Противофаза

Прошло уже больше получаса, а связник всё не давал о себе знать. Шеф Комитета уже подумывал согласиться с доводами своего приятеля и закругляться с рандеву, дожидаясь дальнейших действий шантажиста, как послышался украинисто-гхекающий бас:

— Доброго денёчка вам, уважаемый Юрий Владимирович. Тоже попариться захотелось? А усы вам очень даже к лицу. Молодят.

Возле них внезапно обнаружился немолодой, но крепкого вида высокий мужчина с волевым умным лицом, одетый в поношенный костюм.

— Не имею чести знать, — постарался отодвинуться Андропов.

— Как же не имеете? — заметно обиделся мужчина, — Сами меня до Комитету вызывали, допрашивали в феврале. Пётр Гхригхоренко я, бывший гхенерал. Теперь диссидент, по вашему определению. Работаю мастером на стройке. Этого мужчину в очках я тоже припоминаю.

Он показал на Крючкова.

— За пивом для меня бегхал. Может, Владимирыч, пойдёмте, дерябнем-ка по кружечке Жигхулёвского. Я знаю одно местечко. Есть одна темка для обсуждения.

Пётр, как нарочно, говорил звучным, командирским голосом, перекрывающим гул в фойе. Люди невольно косились в их сторону.

— Как-нибудь в другой раз. Я тут по делу, товарищ Григоренко, — процедил сквозь зубы Андропов, нервно оглядываясь.

— А, сексотов выпасаете? — прогрохотал диссидент своим невозможным басом, — Хорошее дело, как раз для бани. Ну, не буду мешать вашим мероприятиям. Гхосударево око должно зорко приглядывать за разными интимными местами своего выпасаемого народа. И, кстати, парку вам пожарче под хвост.

Диссидент отошёл к основной толпе, а возле налившегося краснотой Андропова оказался юнец малохольного вида, одетого в тёмно-синий рабочий халат.

— Вы — Юрий Владимирович? — пропищал он.

Андропов остолбенело уставился на пацана.

— Следуйте за мной, — заявил тот, не дожидаясь ответа.

— Ты что-нибудь понимаешь, Володя! — прошептал глава конторы, кивнув подбородком на спину мальца, — Получается, что меня поставил в неудобно сказать какую позу малолетний засранец?

— Возможно, что он — только прислуживает шантажисту, — предположил приспешник Андропова.

Тем не менее, представительные мужчины послушно потопали за пацаном по лестнице вверх и обнаружили себя в роскошном общем зале мужской раздевалки Сандунов с люстрами, лепниной и фланирующими повсюду голыми и далеко не аполлонистого вида мужчинами. Андропов поморщился.

— Не надейтесь, что я стану оголяться в этом борделе.

Малец не ответил, но сделал знак рукой, чтобы следовали за ним.

— Пожалуй, тебе, Володя, придётся подождать меня в холле. Понадобишься, позову, — решил Андропов.

Пацан вдруг свернул к одной из кабинок по периметру зала. За шторами обнаружилась маленькая уютная комнатка с двумя диванами и деревянным столом между ними. Стол весь был заставлен милицейской переносной радиостанцией «Уран» и магнитофоном Маяк 201. Малец подсоединил наушники к агрегату, пробубнил что-то в микрофон и затем протянул их Андропову.

— Вот, цепляйте на ухи и слухайте. Если надобно будет потрындеть, то сюда тычьте пальцАми. Всё уже настроено, — деловито проинструктировал он начальника и, не дожидаясь последующих реплик, типа:

— Знаю и без сопливых. На войне связь — первое дело.

Ухилял за горизонт, то есть за шторки, по-английски.

Юрий осторожно натянул гарнитуру на голову. Через какофонию звуков послышался высокий, почти женский голос:

— Алло, алло… Юрий Владимирович, как слышите? Приём.

«Чёртовы конспираторы», — подумал Андропов и, нажав на кнопку передачи на панели, ответил, — Слышу вас хорошо.

— Отлично! Тогда начнём наши переговоры. По понятной причине я представляться не стану. Если хотите, называйте меня «товарищ Игрек».

Могу сообщить только, что работаю в системе внутренних дел и поставлен был наблюдателем за квартирой 36 в доме номер 14 по Большой Садовой улице с правом использования средств прослушивания.

— Вас назначили наблюдать лично за мной? — испуганно переспросил Андропов.

— Нет. Эта квартира фигурировала в записях, оставленных в столе бывшего министра Тикунова, являющегося активным сторонником Шелепина. Предполагалось, что ею будут пользоваться некие люди из аппарата ЦК, — охотно пояснил голос.

— Хорошо. Я готов выслушать ваши условия, гражданин Игрек, — отчеканил глава КГБ.

— Тогда сначала включите магнитофон и прослушайте записи, — послышалось в ответ.

На плёнке был записан разговор Андропова с Моррисом Чайлдсом на засвеченной квартире. По счастью, их оказалось всего только две. Слушая их, Андропов леденел от ужаса, представляя себе незавидную перспективу, попади они к какому-нибудь особо идейному служаке. Интересно, сколько этот мент потребует за свои услуги?

Особенно опасна была запись встречи с Чайлдсом в декабре 1967 года. Американское правительство тогда было сильно обеспокоено очень динамичным развитием советской экономики по плану реформ Косыгина — Либермана. Чайлдс тогда предложил Андропову подумать над тем, чтобы любым способом убрать из политики Косыгина и Брежнева. А на главную роль в стране вывести Суслова. Не исключался даже вариант физического устранения реформаторов. Моррис в тот раз был слишком словоохотливым и с удовольствием поведал, как американские спецслужбы расправились с неудобным президентом Джоном Кеннеди.

Юрий не видел никакого смысла в любом устранении названных лиц, и к тому же не желал возвышения Суслова, своего давнего недруга. Он попытался объяснить американцу, насколько ошибочны у него представления о Суслове, и что тот будет более твердолобым коммунистом, чем пластичный Брежнев. Имелась ещё одна опасность в лице клана комсомольцев, который может захватить контроль над ЦК, если ослабнет днепропетровский клан. С Шелепиным у него имелась ещё большая взаимная неприязнь. Брежнев с любой позиции был пока выгоден для Андропова.

— У тебя на него тоже есть крючок? — он прямо спросил американца, имея в виду Суслова.

— Нет. Просто Миша является моим другом, — объяснился Моррис, — Он всегда выполнит любую мою просьбу. А ещё он есть порядочный дуб, как нередко называл его Отто. Прекрасная кандидатура на роль лидера страны. Не волнуйся, Юра. Он тебя не обидит. Верь мне.

Ага, так мы и поверили. Где-то лопухнулся наш кристально честный идеолог и оказался в тенетах пронырливого американца.

Переговоры тогда длились долго и совершенно случайно нащупалась идея по ослаблению реформистских устремлений советских руководителей. Достаточно устроить народное восстание в какой-либо «братской» социалистической стране с последующим его подавлением. Андропов хорошо помнил, как напугали венгерские события 1956 года хрущёвское руководство, которое укрепилось во мнении, что отклонения от генеральной линии партии в сторону либерализации неприемлемы. Как раз было неспокойно в Польше и в Чехословакии. С помощью неумных директив из Москвы можно будет раскачать ситуацию до взрыва, а потом ввести в бунтующую страну советские войска. Моррис, подумав, согласился тогда с этим планом, но и прямое устранение советских лидеров предложил не исключать. Договорились подготавливать сразу оба эти плана. Именно после этой встречи с подачи Андропова его приятель Чазов получил место начальника четвёртого медицинского управления, где лечились все кремлёвские небожители.