –

И зимнюю дорогу,

И сад в окне, и щебень под окном,

И дом на слом,

Где всё почти вверх дном

Для нас с тобой,

Где страсть к итогам, крохам

Разумного, сводила всё потом,

Чуть позже, к торопливому нищанью

Души, непониманью тишины

И к мутным,

Жадным выплескам весны –

Как сводкам нескончаемой войны

Любви – с самой собой –

За выживанье.

*

Памяти Тамары

Пишу письмо – давно тебе пишу –

На кисее дождя, в линованной тетради

Трамвайных улиц, истинности ради

Все мелкие детали привожу.

Почтовый дилижанс куда-нибудь

Его свезёт. Мне адрес неизвестен.

Но лошадям овса, вознице – песен

И мудрости достанет на весь путь.

А впрочем, торопиться ни к чему,

Поскольку – зимний дождь,

И мостовая

Скользит, звенит, подковы обрывая

У лошадей почтовых,

И уму

Непостижима дикость расстоянья,

Что вдруг легло меж нами…

И стоянье

В очередях, где прошлогодний снег

Дают задаром (было бы желанье

Его спросить) – бессмысленно:

Он – снег.

Он знает срок, он снег,

Он изначально

Нам неподвластен –

Здесь, тем паче – там…

И по заросшим силовым полям

Петляя дилижанс, как будто впрямь

Он тягло и возница,

И в звучанье

Его рожка – сиротство бытия,

Где сам не зная, сберегаю я

И мокрядь луж,

И кисею дождя.

*

Геометрия гор проявляет трёхмерность вблизи.

Запах камня созвучен с теплом и прохладой прибоя.

Тормозни наверху, поразмысли и соотнеси

Обездвиженность гор и подвижность прибоя –

С собою.

Камнепады застыли, как полчища каменных крыс,

Каменевших века и навеки оставшихся в камне.

И, обманет, повис над ущельем капризный карниз,

И текучий ручей растекается в плёсы и плавни.

Тормозни на ветру, если ветер просторен и тёпл,

Что само по себе – сочетанье тепла и простора –

Очищает нам душу от хлама, душевного сора,

И уводит к истоку, который ещё не истёк.

В горизонт, в одномерность

Уйдёт многомерный прибой,

Геометрия гор перейдёт в планиметрию моря.

Тормозни, обернись – обними!.. Не переча, не споря,

Обними этот мир,

Что всегда был тобой,

Лишь тобой.

*

Простудятся в траве босые осы – и

Процесс пошёл – и за собой увёл

Наивное бахвальство, радость осени:

Полёт листвы и тягу сонных пчёл.

И постепенно, медленно, не сразу,

Сменяя сладкозвучье пчёл и ос,

Царапнет ногтем по стеклу мороз,

И музыку зимы воспримет разум

Смолистых слёз,

И всё опять вразброс:

И мысли о деревьях, и деревья,

Входящие то в ступор, то в озноб,

И голый гул дождей, где, онемев, я

Готов был стыть и гибнуть,

Только чтоб

Не утерять счастливого предела

В осеннем том соитье душ и тел,

Чего зима хотела, не хотела,

Страдала – и осталась не у дел…

Теперь ей зимовать над летней прелью

Сырых стогов, над серостью снегов,

Притоптанных дождём, над канителью

Подтаявших метелей, над капелью

С косых антенн, карнизов, проводов.

Теперь ей ждать – и отвергая помощь

Горячечных и сбивчивых ветров –

Ей ждать тебя –

Волнующей, как полночь,

Пугающе похожей на любовь.

*

Зацепиться за слово, движенье, случайную мысль,

За случайный клочок отдождившей, иссякнувшей тучи,

Но остаться с тобой, рядом с небом, простудами, близь

Этих серых рассветов, Бог знает, куда нас несущих.

Засмотреться на ветер, на мокрое утро, на тень

Потерявших себя белых птиц у подножья прибоя.

Как случиться смогла эта синяя сень, эта звень

Непокоя воды и небес неземного покоя!

Нам довольно далось – и упасть, и друг друга найти

В сенокосье лугов, где звенят свиристелей цевницы,

Где забыть – и не слушать,

Не слышать, как время стучится

И потерянным птицам стремится на помощь придти

Чтоб случилось,

Сбылось,

Всё, что с нами не может случиться.

*

Горит закат – темно, цветно и дымно

На нефти, вроде бы?..

Скорее – на крови.

Да восхитись, душою не криви!

Вот заструились звёздные пути –

Красивости, от коих не уйти,

Где пониманье слов интуитивно,

Где умирать легко, хоть и противно,

Где зной, пожар

И выгорает рожь…

И ты, конечно, мимо не пройдёшь,

(Но не сгоришь – ну, разве, обожжёшься)

А там, глядишь, и впрямь подразберёшься

В небесных огневищах

И поймёшь:

Он скорбен –

И невзгож,

И непогож,

Твой крестный путь.

Он был и остаётся

Землёй меж скал, песчаником, рекой

Да тихой влагой старого колодца,