Протоколы с претензией

– В Книге – не овечья шкура, а козья, – уточнил А.

– В козьей сам пойдешь, – неучтиво огрызнулся В.

– После скандала с картами боеприпасов не поверят, – заметил Я., – сразу заподозрят, что Котеночек – твоя жена.

 Сказал и прикусил язык, потому что лицо В. удлинилось, а Котеночек стала смотреть в потолок.

– Да, пожалуй, этот план не очень хорош, – сказал В. – А хоть бы и поверили, что сестра, – Котеночка я и за родину не отдам.

Котеночек перестала смотреть в потолок, и взглянула на В., как показалось присутствующим, не без нежности.

Б. рассмеялся.

– Взгляды Авраама на институт брака были, как выясняется, шире и либеральнее нынешних, – заметил он.

На самом деле, и его патриотические чувства нисколько не задеты заявлением В.

– Кто не готов предать женщину, не предаст и родину, – продолжает он вышучивать В.

Насмешки Б. действуют странным образом – теперь не только Котеночек, но и Баронесса смотрит на В. с гордостью, как на государственный флаг Еврейского Государства при исполнении его печального гимна.

– Есть еще путь Иисуса Навина – дорога меча и разрушающего стены шофара, – сказал В., но члены Кнессета замахали на него руками.

– Геноцид первой степени и расизм чистой воды, – сказал Я. – Сколько бы мы ни ссылались на божью волю, большая часть христианского мира к ней, как всегда, останется равнодушной. Акустический метод борьбы, правда не шофарами, а преодолением звукового барьера самолетами F-16 над домами Соседей, многократно испытан и ведет лишь к тому, что у них среди ночи сыплются стекла из окон и они выходят на интифаду сверхурочно, помимо обычного расписания. Нам только и хуже.

– Помните, Лаван подсунул Иакову в первую брачную ночь Лию вместо Рахили, – сказала Баронесса.

“Почему женщины запоминают из Книги именно эти места?” – подумал Я.

– Этим Соседей не проведешь, – заметил Б., – эту подмену они практикуют и сами, обещая небесных девственниц земным шахидам.

– А что там было насчет крапчатого скота, манипуляциями с которым Иаков обвел вокруг пальца Лавана? – вспомнил законопослушный А.

– И вовсе не обвел вокруг пальца, – ответил Б. – Иаков, будучи подлинным отцом современной генетики, воспользовался своими познаниями в этой области и предложил Лавану произвести дележ скота таким образом, чтобы Иакову достался скот с пятнами, а Лавану – однотонный. Лаван согласился. Тут-то и продемонстрировал Иаков, насколько разумнее работать в хай-теке, чем, например, на телевидении. Он разложил перед баранами ветки, на которых кольцами срезал кору до белизны. Получилось что-то вроде жезлов, которыми полицейские регулировщики путают водителей, когда светофор не работает. Бараны тоже запутались, занимаясь сексом и глядя одновременно на эту пестроту, отчего скот рождался пестрым, а Иаков становился богаче.

– В случае с Соседями пробовали, не помогло, – мрачно сказал Я., – им постоянно крутят голливудские фильмы, а они все равно рождают шахидов.

– Постойте, – не сдается Б., – а помните, что было дальше? Иаков возвращается в землю ханаанскую со своим пестрым стадом и думает, как бы ему избежать гнева Исава, обманутого им в юности. В этом эпизоде он постмодернистскую изощренность генетики элегантно чередует с таким традиционным приемом, каковым является обыкновенный подкуп: он высылает впереди себя стада-взятки в подарок Исаву. Обратите внимание, он высылает не одно стадо, а несколько, то есть он не дает одноразовую крупную взятку, а превращает коррупцию в стиль жизни. И таким образом приходит в Шхем.

– Опять не работает, – Я. сегодня мрачен, – Солдат умасливал частями, Генерал-пианист пытался сунуть в лапу по-крупному, и вот, где мы сейчас?

– Движемся дальше, – сказал Б., – в Шхеме любопытство единственной дочери Иакова (Я. назидательно посмотрел на Баронессу) закончилось сначала всеобщим обрезанием шхемцев, а затем и тотальным избиением ослабевших от этого акта аборигенов.

– Хватит вмешивать в дело женщин, – неожиданно решительно заявил В., и никто не решился ему возразить, даже сами женщины.

– Ничего не получается, – резюмировал Я. – Две тысячи лет скитаний среди квадратноголовых европейцев лишили нас силы воображения. Мы недостойны своих праотцев. Северная полоса реки Темзы, как и южная ее полоса, останутся Лондоном, а земли Иуды и Биньямина останутся, видимо, Западным берегом реки Иордан, не говоря уж о заиорданских землях Рувима и Гада

Кнессет обеспокоен мрачностью Я. Он сегодня просто не в духе, предполагает Кнессет. Споры возникают относительно способов вывода Я. из этого состояния. Котеночек предлагает таблетки, А. – свежий воздух и растительную пищу, Б. – полюбоваться женщинами на набережной, а В. – вместе пробежаться утром километров шесть-семь. И только Баронесса ничего не предлагает, хотя уж ей, казалось бы, и карты в руки.

