Простые смертные
Шрифт:
– И все же… – Мейв Мунро выглядела именно так, как и должна была выглядеть: уязвленной. – …Политик, который постоянно меняет свою позицию, считается колеблющимся, то есть не имеющим устойчивого мнения.
– Фредерик де Клерк переменил свое мнение о Нельсоне Манделе [164] как о террористе, – гнул свое я. – Джерри Адамс и Йен Пейсли [165] переменили свое мнение относительно насилия в Ольстере. А я в данном случае скажу так: «Давайте послушаем тех, кто способен колебаться и менять свое мнение».
164
Фредерик Виллем де Клерк, президент ЮАР в 1989–1994 годах, лауреат Нобелевской премии мира (1993);
165
Джерри Адамс – североирландский политический и государственный деятель, председатель партии Шинн Фейн, сыгравший важную роль в мирном решении вооруженного конфликта в Северной Ирландии. Йен Пейсли (1926–2014) – пастор, североирландский политик, один из лидеров протестантского движения в Ольстере. Основатель Демократической юнионистской партии и Свободной пресвитерианской церкви Ольстера.
– Тогда позвольте спросить вас вот о чем. До какой степени Тревор Апворд [166] , мораль которого, скажем, весьма и весьма эластична, является копией своего создателя?
– Тревор Апворд – мудак и женоненавистник, и на последних страницах романа он получает в точности то, что заслужил. И как только вам могло прийти в голову, дорогая Мейв, что такая великолепная задница, как Тревор Апворд, – я изобразил самую невинную улыбку, – может хоть в малейшей степени быть списана с Криспина Херши?
166
Букв.: «направленный, движущийся вверх» (англ.).
Из туманных сумерек то и дело выныривали грязный лес и холмы Херефордшира. Влажный воздух касался моего лица, словно гигиеническая салфетка в салоне бизнескласса. Мы – то есть я, приставленный ко мне «фестивальный эльф», девушка – рекламный агент и издатель Оливер – бродили по деревянным мосткам, проложенным над раскисшей землей, мимо будок, где продавали кексы без глютена, солнечные панели, натуральные губки, фарфоровых русалок, колокольчики, настроенные на «конкретно вашу» ши-ауру, зеленый карри, без БАД и ГМО, электронные читалки и гавайские саронги ручной работы. Я, то есть писатель Криспин Херши, напялил привычную презрительную маску, желая обезопасить себя от нежелательного общения, но в душе все-таки пел какой-то тоненький голосок: Они тебя знают! Они тебя сразу узнают! Ты вернулся, ты никогда и не уезжал отсюда… Когда мы наконец добрались до шатра, торгующего книгами, где стояло несколько столиков для раздачи автографов, то все четверо так и застыли в изумлении.
– Черт побери, Криспин! – сказал издатель Оливер, хлопнув меня по спине.
А «фестивальный эльф» весело заметил:
– Не только Тони Блэр собирает такую аудиторию!
– Ага! Сплошной восторг! – сказала рекламная девица.
В шатре просто кишели профессиональные игроки, которых сдерживали фестивальные охранники, собрав в нервно трясущуюся очередь верных поклонников Криспина Херши. Посмотри на мои работы, Ричард Чизмен, и можешь впадать в отчаяние! Уже к выходным «Эхо должно умереть» будет переиздано, и деньги в Дом Херши потекут рекой! Я с победоносным видом уселся за столик, хлопнул стаканчик белого, поданный веселым «фестивальным эльфом», развернул конфету «Шарпи»…
…и только тут понял: черт побери, а ведь все эти люди здесь не ради меня! Они собрались ради какой-то женщины, сидевшей шагах в десяти за соседним столиком. Лично ко мне очередь была совсем небольшая: человек пятнадцать, а может, и десять. И все больше тощие сушки, а не аппетитные пышки. Издатель Оливер посинел, как ощипанный цыпленок, а я сердито потребовал от рекламной девицы объяснений.
– Но это же Холли Сайкс! – воскликнула она.
Щеки Оливера опять порозовели, и он вскричал:
– Это Холли Сайкс? О господи!
