Противостояние

От неожиданности Алексей споткнулся.

– То есть вы хотите сказать, что в случае, если Северороссия выйдет из НАТО, вы не будете возражать против единых президентских и парламентских выборов по всей стране?

– Я смотрю на эту ситуацию по-другому, - хмыкнул Берия.
– Есть страна Северороссия, в части которой какие-то самозванцы установили свои порядки и морочат людям голову. Если Северороссия - страна НАТО, мы, конечно, будем возражать против продвижения ее войск к нашим границам. Но если это нейтральная страна, мы не вмешаемся в ее внутренние дела. Тем более если США и Британия выведут свои войска с ее территории. Тогда, кстати, советские войска тоже уйдут. Такой договор я готов подписать хоть завтра.

– Договор со мной?
– изумился Алексей.
– Вы готовы призвать меня законным президентом? А Сергеев? Он же подписывал документы по вступлению в Варшавский договор и СЭВ.

– Это он думает, - как ни в чем не бывало произнес Берия.

Они прошли еще пару сотен метров молча, после чего Алексей произнес:

– Давайте начистоту, Лаврентий Павлович. Я понимаю, что у вас разногласия с Сергеевым и вы хотите его убрать моими руками. Но ведь вы вполне могли бы устроить там небольшой переворот и поставить человека, послушного вам. Почему вы решились отдать страну-сателлит?

– Потому что мы здесь тоже умеем считать, - проворчал Берия.
– Средств, которые нужны, чтобы поддерживать социалистический Новгород, хватит, чтобы оплатить транзит товаров к портам нейтральной Северороссии. И еще на внутренние дела останется. Что касается вашего раздела... Конечно, если бы в ваших странах жили разные народы, они могли бы существовать очень долго по отдельности. Но нация, разрезанная по живому, всегда стремится объединиться. Это касается даже нас с Крымом. Сколько крови было пролито на полях сражений, сколько чернил - в редакциях газет, а вот уже сейчас многие крымчане мечтают воссоединиться с СССР. Неизбежно и ваше объединение, и воссоединение Германий.

– Насколько я понимаю, Сталин планировал присоединить Запад к Востоку, но не наоборот, - уточнил Алексей.

– Конечно, - ухмыльнулся Берия, - великий был человек. Он бы мог. Никто из нас на такое не способен, потому и пытаться не стоит.

Алексей снова чуть не споткнулся на ровном месте. Откашлявшись, он произнес:

– Я вас правильно понял: СССР решил отказаться от борьбы за мировое господство?

– Держи карман шире, - скривился Берия.
– Государство, которое не борется за мировое господство, становится чужой провинцией со временем. Мы отказались от его получения военным путем. Разве сам не видишь?

– Я вижу, - согласился Алексей, - что вы допустили рыночные элементы в социалистическую экономику. Конечно, армию вы сокращаете, но политический режим остается тем же...

– Слушай, - взмахнул руками Берия, - ты же спецслужбами командовал. Неужели не знаешь? Когда стране надо воевать, всю экономику надо в кулак собрать. Когда предстоит мир, свобода необходима.

– Простите, - опешил Алексей, - но коммунистическая теория...

– Ты теорий меньше слушай, - хмыкнул Берия.
– Они не для умных людей, они для тех баранов, что на пленумах голосуют. Для Суслова, для такого, как этот Сергеев. Умные люди - прагматики. Когда надо - коммунист, когда надо демократ. Главное - власть. Это тебе не теория, это очень конкретная вещь. А уж какого цвета флаг, Марксу поклоняться народ будет или распятому, дело десятое. Чтобы власть удержать и усилить, нужно, чтобы страна богатая была. Социализм - хорошая система... для войны. Видишь, как мы быстрее Англии и США мобилизовались. Гитлер в сороковых почти Госплан у себя ввел. Но это для войны! Долго так экономика существовать не может. Сбои будут, отставание. Недавно я еще одно подтверждение получил... Да ладно. Лучше рынка еще никто ничего не придумал, чтобы страну богатой сделать.

– А Сталин это понимал?
– неожиданно спросил Алексей.

– Я говорю, мудрый был человек, - ответил Берия.
– Все он понимал.

– Значит, уже с конца двадцатых он готовил страну к войне, - произнес Алексей, - а с конца сороковых готовил новую войну, раз сохранил социалистическую экономику. Остановиться, как я понимаю, он был бы готов, только создав империю размером с весь земной шар. И вот тогда... Интересно, а когда должна была начаться новая война?

– Какая разница, - пожал плечами Берия.
– Никто не знает, хозяин о своих планах не распространялся. Если тебе так интересно, я думаю, в пятьдесят седьмом. Но это не важно сейчас. Давай вернемся к практическим вещам. Я предложил тебе сделку и пока не услышал ни согласия, ни отказа.

