Провидец судеб

— А его сопровождающих?

— Туда же. Если окажут сопротивление, знаешь что делать. Работай, полковник. Сейчас в этом районе если и есть нейтральные люди, они находятся в доме или на капище. Все остальные свои или враги. Последние этот лес покинуть не должны. Ясно?

* * *

Полтора часа ходьбы по заснеженному лесу — это ещё то испытание. Устал неимоверно, а вот Мишка пёр сзади, словно гулял по Невскому. Ни испарины, ни единого следа усталости… Когда подошли ближе, оставил своего друга-приятеля метрах в двухстах от капища.

— Миш. Найди какую-нибудь сосну потолще и заройся в снег рядом с ней. Что бы ни ветром не унесло, ни чужие не заметили. Знаешь, есть чувство, что мне смотрят в спину.

— У меня такое же чувство.

— Одно прошу — первым не стреляй. Не надо брать на себя ответственность за чужую жизнь, тем более рядом с родовым местом. Это ведь не просто капище, каких было много разбросано по округе. Здесь раньше жили люди, было поселение. Очень давно, тем не менее. А раз так, это место поклонение многих сотен, если не тысяч людей. Так что заройся в снег и не высовывайся. За мной тоже не подсматривай. Ничем хорошим это не закончится. Давай, мой старый верный друг. — Пожали руки и обнялись. — Если не вернусь, Настю не оставь. Помни что обещал.

И, более не оборачиваясь, пошёл на снегоступах дальше, привязав к поясу лыжи Миши, Так, чтобы создалось впечатление, что мы и дальше шли вдвоём…

Расчистил площадку, насобирал дров для костра и совершил первый призыв. Тихо. Только где-то вдали слышался шум винтов. Вертолёт? Вряд ли. Скорее где-то над лесом летает коптер. Явно по мою душу. Ищут.

Зажёг костёр и совершил второй призыв и, сразу же, полоснув по ладони, приложил окровавленную руку к тотемному столбу. Удивился, что с прошлого раза древнее дерево вроде стало чище — исчез налёт и лики славянских богов стали более видны… Третий призыв и на поляне зазвучала древняя песнь единения живых и тех, кто ушёл за грань бытия…

Удивительно, но, как и в прошлые разы, всё делал интуитивно, словно сам смотрел на себя со стороны. Ветер, которого совсем не было, внезапно закружил по поляне, с каждой секундой набирая силу. Весь снег, что висел толстыми охапками на ветвях деревьев, да и на поляне, стал медленно подниматься вверх, втягиваясь в воздушный смерч, что уже кружил вокруг. Несколько минут и я стоял на голой земле, но костёр, что горел у самых ног, продолжал гореть и язычки огня не метались со стороны в сторону, а тянулись к моим ногам, словно хотели согреть, поделиться теплом.

Закончив песнь, очередной, последний призыв, после которого услышал оглушительный треск в лесу, равномерно раздававшийся через короткие промежутки времени, словно ко мне спешил огромный великан…

— Здравствуй, малыш. Давно не виделись. Ты совсем забыл про меня. Чего не звал? Попытался повернуть голову в сторону, откуда раздался голос, но так и не смог её сдвинуть ни на миллиметр. Ощущение, что меня парализовало.

— Забыл? Звал тебя много раз, но ты откликнулся только сейчас. Скажи честно, во мне отпала нужда? Если да, больше звать и беспокоить не буду.

— С чего такие мысли? — Теперь голос, казалось, стал сердитым и звучал уже не с одной стороны, со всех, отдаваясь внутри тела болезненной вибрацией.

— Ты перестал мне помогать. Обряд, что провели осенью, сделал меня не сильнее, как обещал, а во много раз слабее. Когда был за гранью, ты ясно указал мне место не соратника, не своего волхва, а мелкой служки. А теперь решил, что мне и жить не нужно? Ладно меня приговорил, Настю за что? Она ещё и жить не жила.

— Я мало что понял из твоих обвинений, но ты, кажется, вообще во всех своих бедах решил обвинить меня. Ошибаешься.

— Я ошибаюсь? — рассмеялся, чувствуя, как с каждой секундой из организма вытекают силы. — Сейчас не ТЫ пользуешься мной? Тогда кто, словно вампир, высасывает меня? Ты же можешь увидеть всё, что Я ВИДЕЛ. Вот сам и посмотри.

Почувствовал, как рука отрывается от столба, и оседаю на промёрзшую землю… Наступило забытье…

* * *

Что-то падет на лицо. Холодное-холодное. Не сказать, что неприятно. Скорее непривычно и немного щекотно. Снег? Тогда почему он скатывается с лица словно слёзы? Тает? Значит, я жив? Надо открыть глаза, а сил нет. Даже для того, что бы посмотреть, где я и что со мной…

Не знаю, сколько прошло времени, когда смог приоткрыть один глаз. Надо мной уже тёмное небо, хотя ещё не наступила ночь. Скорее всего, часов пять, а может даже и меньше…

Уходящая в небо колонна. Что это такое? Где я оказался? И тут же мысленно улыбнулся — это не колонна, тотемный столб, который почему-то светится изнутри как светлячок.

— Арсений Багирович, полковник, он пришёл в себя. Глаза приоткрыл. — Послышался незнакомый голос и моей руки коснулась другая рука. Тёплая. Живая. — Пульс чуть выше сорока. Физическое и эмоциональное истощение.

— Приподнимите его или усадите так, чтобы мог видеть и говорить. Если сможет, конечно.

Этот голос знакомый. Обычно холодный и отстраненный, но сейчас в нём есть эмоции.

Когда меня приподняли и прислонили к столбу, обратил внимание, что сверху на мою тушку было навалено немало курток, пару одеял и, кажется, даже спальный мешок.

— Как себя чувствуешь, Вячеслав? — Рядом на корточки присел Арсений Багирович, которого в зимнем лесу, за многие сотни километров от его работы, совсем не ожидал увидеть. — Сможешь ответить?

— На букву Х, — не сказал, прошептал.

— А вторая буква какая? — прозвучал второй голос и рядом с Давотой сел на колени незнакомый мужчина с совершенной седой головой. Почему-то без шапки. — У, Р или О?

— Полиглот, мля, — зашипел в ответ. — Буква З.

— Не понял.

— Это не одно слово, два. ХЗ. Догадались? Нет? Подсказка из зала — Хрен знает.

— Шутит, значит, всё будет нормально.

— Арсений, — прошептал, глядя мужчине в глаза. — Недалеко был мой Миша. Он как?

— Когда в лесу началась стрельба, а потом разом стихла, и началось светопреставление, он рванул к тебе, но не добежал метров десять. Знаешь, такое впечатление, что его взяли за шкирку и дали хорошего пинка в направлении к дому. Видимо что-то и сказали вдобавок, потому что твой приятель довольно быстро добежал до дома и стал звать на помощь, только вот оттуда так никто и не вышел. Двери намертво закрыты. Изнутри и снаружи сколько не пытались, открыть не смогли. Мои люди рядом, уже пообщались с твоими приятелями. Они все в порядке. Настя только очень волнуется. Заявила, что их выпустить наружу можешь только ты.