Проверка на измену

Блинчиков, блин. Везет мне на безумных женщин — даже мама такая же.

— Какие, нафиг, блинчики? Шутишь? Бросай все, пока я не выкинул к черту.

На немолодом лице мамы появляется обида. Я обнимаю ее рукой и уже мягче отвожу от плиты.

— Не обижайся, я же о тебе беспокоюсь. Да и нет у меня времени, буквально на пару минут заехал, попроведать.

— А что у тебя, работа?

— Не совсем.

Я отключаю плиту, прибираю все на кухне и иду к маме в спальню — она уже легла и наконец успокоилась. Меряю ей давление — чуть повышенное, но в пределах допустимого. Ложная тревога.

— А может, у тебя девочка появилась? — с прищуром спрашивает мама.

«Девочка», блин. А я тогда кто, «мальчик»? Иногда мне кажется, что она до сих пор не научилась воспринимать меня как взрослого человека.

— Появилась. Ждет в машине.

— Так завел бы, познакомил, — тут же встрепенулась мама.

— Как-нибудь в другой раз.

— Или у вас все несерьезно?

— Серьезно, серьезно…

Говорю поначалу, чтобы она не приставала с вопросами, а потом понимаю: я ведь сказал правду. Ника как-то очень быстро проникла в мою жизнь и стала неотъемлемой ее частью. Может, действительно пора их познакомить? Только согласится ли сама Ника? Не подумает ли, что я куда-то спешу? Ладно, об этом я подумаю позже, и так задержался тут слишком долго.

Я достаю из аптечки таблетки от давления, кладу рядом с маминой кроватью, даю наставления не пить их, если не станет хуже, и наконец выхожу из квартиры.

Возле моей машины какой-то сумбур. Нику держит за руки незнакомый мужик… нет, знакомый, это наш сосед — его тачку мы заблокировали на парковке. Сначала я ускоряю шаг, готовый вломить ему, если он обидел Нику, но на подходе замечаю: он, наоборот, пытается ее успокоить. Ника плачет?

— Ты чего? Что тут произошло? — Резко приближаюсь, и сосед растерянно смотрит на меня.

— Да я сам не понял. Попросил ее отогнать машину, она только с места тронулась — и как разревется!

Опять этот ее страх? Если раньше мне казалось, что Ника притворяется, чтобы показаться слабой — некоторые девушки любят так заигрывать — то теперь понимаю, что тут явно что-то более серьезное. Я обнимаю ее и прижимаю к плечу, успокаивая.

— Тише, тише. Ну ты чего? Дождалась бы меня, я ведь говорил, что скоро выйду.

— Я думала… — сквозь успокаивающиеся всхлипы отвечает Ника, — думала, у меня получится. А оно опять как накрыло!

— Понял, понял… Ладно, садись на пассажирское. Сейчас отгоню машину, выпустим соседа, и потом поговорим.

Ника послушно садится на свое место, я отъезжаю. Растерянный мужик пожимает плечами, а я киваю в ответ, мол, ничего страшного, не твоя вина. Когда он уезжает, я поворачиваюсь к Нике. Она уже нашла в бардачке салфетки и вытирает лицо.

— Слушай, это прямо ненормально. Это из-за того, что ты за руль опять села? Откуда у тебя такой страх?

Ника молчит, как надувшийся ребенок. Я беру ее за руку и как можно нежнее пытаюсь уговорить:

— Послушай, можно всю жизнь просто избегать руля. А можно понять, в чем причина страха, и попытаться что-нибудь с этим сделать. Давай попробуем разобраться?

— Да тут нечего разбираться, — вдыхает наконец Ника. — Я прекрасно знаю, с какого момента всё началось. И мой страх, и… кое-что остальное. Только не хочу грузить тебя своими проблемами и воспоминаниями.

— Раз уж я твой парень, забудь о таких словах. «Мои проблемы». Есть только наши, окей?

Ника как-то странно на меня смотрит, будто не может решить, стоит ли впускать меня в свою душу. А потом все же кивает.