Я прорычал:
– Да кто она такая, эта чертова Холли
Сайкс?– Холли Сайкс – это Холли Сайкс, – саркастически заметила рекламная девица. – Автор знаменитых спиритуалистических мемуаров под названием «Радиолюди». И на подходе у нее книжка «Я – знаменитость… Заберите меня отсюда!». Актрису Пруденс Хансон застигли за чтением ее книги, и продажи сразу взлетели до космических высот. Директору фестиваля в Хей-он-Уай в последнюю минуту удалось устроить ее выступление, и все билеты в зале, снятом банком «Будущее сейчас», были раскуплены за сорок минут.
– Да здравствует Властительница Дум!
Я подошел к этой особе по фамилии Сайкс – странная фамилия для женщины [167] . Очень серьезная, худенькая, на щеках уже видны морщинки, значит, ей за сорок; в черных волосах поблескивают серебристые нити. К поклонникам она была неизменно добра и для каждого находила дружеское слово – что, на мой взгляд, доказывало лишь, что ей в жизни не так уж часто доводилось подписывать собственные книги. Зависть? Нет. Если она верит в подобное мистическое мумбо-юмбо, то она полная идиотка. Если же она все это ловко состряпала, то в ее душе живет торговец, скользкий, как змея. Чему тут завидовать?
167
Намек на безжалостного, но обладавшего весьма мужественной внешностью злодея Билла Сайкса из романа Ч. Диккенса «Оливер Твист».
Рекламная девица спросила, готов ли я начать подписывать книги. Я кивнул. «Фестивальный эльф» спросил, не хочу ли я еще выпить.
– Нет, спасибо, – ответил я.
Я тут надолго задерживаться не собирался. Мой первый почитатель приблизился к столу. На нем был ветхий коричневый костюм, принадлежавший, должно быть, еще его покойному отцу, а зубы у него были цвета коричневой карамели.
– Я ваш самый-самый-самый большой поклонник, мистер Херши, и моя покойная мать…
О господи! Лучше убейте меня сразу!
– Джин с тоником, – сказал я «фестивальному эльфу». – Больше джина, меньше тоника.
Последняя почитательница, некая Волумния из Ковентри, посвятила меня в соображения, которые возникли у тамошнего «Общества книголюбов» относительно моей «Красной обезьяны»: она сказала, что им «в общем понравилось», но они считают несколько утомительным бесконечное повторение таких эпитетов, как «дерьмовый» и «педерастический». Дорогой читатель, разве писатель Криспин Херши мог смолчать?
– Так зачем же ваше «Общество» выбрало для обсуждения такую дерьмовую книгу о педерастах, купленную в первой же вонючей лавчонке? – спросил я у нее.
Затем явились трое дилеров, которые хотели, чтобы я подписал целую кучу книг первого издания «Сушеных эмбрионов», зная, что тем самым стоимость каждой книжки увеличится фунтов на пять. Я спросил: «А почему я должен все это подписывать?», и один из дилеров тут же поведал душераздирающую историю, как они ехали «аж из самого Эксетера вроде как только ради этого, ну что тебе стоит, дружище, нацарапать тут свое имя?», так что я сразу ему предложил: если вы прямо сразу заплатите пятьдесят процентов от новой цены, то мы с вами договоримся. Дружище. Он, разумеется, тут же испарился. Ну и прекрасно. Значит, следующая остановка – вечеринка в честь премьеры в павильоне «BritFone», где мне предстояла короткая аудиенция у лорда Роджера и леди Сьюз Бриттан. Я встал… и вдруг почувствовал у себя на лбу прицельный огонек снайпера. Кто это так на меня уставился? Я огляделся и увидел, что за мной внимательно наблюдает Холли Сайкс. Ну что ж, возможно, и ей интересно посмотреть на настоящего писателя. Я щелкнул рекламной девице пальцами: «В конце концов, я – знаменитость, так что поскорей уведите меня отсюда».
На пути к павильону «BritFone» я заметил курительный шатер, спонсируемый компанией «Win2Win», первой европейской компанией, с этической точки зрения оправдывающей доставку из других стран органов для трансплантации. Я сообщил сопровождающим, что скоро их догоню, но издатель Оливер тут же заявил, что пойдет вместе со мной. Пришлось намекнуть, что там существует штраф в двести фунтов для тех, кто не курит такие сигареты, и он намек понял. Рекламная девица, смущаясь, проверила, висит ли у меня на шее гостевой пропуск, чтобы я мог благополучно пройти мимо тамошних вышибал.