Протокол «Сигма»

Но где же он может находиться?

Бен принялся возиться на диване, пытаясь устроиться поудобнее, но убедился, что Наварро была права – диван оказался на дюйм или два короче, чем нужно. Он видел, что она сидит на кровати и при свете ночной лампы читает какие-то бумаги. Ее красивые карие глаза были освещены.

– Это касалось вашего отца? – спросила она. – Извините, я знаю, что подслушивать нехорошо, но…

– Все в порядке. Да, мой отец исчез несколько дней назад. Уехал на лимузине в аэропорт, и с тех пор никто его не видел и не слышал.

Анна закрыла папку и выпрямилась.

– Возможно, это похищение. В таком случае этим должны заняться федеральные власти.

Бен сглотнул слюну и почувствовал, что во рту у него внезапно пересохло. А не могли ли отца и впрямь похитить?

– Расскажите мне все, что вы знаете, – сказала Анна.

Телефон зазвонил через несколько часов, разбудив их обоих.

Анна взяла трубку:

– Да?

– Анна Наварро?

– Да. Кто это говорит?

– Анна, я Фил Остроу, из здешнего американского посольства. Надеюсь, что я звоню не слишком поздно. – Слабый среднезападный акцент с чикагским произношением гласных.

– Мне все равно пришлось встать, чтобы подойти к телефону, – сухо ответила она. – Чем я могу быть вам полезна? – Чего ради клерк из Государственного департамента может звонить ей в полночь?

– Я… Ну, в общем, это Джек Хэмптон предложил мне позвонить вам. – Он сделал выразительную паузу.

Хэмптон был оперативником-распорядителем из ЦРУ и не единожды оказывал Анне немалую помощь на ее предыдущем месте службы. Хороший человек, настолько прямой, насколько это вообще было возможно при их извращенной профессии. Анна вспомнила слова Бартлета о «порочной человеческой природе». Нет, Хэмптон был сделан не из этого материала.

– Я располагаю некоторой информацией по делу, которым вы занимаетесь.

– Что вы… Кто вы такой, если, конечно, вы не возражаете против подобного вопроса?

– Я предпочел бы не говорить об этом по телефону. Я коллега Джека.

Она поняла, что это означало: ЦРУ. Следовательно, контакты Хэмптона.

– А какого рода ваша информация? Или об этом вы тоже не можете говорить?

– Давайте ограничимся лишь тем, что она важная. Прежде всего не могли бы вы завтра с утра подъехать ко мне в офис? Семь часов для вас не слишком рано?

«Что это может быть такое срочное»? – подумала Анна.

– Вы, парни, рано садитесь за столы, не так ли? Да, думаю, что смогу.

– Отлично, значит, завтра утром. Вы уже бывали в нашем офисе?

– Он находится в посольстве?

– Через дорогу от консульского отдела.

Он объяснил, как найти нужный дом. Анна повесила трубку.

– Все в порядке? – поинтересовался Бен из противоположного угла комнаты.

– Да, – неуверенно ответила она. – Все прекрасно.

– Вы знаете, похоже, нам нельзя здесь оставаться.

– Правильно. Завтра мы оба уберемся отсюда.

– Вы, кажется, встревожены, агент Наварро.

– Я всегда встревожена, – сказала она. – Я всю жизнь встревожена. И называйте меня Анной.

– А мне никогда не приходилось слишком много волноваться, – отозвался Бен. – Спокойной ночи, Анна.

Глава 28

Бен проснулся от звука работавшего тепловентилятора для сушки рук. Полежав несколько секунд неподвижно, он наконец понял, что находится в номере венской гостиницы и что у него ломит все тело после ночи, проведенной на неудобном диване.

Он покрутил шеей, услышал хруст позвонков и почувствовал долгожданное облегчение после нескольких часов неподвижности.

Дверь ванной открылась, и свет оттуда осветил половину комнаты. Анна Наварро была одета в коричневый твидовый костюм, немного помятый, но все же вполне аккуратный; на лицо она нанесла косметику.

– Я вернусь через час-полтора, – решительно сообщила она. – Можете спокойно поспать это время.

Прямо напротив консульского отдела американского посольства, как ей описал Остроу, находилось серое современное офисное здание. На плакате-указателе в вестибюле перечислялось множество названий американских и австрийских компаний и учреждений; на одиннадцатом этаже размещалось Торговое представительство Соединенных Штатов – под таким прикрытием действовало венское отделение ЦРУ. Во время расследований Анне неоднократно приходилось встречаться с попытками прощупать ее со стороны объектов следствия, и порой это помогало ей добиться впечатляющих успехов.

Анна вошла в ничем не примечательный вестибюль, где за казенного вида столом сидела и печатала на компьютере, одновременно разговаривая по телефону, молодая женщина. Над головой у нее висело большое изображение государственной печати Соединенных Штатов. Она даже не взглянула на вошедшую. Анна представилась, и секретарша нажала на кнопку и повторила ее имя.

Менее чем через минуту в вестибюль выскочил человек с бледным лицом вечного бюрократа. Его впалые щеки были испещрены шрамами от старых прыщей, а в темно-рыжих волосах пробивалась седина. Маленькие серые глаза прятались за большими очками в тонкой проволочной оправе.

– Мисс Наварро? – сказал он, протягивая руку. – Я Фил Остроу.

Секретарша снова нажала кнопку, открыв ту самую дверь, из которой появился Остроу, и тот проводил посетительницу в маленький зал для совещаний, где за столом из формайки, грубо имитировавшей дерево, сидел стройный, красивый мрачный человек. У него были щетинистые, коротко подстриженные черные с проседью волосы и карие глаза с длинными черными ресницами. Около сорока. Вероятно, с Ближнего Востока. Остроу и Анна сели по бокам от него.

– Йосси, это – Анна Наварро. Анна, Йосси.

Лицо Йосси было загорелым, с квадратным раздвоенным подбородком и с глубокими морщинами вокруг глаз, то ли от привычки постоянно щуриться на ярком солнечном свете, то ли от жизни, наполненной стрессами. В его лице таилось нечто такое, отчего оно казалось почти хорошеньким, даже несмотря на то что выдубленная солнцем кожа и суточной давности щетина придавали ему дополнительную мужественность.

– Приятно с вами познакомиться, Йосси, – сказала Анна.

Произнеся эту дежурную фразу, она настороженно, без улыбки кивнула; мужчина сделал то же самое. Он не протянул ей руки.

– Йосси – наш здешний резидент. Вы же не станете возражать против того, что я немного расскажу ей о вас, ведь правда, Йосси? – проронил Остроу. – Он работает здесь, в Вене, под глубоким коммерческим прикрытием. Хорошее положение. Он эмигрировал в Штаты из Израиля, когда ему не было еще двадцати лет. Теперь все считают его израильтянином, а это значит, что каждый раз, когда он попадает в переделку, виноватым оказывается кто-то другой. – Остроу захихикал.