Противостояние. Том II

Мусорщик остановился за кузовом «порше», в который Малыш швырнул бутылку виски, и осторожно выглянул из-за него. Да, двухместная тачка Малыша стояла на месте со своими красно-золотыми узорами, вздувшимся пузырем ветрового стекла и акульим хвостом кузова, задранным в вечернее, цвета синяка небо. Малыш скорчился за рулевым колесом, глаза у него были закрыты, рот открыт. Сердце Мусорщика отбило победную барабанную дробь в груди. «Вдрызг пьян! — отбивало сердце парными ударами. — Вдрызг пьян! Мой Бог! Вдрызг пьян!» Мусорщик подумал, что сумеет одолеть миль двадцать на восток, прежде чем Малыш проснется и ощутит первый приступ похмелья.

И все же он соблюдал осторожность. Он кидался от машины к машине, как водяной клоп, скользящий по гладкой поверхности пруда, огибая двухместную тачку слева и торопливо пересекая увеличивающиеся промежутки между мертвыми автомобилями. Вот он выбрался на один уровень с «фордом» Малыша, вот он уже остался позади. Теперь — увеличить расстояние между ним и этим психопа…

— Ну-ка ты, х…сос сраный, стой смирно.

Мусорщик застыл на четвереньках. Он намочил в штаны, и рассудок его превратился в безумно трепыхающую крыльями черную птицу ужаса.

Он стал понемногу оборачиваться; шейные позвонки поскрипывали, как петли дверей заброшенного дома. И там, прямо за его спиной, стоял Малыш в своей радужной, переливавшейся золотом и зеленью рубахе и выцветших на солнце джинсах. В каждой руке он держал по револьверу 45-го калибра, а на его физиономии застыла гримаса злобы и ярости.

— Я просто п-п-проверял здесь дорогу, — услыхал Мусорщик свои собственный голос. — Хотел п-п-проверить, к-к-как…

— Конечно, проверял, на карачках, гнида поганая. Сейчас я проверю твою ё…ю шкуру. Встань.

Мусорщик как-то ухитрился подняться на ноги и устоять, держась за ручку дверцы машины справа от него. Два черных дула револьверов Малыша казались ничуть не меньше, чем две дыры туннеля Эйзенхауэра. Мусорщик смотрел на свою смерть и знал это. На этот раз у него не нашлось нужных слов.

Он молча воззвал к темному человеку: «Пожалуйста… если такова твоя воля… жизнь отдам за тебя!»

— Что там впереди? — спросил Малыш. — Завал?

— Туннель. Весь забит. Я потому и вернулся, чтобы сказать. Пожалуйста…

— Туннель! — заревел Малыш. — Инсусе-слепой-лысый-волосатый-Христе! — Он снова оскалился. — Ты не врешь мне, говнюк хренов?

— Нет! Клянусь, я не вру! На знаке написано «Туннель Эзенхувера». Я так думаю… что там так написано, только я плохо читаю длинные слова. Я…

— Закрой свою пасть. Далеко?

— Восемь миль. Может, даже побольше.

Малыш помолчал секунду, глядя на запад. Потом он уставился своими блестящими глазами на Мусорщика и заверещал:

— Ты тут мне хочешь вкрутить, что это железо тянется на восемь миль? Ты врешь, пидер! — Он надавил на спусковые крючки обоих револьверов до половины. Мусорщик, который не смог бы отличить спусковой крючок от крюка вешалки, завизжал как баба и закрыл ладонями глаза.

— Не вру! — вопил он. — Не вру! Я клянусь! Клянусь!..

Малыш долго смотрел на него и в конце концов отпустил курки.

— Я пришью тебя, Мусорок, — сказал он, улыбаясь. — Я продырявлю тебе твою ё…ю шкуру. Но сначала мы вернемся к тому завалу, сквозь который прох…чили с утра. Там ты скинешь автобус с обрыва. А потом я вернусь назад и отыщу дорогу в объезд. Я не оставлю мою ё…ю тачку, — раздраженно добавил он. — Ни в жисть ее не брошу.

— Пожалуйста, не убивай меня, — прошептал Мусорщик. — Пожалуйста, не надо.

— Если управишься с тем «фольксвагеном» за пятнадцать минут, может, и не убью, — сказал Малыш. — Веришь в эти хенки-пенки?

— Да, — кивнул Мусорщик. Но, пристально взглянув в неестественно блестящие глаза Малыша, он не поверил ни на секунду.

Они пошли обратно к завалу; Мусорщик на ватных ногах ковылял впереди. Малыш шел жеманной походкой, его кожаная куртка тихо поскрипывала в потайных складочках. На его кукольных губах играла слабая и почти сладкая улыбка.

Когда они добрались до завала, было уже почти темно. Микроавтобус «фольксваген» лежал на боку, и трупы трех или четырех его пассажиров, просто груда рук и ног, к счастью, были плохо видны в быстро меркнувшем свете. Малыш обошел автобус и встал на обочине, глядя на то место, где они проехали около десяти часов назад. След от одной пары колес его тачки по-прежнему виднелся там, но от второй прерывался на краю обрыва.

— Нет, — твердо произнес Малыш. — Никогда нам здесь снова не проехать, если только кое-что не подвинем. И ты мне не рассказывай, я сам тебе расскажу.

На одно короткое мгновение Мусорщика охватило желание подскочить к Малышу и попытаться спихнуть его с обрыва. Но Малыш обернулся. Его стволы нацелились прямо в грудь Мусорщика.

— Эй, Мусорок, тебе в голову пришли дурные мысли. И не пытайся заливать мне про другое. Я могу читать тебя как ё…ю книжку.

Мусорщик яростно замотал головой.

— Не ошибись со мной, Мусорок. Это единственное, чего на всем белом свете тебе делать не стоит. А теперь давай толкай этот автобус. У тебя в запасе пятнадцать минут.

Неподалеку на осевой полосе стоял «остин». Малыш распахнул дверцу со стороны пассажира, небрежно вытащил разложившийся труп девочки-подростка (ее левая рука оторвалась от тела, и он рассеянно отшвырнул ее в сторону, как человек, закончивший обгладывать индюшачью ножку) и уселся на заднее сиденье, оставив ноги на мостовой. Он весело махнул в сторону сгорбившегося и дрожавшего Мусорщика своими стволами.

— А времечко-то катится, дружочек. — Он откинул голову на сиденье и запел. — О-оо… Вот Джонни ковыляет, клюв зажав рукой… У него одно яйцо, потому его заносит, и-ии… УХ, прямиком в канаву-у — УХ… Вот так-то, Мусорок, с мокреньким концом… Ты берись за дело, ведь осталось-то двенадцать мину-у-уточек… Ножкой влево, ножкой вправо, ну давай, не жмись, шалава, влево-вправо, влево-вправо…

Мусорщик навалился на микроавтобус, напряг ноги и толкнул. Микроавтобус сдвинулся дюйма на два к обрыву. Надежда — этот неистребимый сорняк человеческого сердца — стала потихоньку оживать и распускаться. Малыш был непредсказуем, импульсивен — Карли Йейтс со своими сраными дружками сказали бы про такого, что он безумнее, чем крыса в сортире. Может, если ему все-таки удастся столкнуть автобус с дороги и расчистить путь милой сердцу Малыша тачке, этот психопат оставит его в живых.

Может быть.