– Для этого мне надо получить ответы еще на некоторые вопросы, покачал головой Алексей.
– Мы, как и другие страны Европы, вошли в НАТО, поскольку опасались советской военной угрозы. Чтобы объявить о своем нейтралитете, мы должны быть уверены, что она снята. Ваши заверения - это лишь слова. Если мы сейчас выйдем из НАТО... восстановим порядок в восточных областях, а вы обвините нас в агрессии и нападете, нас никто не защитит. Я готов на вывод войск союзников со своей территории, если вы отведете свои с востока. Тогда предстоящий конфликт может быть признан внутренним, и США не вмешаются, если СССР останется в стороне.

– Хорошо, - проговорил, подумав, Берия.
– Я тебе поверю. Что еще?

– Я хочу понять вашу логику. Политика на доверии строится очень редко. И вряд ли мы с вами когда-либо сможем безоговорочно верить друг другу. Почему вы верите мне? Почему не опасаетесь, что, объединив страну, мы не вернемся в НАТО?

– Потому что я знаю тебя, знаю Путилова и знаю, чего хотят в вашей стране те, кто дергает за ниточки. Вы не желаете есть с руки Вашингтона, вы не хотите ему прислуживать. Вы хотите играть свою игру. А для этого вам нужны независимость и сила. На первом этапе - нейтралитет. В НАТО вам не дадут этого достичь. Объяснил?

– Да. Я хочу еще знать, как вы видите будущее СССР. Концессии, рынок это хорошо. Но что дальше? В Советском Союзе существует тоталитарный режим, не признающий основные права человека...

– Что так волнуешься?
– проворчал Берия.
– Я же сказал, концессии дадим. Кооперативы будут, частные предприниматели будут. В пятьдесят девятом разрешим создавать акционерные общества. В шестьдесят третьем начнем денационализацию... за деньги, конечно. Старым хозяевам ничего не вернем. Не надо было терять. К семидесятому у нас будет нормальная экономика, и биржи и банки частные. Можете инвестировать спокойно. А насчет свобод... Каждому народу - своя система правления. У вас, в Северороссии, выбирать любят. Вон, Сергеев, сколько ни носится, сколько ни сажает, все никак полного подчинения добиться не может. А здесь царей любят, холопами любят быть. Барами быть привыкли перед нижними, перед высшими - дерьмом. Значит, это и получат. Я лишь даю народу то, чего он просит.

– Вы уверены, что он просит именно этого?

– Конечно. Видел, что здесь бывало, когда нм свободу давали? Бардак да резня. А потом нового царя просили... Получат.

– А вы уверены, что это свойство народов, проживающих в СССР? В Крыму в сорок седьмом Скрябин был вынужден передать власть Думе. Сейчас там очень демократический режим. И русские, и татары прекрасно в него вписались. Свободная экономика требует свободного человека.

– Вот сам и ответил, - усмехнулся Берия.
– Врангель свободную экономику в двадцать втором ввел, а демократию они через четверть века запросили. Может, созрели, может, распустились, не знаю. Другое поколение выросло. Но рабу свободу давать нельзя. Плохо будет. Воровство будет, бойня будет. Я здесь вольностей не позволю. Стиляги были такие, слышал? В западные шмотки одевались, джаз слушали. Всех пересажал. Рано. Сейчас это власть подорвет. Лет через десять - укрепит. Будут джаз танцевать, сыты будут, довольны будут. Правителя восхвалять будут. Что еще человеку надо? В хорошем государстве рядовой человек должен быть сыт и глуп. А чтобы еще глупее был, надо всякие цацки дать, вроде шмоток, мотоциклов, прочего всякого, за чем гоняться надо. Мужики о бабах думать должны, бабы - о мужиках. Тогда ими можно править и без лагерей. Лагеря - это чтобы дисциплину ввести, к войне подготовить. Чтобы человек воевать хотел, он злой должен быть, голодный должен быть, бедный должен быть. А мне война не нужна. Мне править надо тем, что есть. Но раньше шестьдесят пятого в СССР джаза не будет и "кока-колы" не будет. А уж непартийной печати раньше семьдесят пятого не дам. Советский Союз больше Крыма. Здесь всё медленнее. Может, и Верховный Совет в Парламент превратится, но, слава богу, не при мне. Уж больно плохо править, когда крикуны всякие... Да что я тебе рассказываю, ты сам так живешь уже двенадцать лет. В общем, решай, Татищев. Ты переизбраться не сможешь. В пятьдесят восьмом твой последний срок истекает. А объединить страну хорошее завершение политической карьеры. Популярным будешь. На руках до смерти носить будут. Памятник при жизни поставят. Войск моих не бойся. Ну, а если экономически вас давить будем, тут уж держись. Такова жизнь. Завоевать вас не получилось, попробуем скупить.

– А ГДР вы тоже отдадите Германии?

– Не отдадим, а продадим. Все равно не удержать. Но она стоит подороже твоего Новгорода, уж не обижайся.

– Спасибо на добром слове, - ухмыльнулся Алексей.

– Так что скажешь?
– поднял брови Берия.
– Поддержишь мое предложение США и Великобритании увести войска с запада Северороссии, если я уведу свои с востока? Вмешиваться в ваши дела не буду и Вашингтону не дам. Бери восток. Но если Сергеев возьмет тебя, не обессудь. Сменю его, и дело с концом. Мне даже лучше.