Противостояние. Том II

— Води его, — сказал Ник. — Поставь его на здоровую ногу. Тащи волоком, если придется. Но не давай ему долго лежать на спине, иначе он задохнется.

— Он будто не в себе, — сказал Том. — Он кричит… зовет людей, которых там нет.

— У него бред. Как бы там ни было, води его. Сколько можешь. Заставляй его принимать пенициллин, каждый раз по одной таблетке. Давай ему аспирин. Держи его в тепле. Молись. Вот все, что ты можешь сделать.

— Хорошо, Ник. Хорошо, я постараюсь быть мужчиной.

Я постараюсь запомнить. Но я так хочу, чтобы ты был здесь, в натуре, да!

— Ты делай все, что можешь, Том. Это все.

Ник пропал. Том проснулся и обнаружил, что стоит в пустынной аптеке перед прилавком. На стекле стояли четыре бутылочки с таблетками. Том долго смотрел на них, а потом сложил все в пакет.

Том вернулся в четыре утра. Его плечи были усыпаны снегом. Метель уже стихала, и на востоке забрезжила узкая чистая полоска рассвета. Коджак залаял, бурно приветствуя его, и Стю застонал и проснулся. Том склонился над ним.

— Стю?

— Том? Трудно… дышать.

— Я принес лекарства, Стю. Ник объяснил мне. Ты принимай их и избавишься от инфекции. Ты должен принять одну прямо сейчас. — Из пакета, который он притащил с собой, Том вытащил четыре пластиковые бутылочки с таблетками и большую бутылку сока. Ник ошибся насчет сока. В супермаркете в Грин-Ривер нашлось полно сока в бутылках.

Стю посмотрел на таблетки, поднеся их к самым глазам.

— Том, где ты их взял?

— В аптеке. Ник дал их мне.

— Да нет, правда, где?

— Правда! Правда! Ты должен сначала принять пенициллин и посмотреть, подействует ли он. На каком написано пенициллин?

— Вот на этом… Но, Том…

— Нет. Ты должен. Ник так сказал. И тебе надо ходить.

— Я не могу ходить. У меня сломана нога. И я болен. — Голос Стю стал сердитым и капризным. Это был голос болезни.

— Ты должен. Или я буду таскать тебя, — сказал Том.

Стю потерял свою зыбкую связь с реальностью. Том засунул ему в рот одну капсулу пенициллина, и Стю рефлекторно проглотил ее вместе с соком, который подсунул ему Том, чтобы он не поперхнулся. Тем не менее он жутко раскашлялся, и Том хлопнул его по спине словно младенца. Потом он силой поднял Стю, поставил его на здоровую ногу и начал таскать по вестибюлю; Коджак тревожно ходил за ними по пятам.

— Пожалуйста, Боже, — сказал Том. — Пожалуйста, Боже, пожалуйста, Боже.

— Я знаю, где взять для нее стиральную доску, Глен! Они есть там, в музыкальном магазине! Я видел одну в витрине! — кричал Стю.

— Пожалуйста, Боже. — Том тяжело дышал. Голова Стю свесилась ему на плечо. Она была горячей как печка. Его сломанная нога беспомощно волочилась сзади.

Никогда Боулдер не казался ему таким далеким, как в то мрачное утро.

Борьба Стю с пневмонией длилась две недели. Он выпил кварты грейпфрутового, виноградного и разных сортов апельсинового сока. Он редко понимал, что пьет. Моча у него шла темная, с резким кислотным запахом. Он ходил под себя как младенец, и стул у него, как у младенца, был желтый, жидкий и абсолютно непроизвольный. Том обмывал его. Том таскал его по вестибюлю отеля «Юта». И Том ждал ночи, когда он проснется не оттого, что Стю бредит, а оттого, что затрудненное дыхание Стю наконец прервется навсегда.

От пенициллина у Стю на второй день выступила отвратительная красная сыпь, и Том перешел на ампициллин. Стало чуть лучше. Утром 7 октября Том проснулся и обнаружил, что Стю спит более глубоким сном, чем в прежние дни. Все его тело взмокло от пота, но лоб был прохладным. Ночью температура у него значительно понизилась. Следующие два дня Стю только и делал, что спал. Тому приходилось насильно будить его, чтобы он глотал таблетки и сосал кусочки сахара, которые Том притащил из ресторана, примыкавшего к отелю «Юта».