О ПОЛЬЗЕ ХОРОШЕГО НАСТРОЕНИЯ

Жизнь дается нам в настроениях. Из всех настроений лучшее – оптимистическое. Это как-то связано с солнцем. Солнце испаряет наши мрачные и влажные мысли. Золото стало золотом еще и потому, что напоминает солнце. Золотые монеты стали круглыми по той же причине (квадратные монеты легче в изготовлении, из них удобнее складывать золотые небоскребы). Проснувшись оттого, что солнце заглянуло в ваш темный до того сон, вы сердитесь притворно и, задвинув жалюзи, улыбаетесь тому, что оно теперь ждет вас, думая, что вы обижены и не видит вашей усмешки. Поэтому вы приоткрываете жалюзи и сообщаете ему сонной улыбкой – все в порядке.

Что-то больно нас высоко занесло под настроение – к самому солнцу. Опустимся низко. Низко, низко. Ниже некуда. Ведь как, в самом деле, все зависит от настроения. Ведь вот под хорошее настроение даже поход в ванно-туалетную комнату – счастье. Вот в этой – с унитаза видно небо, а в другой – можно скорчить самому себе в зеркале рожу, а в третьей – не видишь ни своей физиономии, ни неба и, значит, можно погрузиться в глубочайшие размышления. А если вы настолько состоятельны, что у вас три ванно-туалетных комнаты в доме, то вы можете наслаждаться своей значимостью и свободой и ходить из одной в другую, в одной на небо посмотришь, в другой рожу скорчишь, в третьей погрузишься в размышления.

В счастливом настроении впечатлительные женщины иногда плачут. Но это ерунда, женские слезы – вода. Больше плачут – меньше писают, говорят воспитательницы в детских садах. Обратите внимание, сказал однажды Я. членам Кнессета, в романах госпожи Е. героини чего только не проделывают, чего только с ними не проделывают. Но они никогда не плачут (или я не все читал?). И именно оттого, что они совсем не плачут, именно от этого они так много писают.

В хорошем настроении вы радуетесь всему. Перечень банальностей вы легко составите сами – всякий там блеск моря, о котором говорят буддисты, что бог в каждом из нас, как солнечные блики в каждой волне, улыбка ребенка (и вот уже потекли счастливые женские слезы, а значит, в Генисаретском озере останется на один туалетный бачок больше воды) и т. д. и т. п. В хорошем настроении даже неразрешимость ближневосточного конфликта вызывает радостное чувство. Ну в самом деле, ведь если просто прийти к компромиссу и разделиться, то слезы высохнут, а значит, высохнет и Генисаретское озеро, и мы с вами, как Он, пройдемся в резиновых сапогах по грязной луже, и из мира исчезнут не только святость и чудо, но и желание жить и побеждать. Можно создать многокультурное общество, в котором не бывает скучно (об этом у нас уже столько говорено!), а можно устроить переучет прав и долгов. Мнение о том, что правовое общество существует на Западе, глубоко ошибочно. На Западе общество – компромиссное, и оттого в нем так скучно. Термин “правовое общество” относится исключительно к Востоку, утверждаем мы. Ведь именно на Востоке люди знают свои права. Мы обязательно сюда вернемся, говорят нам Соседи и показывают ключ от того, что было там, где теперь стоит наш город. Вы поставили свой Купол на той горе, где стоял наш Единственный Храм, говорим мы и показываем на Нашу Стену. Вы обязаны нам заплатить за наши страдания, говорят они нам. Вы в остатке страдания остались должны нам – за наши страдания, отвечаем мы. Мы все равно вернемся, говорят они. Не раньше, чем вернутся к жизни те ваши и наши, кто погиб в войнах из-за вашей несговорчивости, отвечаем мы. Но такие мелкие счеты – дело взрослых упрямцев. Жизнелюбивое юношество, как всегда, правовые вопросы решает молодым радикальным способом – либо вы, либо мы. К тому времени, когда повзрослеют и остепенятся эти юноши, подрастут в еще большем количестве новые. И бурная радость жизни снова затопит Ближний Восток. И будет сиять солнце, и будет блистать море, и родится воин, и, глядя на него, заплачет женщина. И не иссякнут воды Генисаретского озера!

ОДА ТЕЛЕВИЗОРУ

В отсутствие парламентариев Я. и Баронесса становятся просто семьей.

– Я совершенно не понимаю психологию неверных мужей, – начинает Я. хитро. – Ты их понимаешь? – спрашивает он Баронессу.

Она смеется и молчит.

– Не понимаю, – Я. продолжает дурачиться, – ведь чужие женщины – они такие чужие, в них все совершенно незнакомо, ничего не найдешь на привычном месте. “Не увлекайся”, – говорит Баронесса взглядом.