Противостояние

* Подобное описание Кремля дают многие из побывавших там в эти годы. Возможно, оно усиливалось тем, что весь период правления Сталина Кремль был закрыт для свободного посещения.

Сопровождающий вполголоса что-то доложил секретарю. Тот сделал пометку в журнале, поднялся, подошел к двери в кабинет, приоткрыл ее и вдруг вытянулся в струнку и строевым шагом вошел внутрь. Через минуту он вернулся за свой стол и бросил Павлу:

– Ждите.

Павел опустился на стул. Сопровождавший его офицер, козырнув, вышел. Потянулись минуты ожидания. Павел впал в какую-то прострацию, не имея сил рассуждать и анализировать.

Резкий писк аппарата вывел его из этого состояния. Секретарь снял трубку, не произнеся ни слова, выслушал что-то, положил ее на рычаг.

– Проходите, - приказал он Павлу. Поднявшись со стула, Павел на негнущихся ногах подошел к двери, взялся за ручку, глубоко вдохнул и вошел.

В кабинете было все, как он и ожидал. Приглушенный свет, длинный стол с рядом стульев, тяжелый дубовый рабочий стол у дальней стены, портрет Ленина, читающего газету "Правда".

Посреди стола для совещаний, спиной к стене, сидел Молотов, а в центре кабинета, сжимая в руке известную всей стране трубку, ходил сам товарищ Сталин. Вождь поднял глаза на вошедшего и неспешно произнес:

– Здравствуйте, товарищ Сергеев.

– Здравия желаю, товарищ Сталин, - вытянулся в струнку Павел.

– Проходите, садитесь, - проговорил вождь.

– Слушаюсь, - ответил Павел и направился к указанному Сталиным месту.

Он сел напротив Молотова и оказался спиной к вождю. Не смея обернуться, он сидел прямо и смотрел перед собой, в глаза наркома.

– Как здоровье? Как семья?
– осведомился Сталин, мягко передвигаясь за его спиной.

– Всё хорошо, товарищ Сталин, - отрапортовал Павел.

– Как дела на прииске?
– поинтересовался вождь.

– Работаем, товарищ Сталин, - доложил Павел.
– Квартальный план выполнили досрочно. Сделаем всё, чтобы досрочно выполнить и годовой.

– Это хорошо, - ухмыльнулся за его спиной вождь.
– А скажите, не скучно ли вам сидеть на прииске?

– Готов выполнять любое задание партии, - произнес Павел.

– Это правильно, - констатировал Сталин.
– Впрочем, я знаю, вы не ограничиваетесь только служебной деятельностью. Я слышал, вы, товарищ Сергеев, большой поклонник вольной борьбы*. Готовитесь всех врагов мировой революции уложить броском через бедро?

То, что Сталин так хорошо осведомлен о его увлечении, несколько шокировало Павла. Впрочем, он допускал, что, желая поручить ему некое задание, вождь ознакомился с его личным делом. Но тогда... У Павла по спине пробежал холодок. Сталин должен был знать, что Наталья осуждена как шпион и враг народа. В этом свете вопрос "Как семья?" в устах вождя приобретал совсем другое звучание и больше походил на проверку: не постарается ли товарищ, пользуясь близостью к руководителю государства, выгородить и спасти родственника, осужденного органами пролетарской диктатуры. Кажется, эту проверку Павел благополучно прошел.

– Нет, конечно, товарищ Сталин, - смутился Павел.
– Просто я считаю, что как большевик должен иметь возможность сражаться с врагами пролетариата на всех уровнях и любым способом, и даже в рукопашной. Да и старый должок имеется, еще с Гражданской.

– И это правильно.
– На лице вождя появилась улыбка.
– Насколько я помню, товарищ Сергеев, вы у нас большой специалист по Северороссии.

– Служил полпредом при дворе самопровозглашенного короля Зигмунда, ответил Павел.

* То, что впоследствии стало называться "самбо", в те годы называлось "советская вольная борьба".

Он уже понял, что Сталин знает о нем все и лишь мягко подводит его к некоему новому поручению, похоже, связанному с Северороссией. Сердце Павла снова наполнилось радостью. "Снова бой, - взволнованно думал он.
– Закончить то, что не удалось двадцать лет назад. Какое счастье!"