11 октября наступило ухудшение, и Том жутко испугался, что это конец. Но температура не поднялась слишком высоко, и дыхание не было таким тяжелым и прерывистым, как в те два кошмарных утра 5-го и 6-го.

13 октября Том очнулся от полудремы в одном из кресел вестибюля и увидел, что Стю сидит и оглядывается вокруг.

— Том, — прошептал он. — Я жив.

— Да, — радостно сказал Том. — В натуре, да!

— Я хочу есть. Том, ты не мог бы раздобыть немного супа? Может, с лапшой.

К 18-му силы стали понемногу возвращаться к нему. Он уже мог минут пять без передышки ковылять по вестибюлю на костылях, которые Том притащил ему из аптеки. Его стал мучить постоянный, сводящий с ума зуд в сломанной ноге, когда кости начали срастаться. 20 октября он первый раз вышел на улицу, надев теплое нижнее белье и закутавшись в огромный тулуп из овчины.

День выдался солнечный и теплый, но в нем все же чувствовалось дыхание зимы. В Боулдере осень могла быть еще в самом разгаре, а осины, наверное, едва стали покрываться золотом, но здесь до настоящих холодов было уже рукой подать.

Он видел покрытые пористой снежной коркой островки, белеющие в тени зданий, куда не могло проникнуть солнце.

— Не знаю, Том, — сказал он. — Думаю, мы сможем добраться до Гранд-Джанкшена, но дальше… Я просто не знаю. В горах будет много снега. И к тому же я еще пока боюсь ехать. Я должен дождаться, когда снова смогу ходить на двух ногах.

— А сколько пройдет времени, прежде чем ты встанешь на ноги, Стю?

— Не знаю, Том. Нам остается лишь ждать, чтобы выяснить это.

Стю твердо решил не спешить, не гнать лошадей: он был достаточно близко к смерти, чтобы теперь наслаждаться своим выздоровлением. И он хотел, чтобы оно было таким полным, насколько это возможно. Они перебрались из вестибюля отеля в две смежные комнаты на первом этаже. Комнатка напротив стала временной собачьей конурой Коджака. Нога у Стю действительно срасталась, но из-за невыправленных костей она уже никогда не сможет стать такой же прямой, как раньше, если только он не заставит Джорджа Ричардсона снова сломать ее и выправить кости. Он будет хромать, когда избавится от костылей.

Тем не менее он начал делать упражнения, чтобы поскорее вернуть ее к жизни. Понадобится много времени, чтобы восстановить ее функции хотя бы на три четверти, но, насколько он мог судить, в его распоряжении еще целая зима.

28 октября в Грин-Ривер выпало почти пять дюймов снега.

— Если мы в ближайшие дни не тронемся, — сказал Стю Тому, глядя на снег, — нам придется провести всю эту чертову зиму в отеле «Юта».

На следующий день они завели «плимут» и поехали на заправочную станцию на окраине города. Часто прерываясь, чтобы передохнуть, и используя Тома для самой тяжелой части работы, Стю поменял лысые задние шины на новые — с шипами. Он подумывал о том, чтобы взять машину с приводом на четыре колеса, но в конце концов решил — чисто импульсивно, без какой бы то ни было логической причины, — что им не стоит искушать судьбу. Том завершил дело, загрузив для устойчивости четыре пятидесятифунтовых мешка с песком в багажник «плимута». Они выехали из Грин-Ривер в канун Дня всех святых [16] и покатили на восток.

16

31 октября. — Примеч. пер.

Они добрались до Гранд-Джанкшена 2 ноября к полудню, имея в резерве, как оказалось, не больше трех часов времени. Перед полуднем все небо стало свинцово-серым, и, когда они свернули на главную улицу, первые хлопья снега начали падать на капот «плимута». Раз шесть за время их пути принимался идти легкий снежок, но сейчас они поняли, что на этот раз дела обстоят куда серьезнее. Небо обещало сильный снегопад.

— Выбирай место, — сказал Стю. — Мы можем надолго застрять здесь.