Провидец. Город мертвецов

Юнец был прав, и я прекрасно это понимал. Оттого, глубоко вздохнул и сказал:

– Я ищу сестру. Скорее всего, она проникла сюда прошлой ночью, или чуть раньше, через старую канализацию.

– Она обрушена, - возразил он.

– Да. Мне уже сказали... – согласился я, присаживаясь на подоконник.
– Вы уж не серчайте. Дело тонкое. Кому тут доверять я не ведаю. Оттого и спросить не решаюсь.

– Так как ты её найти сумеешь, если и спросить у людей не можешь? Чудной ты, сударь.

– Вы первый, кого я встретил. К тому же – я знаю куда она держит путь...

– И куда же?

– Будешь много знать – скоро состаришься, – хмыкнул я.

– Ладушки, окунул, – глухо рассмеялся незнакомец, – Счёт открыт. Чудной ты, и не злобный. Пойдем. Отведу тебя к людям. Поспрошаешь за свою сестричку. А то, от меня проку точно нет.

– К каким людям?

– К надежным, – ответил тот, положив «Глушило» на плечо.

– Быть может, хотя бы познакомимся, ради приличия? – спросил я, поднимаясь на ноги.

– Позже, – ответил он, разворачиваясь к двери. – Время уходит.

Он повел меня вниз по лестнице. У входа в главный вестибюль, напрочь лишенный окон, стояла керосиновая лампа. Незнакомец зажег ее и двинулся в сторону подвала.

Вволю насмотревшись на его спину, маячившую впереди, я уже на лестнице сказал:

– Я вам безмерно благодарен. Надобно было сделать это сразу, каюсь. Простите меня.

– Просто делаю свою работу, только и всего, - отозвался он.

– Так вы здесь на правах встречающего?

Он покачал головой:

– Нет, но приглядываю за шумливыми чужаками вроде тебя. Детишки - то обычно пробираются сюда тихой сапой да помалкивают. А вот если заслышим выстрелы и грохот, то мне уже положено выходить на проверку, - язычок пламени затрепетал и ему пришлось встряхнуть керосин в светильнике. – Всякий люд тут околачивается, так их перетак.

На первом этаже нас поджидала дверь, промазанная дегтем по всем стыкам. Поверх каждой щелочки были прибиты полоски прорезиненной кожи.

– Как только я открою дверь, мигом ныряй внутрь. Усек?
– Он передал мне лампу.
– Я тотчас за тобой.

– Усек.

Выудив из кармана штанов почерневшую связку железных ключей, он подобрал нужный и ткнул прямиком в пломбу, где я никак не думал увидеть замок; однако ключ провернулся, механизм щелкнул, и все было готово.

– Грамоте обучен? – уточнил незнакомец.

– Да, – кивнул я. – Не смейте волноваться.

– Тогда на счет «три». Раз, два… три.

Он потянул задвижку, дверь со чмоканьем ушла внутрь, и я скользнул в темноту. Мой провожатый, как и обещал, влетел следом, плотно притворил дверь и запер ее.

– Чуток осталось, - заверил он, после чего забрал у меня светильник и зашагал дальше, раздвигая свисавшие с потолка резиновые ленты.

Куцый коридорчик упирался в странного вида дверь, которая больше походила на матерчатую ширму, чем на преграду. Как и все остальные двери, по краям она была уплотнена специальными полосками, но, в отличие от остальных, пропускала воздух.

Прижав к ней ухо, я явственно ощутил сквозняк.

– Внимание. Правило то же, что и раньше: не мешкать. Раз, два… три.

На этот раз копаться с замком надобности не было. Дверь по рельсу уехала в стену, заскрипев всеми своими уплотнителями.

Заскочив в следующую комнату, в тусклом свете лампы я увидел на столе свечные огарки. К нему же были приставлены шесть старинного вида венских стула; за ними виднелись какие – то ящики, снова свечи, и еще один коридор с шелестящими резиновыми завесами, к которым я уже и подпривык.

После непродолжительной возни незнакомец управился наконец с дверью, прошел в дальний конец комнаты и начал зажигать свечи от лучины.

– Чувствуй себя как дома. Маску можно снять.

Стальные наплечники и наручи незнакомца один за другим с лязгом перекочевывали на стол. Последней туда плюхнулась звуковая пушка.

– Пить хочешь?
– спросил он, стягивая очки и маску.

– Было бы весьма не...

Я осекся и застыл в смятении.

– Чего рот разинул? Смотри – вмиг бубенцы отстрелю.

– Что вы, – ответил я, смутившись. – И в мыслях не было. Просто я...

– Не ожидал увидеть девицу? – спросила она, распуская пучок на макушке. Пряди черных вьющихся волос легли на её плечи.

Несмотря на хамоватую манеру речи, в выражении миловидного лица было нечто особенно ласковое и нежное. Блестящие, казавшиеся темными от густых ресниц, серые глаза с неприкрытым интересом смотрели на меня.

– Пелагея, – протянула она мне руку.

– Николай. Николай Александрович.

Я пожал маленькую, поданную мне руку и, словно чему – то особенному, обрадовался энергичному пожатию, с которым она крепко и смело тряхнула мою руку.

– Будем знакомы, Николай.

Она не была похожа на светскую даму, а скорее походила на двадцатилетнюю девицу по гибкости движений, свежести и установившемуся на её лице оживлению, если только не грустное выражение глаз, которое поражало и притягивало к себе.

Запустив руку в один из ящиков, Пелагея достала оттуда две кружки и две же рюмашки. Она щедро зачерпнула воды из стоящего в углу бочонка и выудила из другого ящика початую бутыль.

– Это местная наливочка, – пояснила она, разливая мутную, дурно пахнувшую жидкость по грязным рюмкам. – Для гостя можно и с ежевичкой плеснуть. Давай, вздрогнем за знакомство.

Мы чокнулись, соблюдая приличия, и я махом осушил содержимое. Внутри вдруг разразился настоящий пожар, а настойка тут же стала проситься обратно.

– Ну как? – спросила она, хлопнув рюмашкой по столу. – Чувствуется вкус ежевики?

– Как с куста откушал, – ответил я, протирая слёзы.

Пелагея звонко рассмеялась.

– Если к ней привыкнешь – вполне сносная вещь, – пояснила она.

– Будем знать...

– Ну что, Николай Александрович, добро пожаловать в подполье.

Глава 21

– Очнись. Мальчик, очнись.

Настя не вполне была уверена, кто с ней говорит. Да и с ней ли вовсе.