– Да, - проговорил Сталин, будто только что узнал об этом.

– Значит, у вас есть и дипломатический опыт. Это очень хорошо. У товарищей в Политбюро сформировалось мнение, что проблему Северороссии пора решать самым кардинальным образом. Что вы думаете об этом?

– Согласен с мнением Политбюро, - сообщил Павел.

Ему с самого начала казалось, что Сталин играет с ним в какую-то игру, разговаривает словно с маленьким ребенком, не понимающим, да и не способным понять замыслов и поступков взрослых. Но Павел подавил возникшее чувство обиды и весь обратился в слух, понимая, что сейчас ему скажут нечто очень важное.

– Это хорошо, - ухмыльнулся вождь.
– Я думаю, нам потребуется ваш опыт. Что бы вы сказали, если бы мы предложили вам поработать в аппарате наркомата иностранных дел, под личным руководством товарища Молотова?

– Постараюсь оправдать ваше доверие и доверие партии, - произнес Павел.

– Очень хорошо, - снова улыбнулся Сталин.
– Я полагаю, вы сейчас пройдете с товарищем Молотовым и обсудите ваши задачи на время пребывания в Берлине.

– В Берлине?!
– От удивления Павел повернулся к Сталину.

– Конечно, - как нечто само собой разумеющееся, произнес Сталин. Завтра днем вы выезжаете в Берлин, чтобы занять там должность помощника атташе по культурным связям. О семье не беспокойтесь. Товарищ Молотов позаботится о переводе ваших дочерей в Москву.

Павел еще раз взглянул в тигриные глаза вождя, и животный страх потек по его позвоночнику. Он понял, что свои знания не должен раскрывать этому человеку никогда, ни при каких обстоятельствах.

Следуя по коридору за Молотовым, Павел думал: "Вот оно, свершилось. Двадцать лет, двадцать долгих лет отчаяния, непонимания, надежд, я ждал этого. Я думал, что Сталин тогда просто убрал меня с глаз долой и забыл. Нет, наш вождь не забывает никого и никогда. Он помнил, что я сказал ему в двадцать втором. Он вывел меня в резерв. Был неподходящий момент, и он просто убрал меня в патронташ, как убирают неиспользованный патрон по окончании боя. Но сейчас предстоит новая схватка, и меня вспомнили. И опять вставили в обойму. Скоро настанет моя очередь для выстрела. Я не промахнусь, товарищ Сталин. Верьте в меня".

* * *

Неспешно пакуя чемодан в номере швейцарского пансионата, Алексей размышлял: "Времени осталось мало, чертовски мало. Еще четыре месяца, и вся Европа превратится в единый театр военных действий. Господи, почему я не помешал этому?! Зачем ты забросил меня в этот мир? Ведь с моими знаниями я мог многое предотвратить, избежать стольких жертв, помочь построить миллионам прекрасную, богатую, свободную жизнь, но не сделал и сотой части возможного. Да и то, что мне удалось, сейчас под угрозой. Вот уже скоро год, как я, министр иностранных дел Северороссии, кричу, ору, убеждаю, умоляю людей позаботиться о своей безопасности, сплотиться перед лицом надвигающейся войны, которая легко может лишить их свободы, достатка, да и самой жизни, а в ответ слышу лишь какое-то невнятное блеяние. Мои построения строго логичны. Я предлагаю союзы, сулящие исключительно взаимовыгодное сотрудничество, но... Почему они вечно полагаются на авось? "Бог помилует" так сказал мне министр иностранных дел Литвы Урбшис. Конечно, сложно представить, сидя в своем поместье под Каунасом, наслаждаясь мирной и богатой жизнью, что все это может оборваться в один миг, первым выстрелом на границе, зеленой ракетой на территории грозного соседа. Нет, не в один миг. Мгновенно проявляется лишь прежде скрытое. Все глобальные катаклизмы, войны, революции зреют долго, исподволь. Человек достаточно умный вполне способен предсказать эти события без всякого мистического бреда и впадения в экстаз.