Провал

— Дедушка лесовик, прими дары скромные.

Отошла в сторонку и присела на солнышке. Лес жил своей жизнью. Кто-то щебетал и возился к ветвях. Кто-то пробежал за деревьями и я успела заметить только мелькнувший силуэт. Что бы отвлечься и не вздрагивать на каждый шорох я решила заняться волосами. Вот же не было печали! Были бы ножницы прям отрезала бы к чертям собачьим! Но деваться некуда и я расчесываю, заплетаю, закалываю. И завязываю платком, что бы путались меньше. Пока возилась с косой искоса наблюдала за подношениями. Лежат. А мне пора идти. Но куда? Ни дорожки, ни тропинки. Наобум в лес соваться себе дороже. Вдоль горы идти? Там где-то рахи шастают. Подозреваю, что они не только мелкими зверушками и птицами питаются. И тут краем глаза замечаю движение около камня.

— Здоровы будьте, дедушка Лёша.

— И ты не хворай. А чего ты тут насыпала? Птиц кормишь?

— Вам гостинцы принесла.

— И что тут?

— Темные — это плоды финиковой пальмы. Они сладкие. Внутри косточка. Но растет только, где очень тепло круглый год. В бумажке конфета. Молоко с сахаром. И печеньки. Это мука, сахар, масло замешиваются и выпекаются.

Леший был похож на помесь большого ежа и шишки. Ручки-лапки, глазки-бусинки, даже носом по-ежиному подёргивал, принюхиваясь к угощению.

— За угощение спасибо. А хочешь чего?

— Дедушка Лёша, укажи, где воды хорошей набрать, да три дня прожить так, что бы никто меня не видел.

— Ты меня всё по имени величаешь, а не положено. Я — нечисть.

— По-мне, так глупости это. У нас даже зверушкам домашним имена дают. Почему же вам нельзя?

— Смысл какой-то в этом есть?

— Конечно. От полного имени Алексей. Значит защитник. Вы же лес защищаете? Самое ваше имя. А так можно Лёша, Лех, Лёха.

Леший еще раз понюхал угощение, почесал нос и захихикал:

— Ой, мудра дева! Вот только почему ты просишь? Ты же ведьма и в праве требовать помощи от нас мелких.

— Какая я ведьма, дедушка! Жница заманила принять последний выдох, книгу хитростью взять заставили. И наказала три дня настроится на “подарочки”. Нет у меня еще права требовать. Только просить могу.

— Говоришь, пить хочешь?

— Я бы и умылась, но где?

— Пошли!

Леший движением фокусника куда-то смахнул салфетку с гостинцами и засеменил в глубь леса по невесть откуда появившейся тропке. Я накинула на плечи рюкзак и пошагала следом.

Глава 5

На завтрак была овсяная каша из пакетика и кофе с финиками. Благо от вчерашнего брёвнышка, добытого Виктором, щепы осталось в достатке. Ночь была беспокойной. Сначала Люся и Нюся никак не могли устроится на своем пледике. Его не хватало на весь рост и девицы шуршали, как тревожные птицы в ветвях. Что-то шипели, ухали и шёпотом матерились. Первым не выдержал Виктор. Он устроился на ночёвку недалеко от меня, расстелив спортивный коврик и бросив на него спальный мешок. Раздеваться парень не стал, только снял обувь и носки. Тщательно осмотрел ноги, обтер влажными салфетками, а потом еще и тальком присыпал. Увидев, что я наблюдаю сказал:

— Ноги в походе — главное.

Я молча согласилась и тоже занялась ногами. Талька с собой у меня не было, зато была большая упаковка влажных салфеток и несколько пар запасных носок, что бы не было сыро и холодно.

— Девушки, что вам не спится?

Те на минутку притихли и кто-то из них ответил:

— Плед короткий.

Вторая дополнила:

— Ногам холодно.

Нормальными штанами они, похоже, не запаслись. А в мини-шортах ночью в горах не очень комфортно. Да еще и с короткими пледами. Виктор вздохнул, взял свой спальник и перебросил страдалицам.

— Он большой. Вдвоём поместитесь.

Те взвизгнули и заново принялись устраиваться на ночь, но уже с бОльшим комфортом.

Я не выдержала:

— Хоть бы спасибо сказали.

— Ну, да! Мы очень благодарны. Спасибо большое.

