Провинциал. Книга 2
Шрифт:
Он ещё раз во всей дури врезал по доскам пола своим посохом, и уступил место перед микрофоном важному господину в тёмно-малиновом, с серебряным шитьём, камзоле. Господин выглядел очень богатым и довольным собой.
— Это наш предводитель, если ты не в курсе, — прошептала мне Светлана, стоявшая между мной и Сергеем, — сейчас слова говорить будет…
— Имеет смысл слушать, или можно вздремнуть? — таким же шёпотом осведомился я.
— Да спи, — улыбнулась Светлана и кивнула Истер, — а ты смотри, чтобы он не свалился, а то конфуз выйдет…
— Обижаешь, я в армии и стоя спал,
— Ну, давай, минут пятнадцать у тебя точно есть… — Светлана ехидно улыбнулась, — Истер, только не забудь разбудить своего соню…
Глава 18
Развлекаемся
Вздремнуть мне так и не удалось. Предводитель дворянства нашей колонии оказался обладателем весьма пронзительно и неприятного голоса.
А потому, мне таки пришлось выслушать его до конца. И говорил он, как нетрудно догадаться, о грандиозных успехах, достигнутых в отчётном году нашими колонистами.
Через всё его выступление красной нитью проходила мысль о том, что достижение этих феноменальных результатов стало возможным только благодаря его чуткому руководству и неусыпной заботе о нуждах подведомственного ему населения…
Хорошо хоть, что он не стал чрезмерно затягивать свою речь и уложился в двадцать с небольшим минут.
По окончании этой, так сказать, торжественной части, я предложил ребятам вернуться к столикам, а то, судя по активности гостей, очень скоро всё вкусное будет безжалостно съедено.
Надо сказать, что и Серёга, и девушки, сочли моё предложение достаточно здравым.
А потому, пока основная масса гостей приходила в себя от отчётного выступления предводителя, мы успели оккупировать стратегически наиболее выгодные позиции у столиков с закусками.
Но, насладиться сполна кулинарными изысками мне было не суждено.
Стоило мне только зацепить на вилку и потащить ко рту большую головоногую креветку, обильно политую сырно-сливочным соусом, как кто-то начал настойчиво дёргать меня за рукав…
— Дрю… — раздался сзади мелодичный голосок.
Я всё-таки героически донёс до рта эту самую креветку, и, раскрыв его пошире, всё же затолкал её внутрь, несмотря на то, что она растопырила все свои щупальца в наивной надежде избежать предначертанной судьбы.
Ловко протерев губы от соуса кружевной салфеткой, я обернулся, уже, в общем-то, зная, кого увижу перед собой.
И я не ошибся, передо мной стояла, хлопая ресницами, Эви собственной персоной, вся такая женственная и беззащитная.
Стоило мне только встретиться с ней глазами, как она тут же сформулировала свою нехитрую просьбу:
— Пойдём потанцуем?
Справа кто-то хмыкнул, вложив в этот невнятный звук целый спектр эмоций — и удивление, и немой вопрос, что, мол откуда это красота такая неземная нарисовалась, и даже безапелляционное утверждение о том, что все мужики — кобели…
Я обернулся к Истер, так как хмыкала именно она, кивнул, мол объясню всё потом, и опять посмотрел на Эви. Над ней в воздухе плыла цифра «5» и слово «Целитель»… Интересно…
— Рад тебя видеть, — улыбнулся я, — ну, пойдём, потанцуем…
И, приобняв девушку чуть пониже талии, но не ниже,
чем позволяют приличия, повлёк её на просторы зала, где в танце уже кружились десятка полтора пар…Она, прямо со старта, начала ко мне недвусмысленно так прижиматься и заглядывать в глаза, давая понять, что хорошо помнит всё, что между нами было, и, просто таки, жаждет продолжения…
Отсюда я заключил, что дела у неё идут очень так себе.
Иначе, какая девушка, пребывая в здравом уме и твёрдой памяти, променяет определённость и профессиональную карьеру на зыбкую надежду наладить отношения с малознакомым молодым человеком?
То, что её цель, это просто лёгкий флирт и получение по быстрому порции постельных утех, я отмёл сразу.
Она видела Истер и должна была понять, что попытка закрутить интрижку, буквально, на глазах у моей подруги, может быть чревата совершенно непредсказуемыми последствиями. То есть, возможное удовольствие не окупает тех проблем, которые могут пойти «в нагрузку».
Тем не менее, она сейчас прилежно трётся об меня упругими сисечками и пытается заглянуть в глаза, тем самым пытаясь создать у меня, так сказать, стратегическую заинтересованность в ней.
А почему это вдруг в ней такая активность проснулась? А, скорее всего потому, что что-то у неё пошло здорово не так, как она планировала…
Я внутренне улыбнулся, и прошептал прямо в её розовое ушко:
— Ну, рассказывай уже, как ты до жизни такой дошла, красавица…
Она трогательно так шмыгнула носиком, ещё плотнее ко мне прижалась, и жарким шёпотом начала своё повествование, изредка прерывая его тихими жалостливыми всхлипываниями…
— Петя, ну что ты на этих двух малолеток уставился? — спросила Василиса Родионовна своего дражайшего супруга, — они даже танцевать толком не умеют, не говоря уже о вещах по-серьёзнее. Вон, гляди, сейчас ноги друг другу по-оттаптывают…
— Дорогая Василия, — ухмыльнулся Пётр Сергеевич, — а ты попробуй догадаться о причинах моего интереса к этим невзрачным людишкам…
— Гммм, — озадаченно прочистила горло Василиса, — девчонка мелькала около четы Клюгеров, ну, тех лекарей, что к Добрянским приехали.
— Не о том говоришь, милая, — хохотнул господин Овечкин, — это вообще никто, — и пояснил, — эта девчонка вляпалась в какое-то дерьмо, не знаю, в какое именно, мне это не интересно. Но Клюгеры владеют её пожизненным контрактом, это факт. Нам про неё начальник погранотряда рассказал вчера за преферансом. Они там замучились её оформлять. Рабство-то у нас запрещено.
— Ага, ты хочешь сказать, что она, практически, их рабыня? — госпожа Овечкина поднесла к глазам антикварный лорнет и ещё раз внимательно посмотрела в сторону танцующих, — а почему она тогда, вообще, танцует, а не занимает подобающее ей место где-нибудь за спинами хозяев?
— Гуманисты, — господин Овечкин вложил всё своё презрение в это слово, — причём, это они на людях позволяют ей подобные вольности, а дома, как мне говорили, и высечь могут как следует. И регулярно секут, да…
— Лицемеры, — госпожа Овечкина преисполнилась чувства собственного превосходства перед этими двуличными демократами.