Простушка

— Это так мило! Я планирую сначала пойти в МКОХ, а потом уж буду решать в какой университет поступать.

Моя кожа перестала чесаться, но теперь желудок начал делать болезненные сальто. Я думала, что в тот момент меня стошнит, и боролась с желанием выбежать из класса, закрыв рот рукой. Некоторое мгновение спустя я все же смогла удержать завтрак в животе, но все еще чувствовала себя паршиво.

У Тоби есть девушка? Уже полтора года? О Боже! Как я могла это пропустить? И они поступают в один университет? Значит, он один из тех сентиментальных романтиков, над которыми мне так нравится насмехаться? Я ожидала намного большего от Тоби Такера. Я думала, что к школьной любви он относится так же, как я. И надеялась, что он серьезно подойдет к выбору университета, а не будет основывать его на том, куда поступит его девчонка. Я ожидала, что он… ну, умнее!

Он все равно не стал бы с тобой встречаться, — прошипел голос у меня в голове, который звучал уж больно похоже на Уэсли Раша. — Ты же Простушка, помнишь? Его девчонка, скорее всего, стройнее и с б'oльшим бюстом.

Еще даже не пришло время обеда, а мне уже хотелось броситься со скалы. Ну, ладно, я перегнула палку. Но мне точно хотелось пойти домой и залезть под одеяло. Я хотела забыть, что у Тоби есть девушка, хотела отскрести с кожи ощущение рук Уэсли, но больше всего мне хотелось стереть из памяти слово «Простушка».

О, и после всего этого, мой день стал еще хуже.

Около шести часов вечера парень в новостях сообщил о приближении какой-то огромной снежной бури, которая должна была накрыть нас ранним утром. Думаю, школьный совет сжалился над нами, поскольку до сих пор у нас не было ни единого снежного дня, и отменил все занятия еще до того, как нагрянула буря. В семь тридцать мне позвонила Кейси и настояла на том, чтобы мы пошли в «Гнездо», раз нам не нужно вставать завтра рано утром.

— Не знаю, Кейси, — сказала я. — Что, если дороги занесет? — Признаюсь, я искала любую причину, только бы туда не идти. Мой день и так был ужасен, и я не знала, смогу ли выдержать еще и мучения в этой дыре.

— Би, буря вроде не должна начаться раньше трех утра. Если мы вернемся домой до этого времени, все будет ок.

— У меня много домашки.

— А сдавать ее тебе только в среду. Можешь делать ее завтра весь день, если хочешь.

Я вздохнула.

— Вы с Джессикой не можете найти кого-нибудь другого, чтобы он вас отвез? Я не очень хочу идти, у меня был плохой день, Кейси.

Я всегда могла надеяться на помощь Кейси при любых неприятностях.

— Что случилось? Ты в порядке? В обед ты выглядела расстроенной. Это из-за мамы?

— Кейси…

— Скажи мне, что случилось.

— Ничего, — уверила я ее. — Просто плохой день. Ничего серьезного, просто я не в настроении идти сегодня с вами на вечеринку.

На другом конце провода повисла пауза.

— Бьянка, ты знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно, да? — спросила в итоге Кейси. — Всегда можешь поговорить со мной, если понадобится. Не держи эмоции в себе. Это вредно для здоровья.

— Кейси, со мной все в пор…

— Ты в порядке, — перебила она меня. — Да, я знаю. Я просто говорю, что если у тебя возникнет проблема, я всегда рядом.

— Я знаю, — пробормотала я, чувствуя себя виноватой за то, что заставила ее нервничать из-за какой-то глупости. Я привыкла скрывать свои эмоции, и Кейси отлично это знает. Она всегда старается меня оберегать. Всегда побуждает делиться с ней мыслями и чувствами, чтобы я не сорвалась в конечном итоге. Иногда это действует на нервы, но от мысли, что кому-то не безразлично, что у меня на душе… мне становится тепло. Так что я не могу серьезно злиться на это. — Я знаю, Кейси, но, правда, все хорошо. Просто… я узнала, что у Тоби есть девушка и это выбило меня из колеи, вот и все.

— Ох, Би, — вздохнула она. — Что за неудача. Мне жаль. Может, если ты пойдешь с нами сегодня, мы с Джесс сможем тебя подбодрить? Два шарика мороженого и все такое.

Я издала короткий смешок.

— Спасибо, но не надо. Лучше я просто останусь сегодня дома.

Отсоединившись, я спустилась вниз, где нашла на кухне отца, говорящего по домашнему телефону. Я услышала его до того, как увидела. Он кричал в трубку. Я остановилась в дверном проеме, думая, что заметив меня, он понизит тон голоса, и предполагая, что какой-то агент по телефонным продажам получает сейчас взбучку от Майка Пайпера. Но потом отец упомянул мое имя.

— Подумай о том, что ты делаешь с Бьянкой! — в громком голосе отца было больше мольбы, чем злости, как мне показалось сначала. — Это не хорошо для семнадцатилетней девушки и ее матери. Ты нужна ей здесь, дома, Джина. Ты нужна нам здесь.

Я проскользнула обратно в гостиную, удивленная тем, что он разговаривал с мамой. Сказать по правде, я не знала, что думать на этот счет. О том, что он ей говорил. Да, я скучала по маме. Было бы неплохо увидеть ее дома, но мы нормально справлялись.

Моя мама — мотивационный лектор. Когда я была маленькой, она написала какую-то книгу для повышения самооценки. Та не особо хорошо продавалась, но маму все же приглашали на семинары в университеты, группы поддержки и на школьные выпускные по всей стране. Раз книга не стала популярной, платили ей за это не много.

Некоторое время она бралась только за работу в округе и, поведав людям о том, как себя любить, возвращалась каждый вечер домой. Но после того, как умерла моя бабушка, мне тогда было двенадцать, мама впала в небольшую депрессию. Отец предложил ей поехать отдохнуть куда-нибудь на пару недель.

Вернувшись, она просто завалила нас историями о местах, которые посетила, и встреченных ей людях. Думаю, именно это и породило ее страсть к путешествиям, потому что после той первой поездки мама стала соглашаться на приглашения отовсюду, планировать целые туры. Она ездил в Колорадо, Нью-хэмпшир. Она планировала целые туры.

Только вот тур, в котором она находилась сейчас, длился дольше, чем остальные. Она не появлялась дома целых два месяца, и я даже не уверена, где она сейчас конкретно находится.

Вот поэтому отец и злился. Потому что ее так долго нет.

— Черт побери, Джина. Когда ты уже перестанешь быть ребенком и приедешь домой? Когда уже ты вернешься к нам… насовсем? — То, как оборвался голос моего отца в конце предложения, почти заставило меня заплакать. — Джина, — бормотал он, — Джина, я люблю тебя. Мы с Бьянкой скучаем по тебе и хотим, чтобы ты вернулась домой.

Я прислонилась к стене, разделяющей меня и папу, и прикусила губу. Боже, это становилось унизительным. Почему они, наконец, не разведутся? Неужели только я вижу, что их брак рушится? Зачем цепляться за него, если мамы никогда не бывает дома?