— Выдры! — громко сказала я, но про себя.

— Сам-то как будешь?

— Нормально. Мне не привыкать.

Виктор достал из рюкзака куртку и укрылся ею. Примерно через час на лагерь напали ежи. Они пришли толпой громко топая и шурша. Первыми пострадавшими стала сладкая парочка. Парни, поужинав, оставили объедки и обертки в пакете около рюкзаков. Ежи с громким чавканьем поедали остатки, с треском и громким шуршанием рвали полиэтилен и царапали рюкзаки, пытаясь добраться до припасов. Кто-то высунулся из палатки и начал кышкать. Потом завизжали девицы. Ежонок, вылизывая остатки сладкого йогурта, застрял в баночке и начал метаться. Пробежал по спящим или рядом. Орали туристки громко. Даже ежи на минутку приостановили активный поиск еды. Проснулась я еще тогда, когда эти агрессоры подходили к нашему лагерю. Похвалила предусмотрительность Виктора. Обёртки, огрызки и всякие прочие ненужности, он аккуратно сложил в банку из под тушёнки, плотно завернул в пакет и убрал на дно своего рюкзака, который вместе с моим повесил на дерево. Зажегся фонарик и в его свете замелькали колючие тени и блестящие глазки. Ежи и не думали прятаться. Молча смотрели на нас с упрёком: еды мало. Только несчастный ежонок поскуливал из своей банки. Виктор дождался, когда тот подошел поближе. Накрыл курткой и подал мне. Размотав от ткани застрявшую голову я придерживала зверька, пока парень ножницами, которые имелись в ноже, разрезал упаковку.

— Иди уже, исследователь. И вы бы шли в лес, бродяжки.

Но ежи продолжали обшаривать ближайшие кусты. Шума при этом было столько, что казалось там шарахается стадо медведей. Вдруг наш гуру приподнялся на локте и просвистел или прощебетал что-то совершенно непонятное. Непонятное нам. Людям. А вот ежи поняли. И рысью рванули в лес. “Как интересно!” — подумала я и заснула.

— Сегодня мы посетим два места Силы. А третье будет местом ночёвки — информировал нас проводник во время завтрака. Виктор пожал плечами: какая такая Сила? Поклонники радуги переглянулись и чуть было не поцеловались. Девицы завизжали так, что заложило уши. Прибрав после себя и ежей полянку мы продолжили путешествие.

Сидя под деревом наблюдала как леший прутиком постукивает по глади лесного озера. Пейзаж был умиротворяющий. Светило катилось к закату, тени от деревьев, окружающих озеро, тянулись к противоположному берегу. В воде кто-то плескался. То ли рыбки, то ли еще какая живность. Леший вздыхал и что-то ворчал себе под нос. Подвеска на шее слегка завибрировала. Кто-то идет, но без плохих намерений. Походка странная. С плюханьем. Остановился за спиной:

— Он что делает?

— Кажется вас зовет.

— Узнала меня что ли?

— Догадалась.

Водянник был похож на большую прямоходящую лягушку. Тонкие ножки-ручки, тело закутанное в водоросли, с которых капала вода. На почти круглой лысой голове огромные грустные глаза с редкими длинными ресницами.

— А надо чего?

— Я умыться хотела, да воды хорошей набрать. Вот дедушка Лёша к вам и привел.

Тут лесовик обернулся, всплеснул лапками и заторопился к нам.

— Как дела сосед? Я к тебе с гостьей.

— Плохи у меня дела. Дочка заболела. — и по широкому лягушачьему лицу покатились крупные слезы. — Что с ней не пойму. И озерцо её болеет.

Мы с лешим стояли на берегу маленького лесного озера, к которому нас привел водяной, и он мне рассказывал:

— Вот здесь и живёт его дочка. У них же всё навыворот — русалки не воспитывают мальков. Оставила отцу дитя и удрала дальше плавать. А водяник, пока потомство растёт, выращивает недалече озеро или прудик, что бы было куда подростка отселить. Дочка первая у него. Боюсь, как бы и сам не захворал. — дедушка Лёша вздохнул, почесал нос и глубоко вздохнул. Я подошла поближе к водяным. Девочка сидела у отца на коленях уронив от слабости голову на его мокрое плечо, а он поглаживал её по влажным редким волосикам.