— Ладно, я расскажу. Только обещай, что никогда не расскажешь моим родителям. Я поклялась им, что никто об этом не узнает.

Глава 29

Раньше я никому не решалась рассказать о том, что случилось в мои подростковые годы. Да и повода как-то не было — воспоминания так глубоко засели в моей голове, что в обычные дни я об этом даже не думала. Так, иногда перед сном приходили дурные образы, не более. Но вся эта история с Димой и курсами вождения пробудили старые раны.

— Мне было лет двенадцать, — медленно произношу я. Дима припарковал машину и пригласил меня пересесть на задние сидения, так что теперь я могу держать его за руку и положить голову на плечо. Это успокаивает. — У мамы с папой начались постоянные скандалы. Я тогда еще не понимала почему, но бывало, что они могли целыми днями орать друг на друга. Только увиделись в коридоре — сразу какие-то предьявы по идиотским причинам. Жить дома было невозможно. Поначалу мне, как и каждому ребенку в такой ситуации, казалось, что дело во мне. Я плохо учусь, плохо убираю комнату, плохо еще что-нибудь. Из-за этого родители расстроены — из-за разочарования во мне.

Не знаю, зачем решила поделиться именно этой частью рассказа, ведь непосредственно к моей фобии это не имеет отношения. Просто вдруг захотелось пожаловаться — за всю жизнь у меня так и не нашлось человека, которому, пусть и с запозданием в десять лет, я могу про все это рассказать.

— Оказалось, дело в другом, — продолжаю я. Слезы и истерика давно закончились, так что я говорю с ледяным спокойствием. — Вернее, в другой. В женщине. У папы появился кое-кто на стороне, но он не стал уходить из семьи. Жил сразу с двумя женщинами, по сути: ночью — с мамой, днем — с той… — Я едва сдерживаюсь, чтобы не обозвать ее плохим словом. — В общем, из-за этого он к маме охладел. Она за это на него обижалась, хотя про измену пока не знала, и всё пошло-поехало — скандал за скандалом. Однажды родители даже пришли ко мне и начали задавать вопросы в духе «с кем бы ты хотела остаться?» Я заказывала такие истерики, что они в ужасе убегали из моей комнаты. Но всё равно всё как будто двигалось к разводу. А однажды мама застала папу с другой…

Дима сжимает мою руку, показывая, что он рядом и поддерживает меня.

— Увидела где-то вместе, наверное. Я никогда не спрашивала подробностей. В любом случае мама принеслась в тот день домой вся в слезах, у нее дрожали руки. Она заставила меня собирать свои вещи. Буквально заставила — я, конечно, никуда не хотела уходить, но она так кричала… Мама и сама быстро упаковала самое необходимое по сумкам, утащила их и меня к машине. Сейчас я понимаю, что ей нельзя было садиться за руль в таком состоянии. Она ходить-то едва могла, не то что управлять машиной.

Я замолкаю, собираясь с силами.

— Вы во что-то въехали? — спрашивает Дима, когда тишина становится слишком долгой.

— В кого-то, — поправляю я. — В школьницу. На пешеходном. Мама просто ее не заметила. До сих пор помню, как ее тело отлетело — как мешок с мусором.

— Она?..

— Выжила, — отвечаю на недосказанный вопрос. — Хотя в больнице пролежала много. Мне никто не рассказывал подробности, я и так была слишком испугана и шокирована. Но подозреваю, что у нее травмировался позвоночник или что-то такое. Маму таскали по судам, обложили то ли штрафами, то ли шантажом, чтобы она выплатила какие-то нереальные суммы родителям той девушки. Это общее горе сплотило маму и папу. Возможно, папа чувствовал себя виноватым за то, что это произошло. Я еще долго боялась садиться в любые виды транспорта, но со временем это прошло. Даже смогла как-то закончить курсы в автошколе. А вот с тобой почему-то эта старая фобия всплыла… Такая история.